— А когда вы наконец увидели меня здесь, в салоне, вы подумали, что я еду зайцем.

— Нет. Я подумал, что это Сесил, ведь я спросил у стюарда, кто вы такая, а он сказал, что у вас билет на имя мадам Мари-Луиз Патри. Я же получил от нее письмо, не разобрал почерк и решил, что вы Сесил.

— Так.

— А вчера вечером я разозлился, потому что меня захватило чувство, которого была недостойна Сесил. Чувство к… той, которая плакала, слушая рождественский гимн, которая гладила лошадь и улыбалась. Благодарила певчую за то, что она не пожалела своего времени. Надела красное платье, чтобы всех развеселить.

— Я его надела, чтобы поднять себе настроение, я бросила вызов. А еще я надела его потому, что обещала Малли — хорошо проведу время.

— Знаю.

— Нет, не знаете, — тихо возразила она. — Вы совсем меня не знаете.

— Но начинаю узнавать. И хочу узнать еще ближе.

— Не надо.

— Озеро Валензе, — машинально пояснил он, выглянув в окно.

— Что? Ах да. — Мельком взглянув на озеро и на горы по ту его сторону, уверенная, что, если не уйдет сейчас же, кончится тем, что она как набитая дура поверит ему, Франсин выпалила: — Извините, мне кое-что нужно в купе. — Неловко протиснувшись мимо Жиля, она полубегом пустилась по поезду. В купе она могла запереться и сидеть, пока он не уйдет. Пусть это чересчур, но, возможно, так ей удастся избежать совершенно неразумных колебаний.

Она подошла к своей двери, и тут ход поезда изменился: перестук колес стал другим. Загорелся свет. Они въехали в тоннель. Она напряглась и, подумав, что лучше не оставаться одной взаперти в своем купе, пока они в тоннеле, решила подождать у окна. Наверное, они проедут тоннель за несколько минут. Несколько минут не имели значения. Она не услышала шагов Жиля, когда он подошел к ней сзади, и не заметила в окне его отражения. Когда он обратился к ней, она подскочила, как спугнутый заяц, и обернулась, округлив глаза от ужаса.

— Что вы, это я, — успокоил он ее. Заглядывая Франсин в лицо, он ласково спросил: — Что с вами?

Франсин чувствовала себя глупо. Она издала нервный смешок.

— Ничего. Просто я не люблю тоннелей. — Вдруг поезд начал замедлять ход, и она с опасением заглянула в темноту за окном. — Почему мы замедляем ход?

— Так надо, — успокоил он ее. — Ничего особенного.

— Правда, — неуверенно согласилась она. И тут состав остановился. Она вцепилась в свитер Жиля, ожидая какой-то катастрофы, когда послышался грохот. Что-то пронеслось мимо, и она, вскрикнув, подскочила, а Жиль прижал ее к себе. Он старался не рассмеяться.

— Это другой поезд, — успокаивающе произнес он прямо у нее над головой. — Поездам иногда необходимо разойтись.

Ей стало неловко, и она попробовала отстраниться от Жиля.

— Да, да.

Заметив, что она натворила с его свитером, Франсин поспешила разжать руки и попыталась разгладить измятую шерсть.

— Ничего, хватайтесь, — сквозь смех прошептал он. — Мне нравится, когда вы за меня хватаетесь.

— Перестаньте, — пробормотала она.

Он коснулся ее подбородка и приподнял пальцами лицо Франсин. Улыбнулся, глядя ей в глаза.

— Вы флиртовали со всеми, кроме меня, — мягко упрекнул он ее.

— Я не хотела флиртовать с вами.

— Знаю. Потому что это серьезно.

Ее глаза недоверчиво расширились, и она покачала головой.

— Неправда. Вы думаете, я такая неопытная, что не способна уловить искру влечения?

— Меня не интересует ваш опыт.

— Зато ваш меня беспокоит. — В отчаянии она вздохнула и вновь попробовала отстраниться от него. — Не надо. Пожалуйста, не надо.

— Но мне хочется поцеловать тебя. Мне все время хочется целовать тебя.

— Нет, — задыхаясь, проговорила она.

— Нет — да.

Поезд снова двинулся, и она покачивалась в новом ритмичном движении.

— Ты скоро сойдешь.

— Сойдем вместе.

— Нет. Мне надо домой.

— Зачем?

— Мне…

— Тебе страшно. Не бойся, с тобой не случится ничего такого, чего бы ты не хотела. Как же ты наконец меня узнаешь, если ты вечно бежишь от меня?

— Я не бегу.

— Но пытаешься.

— Я не умею кататься на лыжах, — глупо ответила она.

— Я научу тебя.

— Тебе это будет скучно.

— Нет, не будет.

— Только потому, что я не такая…

— Но-но, — с упреком в голосе оборвал он ее и прикрыл пальцем ей рот. — Не вздумай обвинять меня в снобизме… смеяться — спускается, мол, со своих высот, чтобы якшаться с простым людом.

— Но ты в самом деле паришь высоко.

— Мне там одиноко. Орлу нужна пара.

— Я не умею летать.

— Зато я умею. — Он наклонил голову и губами поймал ее губы — мягко, нежно. Он был настойчив.

Она содрогнулась от вырвавшегося у нее вздоха. А когда его рот оторвался от ее рта, она подняла взгляд на Жиля.

— Почему?..

— Не знаю. Кто знает, что влечет одного человека к другому? Профиль, голос, какой-то жест? Я только знаю, что меня влечет к тебе и что хочется узнать тебя поближе.

— Куда пропала Маргерит?

— Не уклоняйся от нашей темы.

— Я как раз и хочу уклониться от этой темы.

Его изящно очерченный рот дернулся, и ее охватило отчаяние.

— Наверное, понеслась к этому греку-миллионеру, чтобы опередить Клэр.

— Но у Маргерит есть муж!

— Угу! Ты бы этого не сделала, будь ты замужем, верно?

— Нет.

— И не убежала бы с чужим мужем? — выспрашивал он.

— Нет. Если бы знала, что он чей-то муж, — уточнила она.

— А был такой?

— Да. Но я не знала. Правда не знала, — с серьезным лицом проговорила она. Она действительно не знала. Он казался таким милым, простым. Она думала, что любит его. Думала, что и он ее любит. А потом на пороге появилась его жена, и Франсин почувствовала, что ее неслыханно предали. С тех пор она боялась каких бы то ни было связей. — Я думала, он меня любит, а это было не так. Но я не знала, что он женат.

Он прижал палец к ее губам и кивнул. Он ей верил.

— Я не женат, — тихо сказал он.

— Нет?

— Нет.

Наконец она подняла на него взгляд и простодушно сказала:

— У тебя глаза улыбчивые.

— Правда?

— Да.

— Наверное, мне есть с чего улыбаться. Верно? Я тебе нравлюсь?

— Да, — пробормотала она. За такого мужчину жизни не жаль.

— Но ты не хочешь, чтобы тебя обидели. И думаешь, что я меняю женщин как перчатки. Нет. Клэр пыталась припереть меня к стенке, потому что она не была моей.

— Но ей хотелось…

— Угу. Она не замужем, привлекательна, а поскольку я не люблю приемов и вообще малообщителен, то подумал, что она, возможно, не откажется быть за хозяйку и поможет создать нужное настроение. Я в этом деле не мастер, — добавил он с кривой усмешкой. — Но если ты не сойдешь со мной в Везене, я поеду с тобой обратно в Париж. Впрочем, там нам вряд ли удастся уединиться, а мне кажется, нам это нужно. И лучше бы никто не знал наших имен… Если только ты не любишь, чтобы тебя разглядывали, как золотую рыбку в аквариуме.

Она покачала головой.

— Тогда позволь мне… ухаживать за тобой. Дай мне возможность тебе доказать, что я не всегда высокомерен, груб и нелюдим. Остановимся в отдельных номерах. Даже обедать будем за отдельными столиками, если захочешь, — проговорил он с улыбкой.

Она снова покачала головой.

— Не надо отдельных столиков. Я не люблю есть в одиночестве.

— Так ты согласна? — настаивал он.

С озабоченным лицом, на котором не было и следа надменности, неприступности, не было ничего, кроме нерешительности, она вздохнула.

— Малли писала, что мне посчастливилось. Признаюсь, тогда я подумал, что она язвит, но теперь… Сказала же она тебе, чтобы ты приятно провела время. Даже заставила дать слово… Может быть, вот для чего она отправила тебя в эту поездку — чтобы ты встретилась со мной.

Неужели так? Если знать Малли, вполне возможно. На лице Франсин проступила робкая улыбка, и он взял в теплые ладони ее милое лицо.

— Согласна?

— Я не…