Хотя такие улыбки ты видел один раз, Даллен йен Арелла, внезапно подсказала память. И очень не хотел бы увидеть снова. Так улыбаются Поющие, когда их вынуждают браться за меч...
- Эта усмешка не шла его лицу... - продолжил Даллен, - И его лицо меняется. Когда я вижу его в следующий миг, он уже другой... Воин. У него было оружие - странное, как большая труба из металла. И он целился в этих... летающих монстров. Спокойно так целился, прямо как эльфийский лучник. И попал...
- Черт возьми! - Жак еле успел подхватить бутылку, из которой драгоценная влага лилась через край стакана прямо на пол. - Плакса, ты мне так щедро не наливай, одурел что ли?
- Как ты сказал? - хрипло произнес Орландо, словно не услышав непочтительной фразы шута. - С челкой? И татуировка на плече?
Рядом тихонько ругнулся Мафей, устраиваясь поудобнее на своем неустойчивом насесте на спинке кресла.
- Татуировка? Ну да, наверно, - кивнул Даллен. - На правом плече. Разноцветная... А потом, когда он стал стрелять, я ее больше не видел, и челки тоже, волосы были стянуты назад... Он уже совсем другой, лишь глаза прежние. Но всё равно... это был он.
- Кантор... - ошеломленно проговорил полуэльф. - А откуда ты знаешь? В балладе ведь нет...
- Я видел. - тихо сказал Даллен. - То сражение, в котором тебя чуть не убили...
Оба не заметили, что Поющий называет мистралийского короля на "ты", и говорят они друг с другом, как будто знакомство исчисляется не парой часов, а гораздо более длинным отрезком времени.
- То есть, ты хочешь сказать... - глаза сереброволосого эльфа, и без огромные, расширились изумленно и восторженно: - Ты воспринял балладу визуально?
"Воспринял визуально!" Надо же каких слов напридумывали!
- Если ты имеешь в виду, что я видел битву, о которой пел Орландо, то да, - кивнул Даллен, - Не все от начала до конца, скорее обрывочно, словно сон... Это раздел магии Поющих. Можно спеть иллюзию - и слушающий увидит то, о чем поется. Можно спеть место или событие - и слушатель окажется там, незримо и бестелесно. Второе намного труднее и требует участия человека, как-то связанного с местом, о котором поют, или присутствовавшего при событии. Но я думаю... - Даллен умолк на мгновенье: - Я думаю, что Орландо сейчас удалось именно второе.
- Странно, - Плакса выглядел озадаченным, как человек, совершивший нечто, чего сам от себя не ожидал, - Я же не первый раз пою. Почему никто другой никогда ничего не видел? А Кантор вообще ругается, что я лажаю все время.
- Не могу сказать. - пожал плечами Даллен. - Может быть потому, что меня учили и я знаю, как слушать, может - потому, что этот бой и эта песня значат для тебя очень много и дар раскрылся... Скорее всего - и то и другое.
- А ты можешь спеть для нас... место? - Мафей аж заерзал на спинке кресла, - Или событие? Так, чтобы мы увидели? Или для этого обязательно надо быть Поющим?
- Нет, почему же! - улыбнулся Даллен, - А вы хотите, чтобы я спел для вас Найгету?
- Вот, держи! - Орландо с готовностью протянул Поющему свою гитару.
* * * * *
- Спасибо, мне не нужно, - Даллен аккуратно пристроил инструмент в кресле у себя за спиной.
И запел.
А может быть, сначала заговорил.
Орландо, например, потом так и не мог объяснить, как ЭТО начиналось.
Потому что это не было просто пением.
Вначале в ушах мистралийца зазвучало словно эхо множества отзвеневших струн, тихой свирели и трель крошечного барабанчика. Потом - отзвук множества голосов; они спорили и сокрушались, признавались в любви и вызывали на дуэль...
А потом перед его глазами возникли дома. Совсем незнакомые. Таких он не видел ни в родной Мистралии, ни даже на приснопамятной Альфе, куда его заносило...
Странная архитектура. Простая... и непонятная. Изящная и одновременно суровая.
А потом...
Что это - праздник?
Залитая солнцем площадь, множество улыбающихся лиц. Люди... Или нет? Наверное, это и есть те самые найгерис...
Красивая раса! Золотоволосые, как эльфы, с черными глазами... Но совсем не эльфийские лица. Гордые. Чуждые. Пугающие.
И другие, чем-то неуловимо похожи на самого Даллена.
У этих волосы черные, как у мистралийцев, и золотистые, чуть вытянутые к вискам глаза. Хотя и не такие удлиненные, как у Даллена... И у стоящих на террасе у дверей здания, похожего на небольшой храм.
Из дверей появляется немолодой величавый правитель или жрец... Нет, скорее наставник! Да, это Наставник, благословляющий учеников... И как похож на мэтра Истрана! Не внешне, а чем-то другим, неуловимым - похож!
Уколов запястье узким сверкающим ножом, пожилой найгери протягивает руку над серебристой чашей, которую держит юный служка, и роняет в вино несколько капель крови. Стоящие рядом следуют его примеру. Наставник вновь принимает чашу и протягивает ее... Даллену!
Даллен обнажает меч и на раскрытых ладонях подает его стоящему рядом молодому черноволосому парню с такими же удлиненными золотистыми глазами, затем почти тем же жестом протягивает сложенные ковшиком ладони вперед. Наставник ободряюще улыбается - и чаша с вином и кровью ложится в отрекшиеся от оружия руки.
Даллен, преклонив колено, и, словно целуя священную чашу, касается губами вина.
Что это? Братание? Посвящение?
Парадные одежды... воинский салют - выхваченные из ножен мечи. Впечатляет... хотя стоящие на террасе не салютуют. У них вообще нет оружия. И у Даллена теперь нет...
Город медленно тает, сменяясь ночью и лесом, Даллен и еще двое сидят у костра возле уютной хижины и вместе чему-то смеются.
И вновь город - но уже другой. Какой-то дворец, роскошный и аляповатый, словно жирный купец в расшитой алмазами одежде...
А встречают посольство разодетые придворные - такие же разубранные и очень соответствующие своему дворцу. Какие лица! Тут нужен художник... невероятная смесь страха, ненависти, восхищения и подобострастия... И Даллен с товарищами - праздничные, гордые и строгие черные плащи и длинные одежды, текущие, простые и необыкновенно изящные, похожие чем-то на эгинские туники... и такие же, как складки одежд, плывущие движения...
Взгляды найгерис, отчужденные и полные скрытого презрения... И ненависть во взгляде самого Даллена - ненависть на спокойном и вежливо улыбающемся лице.
Видение вдруг заколебалось, словно горячий воздух над костром
Орландо скорее ощутил, чем услышал странное напряжение в сильном, чистом, невероятного диапазона голосе Поющего, и вдруг вспомнил... Вспомнил, заново переживая давно и хорошо забытую боль, с которой товарищ Пассионарио, обиженный на весь свет и заодно на Кантора с Амарго, не ставящих его ни во что, сбегал на любимую скалу и сидел там, глотая слезы и вспоминая давние-давние годы, когда от него ничего не требовали и ничего не ждали...
Нет, это было что-то другое... но так похоже... Полуэльф почувствовал отчетливый комок в горле.
Привычная дежурная улыбка - всё хорошо, вы слышите! - и обреченное знание, что опять увидишь во сне то, что так хочется... и так не хочется видеть.
Хорошо запрятанное сочувствие, от которого ещё паршивее на душе...
Но это же не его мысли! Такого с ним не было!
Безвкусный дворец и встречающая посольство толпа окончательно потеряли четкость, а потом сгинули, как сдернутая занавесь, и Орландо увидел...
Сторожевую башню с тяжело колышущимся знаменем, веселую солнечную площадь, разноцветные булыжнички мостовой, башенки и витражи таких уютных и родных улиц...
Узенькие переулочки и умывающуюся на крыльце милого маленького домика кошку...
А потом всё исчезло. Внезапно. Резко.
Даллен, как будто не понимая, что он делает, перебирал одной рукой струны гитары, и они отзывались - тревожно и недоумевающе.
Мафей и Жак сидели, как пришибленные.
В комнате повисло молчание.
- Боги, как же вы похожи... - Орландо, не стесняясь, стер со щек слезы. - Вам с Кантором всё-таки без амулетов нельзя.
