Валерия невольно усмехнулась.

– А вот это Николай Артемов, – указал Гульков в сторону рыжего. – Он у нас в противоположность Виктору, который любит различного рода «желтые» темы, очень серьезный человек. Я бы даже сказал, занудный, и довел это качество до такого совершенства, что его можно назвать блистательным занудой.

– Нет, это безобразие, Илья Валентинович! – прокартавил Артемов. – Я думаю, что в функции литературного редактора не входит давать какие-либо определения сотрудникам! Вмешайтесь и скажите свое веское слово!

Вместо него, однако, в разговор резко вступила Пономарева.

– Николай, у тебя еще материал не сдан – так что пиши и не обращай ни на кого внимания! А ты, Дмитрий, не окучивай Валерию, а лучше помоги Светлане заварить чай! Все, и чтобы в ближайший час никого не было ни видно, ни слышно!

– И это правильно! – поднял вверх палец Калягин.

Однако уже через несколько секунд в комнате снова зазвучал веселый голос. Он принадлежал женщине лет под тридцать с круглым лицом и короткой прической. Она не вошла, а влетела в кабинет и быстро затараторила:

– Илья, я купила мидии в томатном соусе. Мне кажется, это очень в духе нашей газеты. И еще столичную селедочку. Галка, я думаю, что с пивом она великолепно пойдет.

Вслед за ней в комнату вошел солидный мужчина неопределенного возраста. Он был невысокого роста, в его рыжеватых волосах проступала седина. На вид ему можно было дать и сорок, и пятьдесят, а при наличии определенной фантазии прибавить или убавить еще пяток лет.

– Ну что, господа! – улыбнулся он, блистая золотыми зубами. – Все готовы к пьянке?

– Да, – ответил за всех Калягин.

– В таком случае можем начинать хоть сейчас.

– Сейчас не получится, Александр Иванович, у нас еще не куплено вино и пиво. Выдайте деньги Николаю с Виктором, и они сходят.

Гульков наклонился к Валерии и тихо сказал:

– А это Александр Иванович Маточкин, пожалуй, самый главный человек в нашей редакции, исключая, конечно, господина Калягина.

Валерия удивленно подняла вверх брови.

– Он у нас финансовый директор, – пояснил Гульков. – А это очень многое значит.

Маточкин тем временем прошел к своему столу, стоявшему отдельно от других, в закутке, образованном двумя шкафами, и положил толстую кожаную папку на стол. Потом неторопливо сел, достал ключи и открыл железный сейф.

Артемов и Скалолазький выжидательно стояли рядом. Маточкин так же не торопясь полез в сейф и достал оттуда пять сотенных купюр.

– Я думаю, вам хватит, – сказал он.

Артемов взял деньги, засунул их в карман и направился вместе с коллегой к двери.

– Думается, что вы не правы, Илья Валентинович, – рассудительно заявил Маточкин, после того как прозвучал первый тост. – Наступления на демократию всегда были отличительной особенностью нашей страны. Но пять лет нашего существования доказывают, что наше издание достаточно жизнеспособно и потому держится на плаву.

– Только потому, что мы в последнее время не очень наезжаем на губернатора и работаем по гранту американцев, – парировал Калягин. – Кроме того, определенные люди в областном правительстве предупредили меня, чтобы мы были поосторожнее в своих публикациях.

– Да, осторожность не помешает, – согласился Маточкин и тут же добавил: – Но мы, в конце концов, единственная независимая газета в губернии, и именно поэтому нам и выделили средства наши, так сказать, заокеанские друзья…

Калягин не нашелся что ответить, тем более что подоспело время второго тоста.

Разливали грузинское вино «Алазанская долина», которое пришло на смену шампанскому.

– Каждому в его бокал! – провозгласила Пономарева. – Миша, проследи, чтобы мой бокал никто не трогал.

– Он тебе дорог как память? – с улыбкой спросил Гульков.

– Да, он несет в себе флюиды любимого мужчины, – безапелляционно заявила Галина.

– Любимый мужчина… – мечтательно произнесла Воронова. – Где он, в каких краях он бродит?

– Можно им буду я? – У нее за спиной с масленой улыбкой возник Скалолазький.

Воронова повернулась к нему и одарила его ласковым взглядом. Однако в нем проскользнула какая-то снисходительность.

– У тебя же есть любимая девушка, Виктор, неужели ты изменишь ей?

– Нет, – сразу же честно ответил Скалолазький.

– Вот так всегда, – вздохнула Воронова. – Только-только обнадежат и сразу же на попятную. Мужчины, коварство вам имя!

– Господа! – раздался хорошо поставленный голос финансового директора Маточкина. – Кончайте болтать о всяких пустяках, давайте выпьем за наших прекрасных дам. За вас, Галина Юрьевна, – он повернулся к Пономаревой, – за вас, Елена Васильевна, – обратился он к коротко стриженной женщине, – за вас, Светлана Витальевна, и за новую нашу сотрудницу, Валерию… извините, не знаю, как вас по отчеству…

– Да я вроде бы еще молодая, – покраснела Валерия.

– А это неважно, – тут же парировал Маточкин. – Это для порядка надо.

– Александр Иванович у нас даже школьниц-практиканток по имени-отчеству зовет, – пояснил неожиданно вынырнувший из-за плеча Валерии литредактор Гульков.

– Алексеевна, – ответила та, пожав плечами.

– В таком случае за Валерию Алексеевну, – провозгласил Маточкин.

– Гип-гип-ур-ря! – завершил тост программист Михаил, который единственный среди всего коллектива не употреблял алкоголь в принципе и поэтому вместо вина пил «Фанту».

Все подняли бокалы, выпили и стали закусывать.

Валерия постепенно начала различать, кто есть кто в редакции. Ее внимание в основном почему-то привлек рыжий паренек по имени Николай. Собственно, это получилось потому, что он ненавязчиво стал уделять внимание самой Валерии: подавал ей бутерброды, давал прикурить… Памятуя о характеристике, данной Николаю бесшабашным литературным редактором Дмитрием Евгеньевичем Гульковым, Валерия решила, что это мнение несправедливо.

«Да никакой он не зануда, просто хорошо воспитанный молодой человек, – подумала она. – Ну и что с того, что он рыжий?»

Второй корреспондент, Виктор Скалолазький, произвел на нее тоже весьма благоприятное впечатление. Он постоянно шутил, рассказывал анекдоты и смешные истории из жизни.

Светлана Воронова показалась Валерии демонстративно-рафинированной дамой. Она, безусловно, обладала высоким интеллектом и многое понимала с полуслова. Но Валерии показалось, что она посматривает на нее как-то свысока и даже неприязненно в отличие, скажем, от веселой и компанейской Елены Турусовой, которая была старой подругой Галки Пономаревой и в газете выполняла функции корректора. Кроме того, она занималась рекламой.

В течение всего вечера Елена громко смеялась, много курила и пила. Чувствовалось, что эта женщина любит веселые компании и разгульную жизнь.

Что же касается программиста Михаила Кроля, то он вел себя несколько замкнуто, стараясь все внимание уделять Галке Пономаревой. Валерия была в курсе, что Михаил – любовник ее подруги. Это был как бы его официальный статус, и он на людях всегда старался подчеркнуть свою близость к Галине.

– Ничего, господа! – прозвучал голос главного редактора Калягина. – Скоро для нашей газеты должны наступить благоприятные времена. Я думаю, что грант от американцев – это только первый этап, за которым последуют и другие. Кроме того, на носу очередные выборы, а вы сами понимаете, что в такое время возрастает значимость средств массовой информации.

– Вот за процветание их в целом и нашей газеты в частности и выпьем, – поддержал шефа Гульков и поднял бокал.

Постепенно народ все больше пьянел – кроме, естественно, Кроля с его «Фантой» – и начал делиться на группы. Одну составили Калягин, Турусова, Пономарева и Кроль, а в другой лидерство задавали Гульков и Воронова. Общим было то, что люди начали подшучивать над бедным молодым корреспондентом Артемовым.

А тот, захмелев, открыл уже вышедший номер газеты «Правое дело» и стал методично прочитывать материалы. И тут же нашел три опечатки, два неправильно, на его взгляд, построенных фразеологических оборота и даже ошибку в верстке.