Впервые о диверсии в Лубенском депо я услышал зимой тысяча девятьсот сорок третьего года, вскоре после того, как она произошла. Припоминаю, нас, еще находившихся на оккупированной фашистами территории, воодушевил, подбодрил подвиг наших земляков — юных мстителей. И кое-кто, следуя их примеру, нанес немалый вред оккупантам… Какова судьба отважных героев, удалось ли им избежать фашистской расправы, мы тогда еще не знали, но верили, что такие смельчаки не дадутся в руки гитлеровцам…

Несколько лет назад мне довелось побывать в Лубнах. Помня эту историю, спросил я о ней у пожилого железнодорожника-лубенца. Он, оказывается, хорошо знал Анатолия Буценко, Бориса Гайдая и Ивана Сацкого, знал о диверсии, так как в то время вынужден был работать в депо. Железнодорожник рассказал, какой ущерб нанесли юные герои фашистам. Только из-за того, что поворотный круг вышел из строя, депо бездействовало полтора месяца. Двенадцать отремонтированных паровозов было замкнуто в нем поврежденным поворотным кругом. И те паровозы, которые нуждались в ремонте (а тогда паровозы часто требовали ремонта — наши железнодорожники знали, как выводить их из строя), тоже нельзя было загнать туда. И это как раз в то время, когда захватчики терпели на фронте одно поражение за другим, когда им крайне необходимо было по железной дороге перебрасывать подкрепление своим потрепанным войскам… Расследовать причину диверсии в депо приезжал даже какой-то важный гитлеровский генерал. В беседе с комендантом депо генерал как будто сказал, что лучше было бы потерять полк, чем допустить такую диверсию. Депо снова вошло в строй лишь тогда, когда пригнали из Берлина специальную платформу с мощным подъемным краном, который и вытянул паровоз из поворотного круга.

От железнодорожника я узнал, что Анатолия, Бориса и Ивана нет в живых — предатель Курыш их выдал, и гестапо, подвергнув юношей жестоким издевательствам, расстреляло их.

На этот раз история трех юношей-лубенцев захватила меня как писателя. Я начал глубже изучать ее, исследовать. Беседовал с матерями Анатолия Буценко, Бориса Гайдая, Ивана Сацкого, с их друзьями и знакомыми. Ходил в депо, ходил по живописным улицам Лубен, Нижнего Булатца… Все слышанное и виденное впоследствии легло на бумагу. И еще прибавилось к нему выстраданное и пережитое за годы оккупации…

…В зеленом парке, расположенном в центре Лубен, в честь юных героев — Анатолия Буценко, Бориса Гайдая и Ивана Сацкого ныне сооружен памятник. Шумят зеленые листья кленов, ясеней, пламенеют вокруг цветы, светит в небе горячее солнце. А под небом, теперь мирным и чистым, под жарким солнцем стоят три парня, три сына Украины, которые в суровый для Отчизны час своим подвигом еще раз показали всему миру мощь и свободолюбие советского народа.

Наверное, нет ничего трагичнее, чем смерть в пятнадцать — семнадцать лет. Такая смерть неестественна: она против здравого человеческого разума, она против человеческой совести. Но бывают в жизни народа моменты, когда и такая смерть, внезапная и вызывающая сожаление, смерть на пороге жизни, приобретает поистине символический смысл, как проявление величия души народа, как свидетельство его бессмертия и правоты. Если на борьбу с поработителями поднимаются даже дети, такой народ врагу не победить!

Когда горел Берлин, когда от советских бомб и снарядов дрожало мрачное здание имперской рейхсканцелярии, когда черный Гитлер брал в руки яд, чтоб покончить с собой, советский народ знал, что в этой гибели фашизма — справедливое возмездие за все, что выстрадала наша земля и наше сердце. Возмездие и за три юные жизни, сгоревшие в пламени самой крупной кровопролитной битвы добра со злом.

Они не дожили до нашей трудной, но славной победы, они не услышали радостного салюта в честь ратного подвига, но они были вместе с нами в час солдатского триумфа. Такова уж природа героя: если он отдал свою жизнь за народ, то он никогда не умрет в памяти народной. Совершив великий подвиг, Анатолий Буценко, Борис Гайдай и Иван Сацкий стали в один ряд с бессмертной Зоей Космодемьянской, Александром Матросовым, Олегом Кошевым…