— А этот клоун, что здесь делает? — Пронеслось в мыслях у Юрия.

Поэтому он затаился и стал ждать дальнейшего развития событий. Александр стоял как-то слишком беспечно, немного даже расслабившись. Но вот послышались чьи-то шаги и недовольное бурчание. Это, подсвечивая себе путь масленым светильником, шёл сонный Гаврила. Увидев Меньшикова, он учтиво поздоровался:

— Здравы будьте Александр Данилович, моя Марьюшка сказала, что вы хотите меня срочно видеть. У вас ко мне какой-то интерес.

— И тебе не хворать Гаврила. — С явной ленцой ответил незваный гость. — Люди говорят, ты недавно женился, так вот, пришёл тебя поздравить.

— Александр Данилович, и из-за этого вы меня разбудили. Это можно было и днём сделать. Если у вас ко мне дело, говорите. А то я пойду назад в дом. — Возмущённо пробормотал мужчина.

— А как тебе Марья, хороша девка, или как? — С наглой ухмылкой поинтересовался бывший денщик у Кузьмича.

— Вы это, мою жену не троньте. — Возмутился Гончаров. — А то не посмотрю на то, кто вы такой.

— Она моя холопка, как хочу, так и называю. — Процедил сквозь зубы Меньшиков, но при этом стал наизготовку, для отражения возможного нападения. И почему-то левой рукой вынул из ножен стилет, готовый вонзить его тонкое жало в Гаврилу, если тот проявит агрессию. — Ты не помнишь, что происходит со свободным человеком, после того как тот возьмёт в жёны холопку?

— Как же так? — Только и смог произнести обескураженный Гаврила.

— Ну что поделаешь, — ликуя, говорил царский любимец — ну дура девка, я её отпустил, но вольную не давал. Вот она, не поняв ничего и, подставила тебя.

Юрий еле сдержался, чтобы не выскочить из темноты и прикончить этого царедворца. Но решил дослушать до конца этот «спектакль» а затем и решать, что делать дальше.

Гаврила стоял, растерянно моргая глазами и безвольно опустив руки, так что потёкшее из светильника масло, загасило фитиль. И оба собеседника, погрузились в темноту.

— Ну что ты голубчик? Что так сник? — Уже душевно заговорил Меньшиков. — Господь не посылает на человека испытаний, с которыми бы нельзя было справиться. Мы все люди и притом православные, так неужто не договоримся, как тебе в этой беде помочь.

Юрин работник обречённо смотрел на человека, который отныне являлся его хозяином, и молчал.

— Ты Гаврила вот что, я так и быть могу написать вольную и тебе, и твоей жене. Только и ты мне помочь должен. Эй, братец, ты меня слышишь? — Меншиков изобразил наигранное беспокойство.

— Да барин, говорите что надобно. — Ответил обескураженный Гаврила, перестал смотреть себе под ноги и перевёл взгляд на Алексашку.

— То-то, другое дело. Я, конечно пока не буду заявлять на вас права, а дам тебе время, чтобы ты приглядывал за Юрием Витальевичем. О чём говорит, кого ругает, да и вообще, что делать хочет. Может тайник какой, с бумагами, найдёшь. Удружишь, вольную вам с Марьей даю, и живите, как хотите. — И резко сменил тон. — Но если подведёшь меня, пожалеешь, что вообще на этот свет родился. Иди дорогой и помни о нашем уговоре. Меншиков не прощаясь, резко повернулся и осторожно пошёл прочь. Но этого было достаточно, чтобы полы плаща разошлись и Юрий увидел, что правая рука интригана имела ранение, то есть висела на перевязи.

— Выходит он получил в бою ранение и, воспользовавшись этим, остался в крепости: чтобы тайно провернуть свои делишки, воспользовавшись моим отсутствием. — Подумал Юрий, смотря ему в след. — Ой, молодец, сделай ты это вчера, а не сегодня: то я ни сном, не духом не знал бы о том, что ты под меня копаешь. Да, всё-таки есть бог на свете.

Юрий подождал, пока пришёл в себя его работник, как он нелепо повернулся, и как– то тяжело, по-старчески шаркая ногами, побрёл в свой флигель. После того как скрипнула и хлопнула закрываясь дверь, Гаврилов выждал ещё немного, и только после этого, не спеша и тихо зашёл в свой дом.

Как он не старался идти тихо, но через несколько секунд послышался вопрос его жены:

— Кто там? Немедленно отзовитесь!

Судя по появившимся теням, в спальне зажгли свечи и чуть погодя, послышались неспешные, шаги. Скорее всего, Ульянка хотела сама посмотреть, что происходит в прихожей.

— Любимая, это я. — Отозвался Юра, чтобы его беременная жена понапрасну не нервничала. И не испугалась, неожиданно увидев его.

— Фух, Юрашка, ну и напугал ты меня. Что так тихо крадёшься? Я уже бог весть что подумала, услышав твои шаги.

С этими словами, она появилась в коридоре. На ней был байковый цветастый халат, накинутый поверх нательной рубахи, которая уже не могла скрыть большой живот. В левой руке она держала серебряный подсвечник, с тремя свечами, которым освещала себе дорогу. А правой рукой она придерживала полы халата, которые уже с трудом сходились на ней.

— Прости родная: я только вернулся и не хотел тебя будить. Думал заночевать в своём кабинете.

Её милое, сонное, личико: мгновенно сменило улыбку на забавную гримасу возмущения.

— Ещё чего?! Что я, мёрзнуть должна при живом то муже?! Ладно, когда ты на службе, но когда ты дома….

Юрий прервал её возмущённую тираду поцелуем, аккуратно обняв жену. Затем присел перед ней и, поцеловав живот, тихо произнёс:

— Ну, здравствуй малыш….

Утром, Юрий пригласил в штаб Захара и Евпатия. Сославшись на то, что нужно срочно поработать дома с важными бумагами. Он дал каждому план работы с личным составом и поставил Захара для занятий с Петровскими телохранителями, а Пугача с уцелевшими егерями.

Где-то часа через три, управившись с текущими делами, Юра вернулся домой. Там он заметил перемены в работниках. Хотя Гаврила, как обычно возился по хозяйству, ремонтируя летнюю беседку. Только обычно сосредоточенный и деловитый помощник был задумчивым и рассеянным. Когда Юра входил во двор, то случилось, то, что он не мог ожидать, Кузьмич ударил себя по пальцу молотком и от этого, чуть не упал с приставной лестницы. Да и Марья, возившаяся в палисаднике, выглядела немного потерянной и задумчивой. И даже не сразу заметила проходящего мимо Юрия.

— Да, видать разговор у них состоялся и вряд ли его назовёшь дружественным. — Подумал Гаврилов, глядя на притихшую и осунувшуюся Марью.

Свою жену Юрий нашёл в каминной комнате, она сидела у окна и чего-то вязала. Забавно шевеля губами отчитывая накидываемые петли.

— Дорогая, я уже вернулся. — Тихо, шутливым тоном проговорил Юра, чтобы привлечь к себе внимание жены.

— Ой, Юра, а я тебя не раньше обеда ждала. — Откладывая вязание в сторону и, виновато улыбаясь, проговорила Ульяна. — Думала ты, как обычно будешь весь день на службе.

— Нет, дорогая, оставшиеся дни я буду дома, мне ещё надо довести до ума столько бумаг. А в штабе, этим просто некогда заниматься, всё время я кому-то нужен.

— Ты не голоден? — Уля уже было направилась на кухню. (Гаврилов поражался, как быстро его жена освоилась с необычной для неё планировкой в его доме).

— Нет, нет, не беспокойся, я абсолютно не голоден. Мне сейчас интересно другое, что случилось с Гончаровыми? Оба ходят потерянными, как в воду опущенные.

— Ты что не чего не слышал? — Искренне удивилась Ульяна. — Они сегодня ночью из-за чего-то поругались: теперь, ходят друг на друга обиженные. Ну, прямо как дети малые.

— Нет, я не чего не слышал. Спал как сурок. (И это было правдой)

Уже двое суток Гаврилов наблюдал за своим работником, было заметно, как он мучился, часто поглядывая на порог дома. Несколько раз входил в него по делам, но ничего подозрительного вроде не делал. Так что простое наблюдения за Гаврилой, не приносило никаких результатов. И как Юрий начал подозревать, было проигрышным. Скоро он уйдёт в Азов и тогда неизвестно, чем это может закончиться. Поэтому, когда Кузьмич в очередной раз вошёл в дом, занося дрова для кухонной печи. Юрий подошёл к нему и спросил:

— Гаврил, что случилось? Ты уже несколько дней сам не свой.

Работник стоял, понуро смотря себе под ноги и молчал.