Уже по привычному распорядку часть гоблинов и марханов двинулась со мной внутрь таверны, а другая занялась лошадьми. Харель принял коня Манселя и увел его вслед за остальными, а эльф словно приклеенный пошел за мной. Войдя в зал, похожий на сотни у подобных таверн, мы окунулись в умиротворяющий мир звуков и запахов, который обещал горячую похлебку и уютную комнату с кроватью и ванной.

Сиурей шел рядом и следил за каждым присутствующим, обратившим на нас внимание. Ксион с Юдером общались со старым сморщенным гномом, хозяином, который яростно размахивал руками и брызгал слюной, – сцепились явно из-за цены. Такой своей выгоды никогда не упустит. Наконец консенсус был достигнут, гном расплылся в гостеприимной улыбке и бросился отдавать приказы многочисленным служкам. Похоже, здесь работали дети и внуки хозяина таверны – общие черты, как говорится, были налицо. Наша компания заняла целый угол огромного зала, и для нас быстро начали накрывать столы. Вскоре к нам присоединилась и вторая часть отряда.

За нами с Филей следили с особенным интересом, а он, чувствуя восхищение, вышагивал величественной походкой царя зверей, похлопывая мохнатым хвостом по бокам. Мы с побратимом как обычно сели с краю, с любопытством оглядываясь.

Мансель расположился напротив меня, изящным плавным движением откинул за спину длиннющую косу, украшенную веревочкой-шаури с короткими ремешками и голубыми камешками на концах. Как я выяснила, голубой – родовой цвет Эс Севери. Когда мы встретились взглядом, его высокий лоб пересекла тонкая хмурая морщинка. Я рассматривала эльфа с нескрываемым интересом.

Он был очень похож на брата и, по его словам, на отца. Ему чуть больше пятисот лет, но выглядит он двадцатилетним юношей, да и глаза сверкают как у мальчишки. Диссонанс возраста и юношеской непосредственности удивлял меня и заставлял призадуматься. Хотя я могу это понять! Ведь он последний из рожденных, наверняка с ним носились как с писаной торбой. Вон даже родной брат помчался за «мальчишкой», который вырвался наконец из-под опеки старших, решив побаламутить с группой товарищей. А в итоге нарвались на темного, которого решили немного проучить, но темный оказался из рода Черных Штерназия, да в довесок и я вмешалась.

Самое смешное, что я еще пару дней назад поняла из разглагольствований Манселя – зря тогда вмешалась в драку. Потому как скорее спасла жизнь им, а не своему дядюшке. Зато приобрела кучу неприятностей и лишний раз убедилась в правильности поговорки: не делай добра, когда тебя не просят, – не получишь зла. Но, глубже поразмыслив над чередой случайностей и неприятностей, которые меня преследуют, я был готова согласиться с мнением Камоса, что это Высшие играют в свои игры.

Нам наконец подали еду, когда я внезапно ощутила, как меня словно кто-то коснулся, обдав жарким дыханием огня. Это чувство заставило осторожно обернуться и внимательно осмотреть зал из-под полуопущенных ресниц. Вот группа оборотней методично работает ложками и никем не интересуется. Гномы-обозники ведут за длинным столом неспешный разговор за кружкой горячительного. Пара гоблинов недалеко, не обращая ни на кого внимания, тоже ужинают. Несколько человек что-то тихо, но яростно обсуждают, тыкая пальцами и ножами в расстеленную между кружками бумагу и изредка позыркивая по сторонам.

Я вновь перевела взгляд и наконец наткнулась на хищно блеснувшие ярко-золотые глаза, принадлежавшие кому-то за небольшим столом в противоположном углу. Я вздрогнула и, замерев, провалилась в их опасную глубину, но не могла разглядеть их владельца.

Сердце, совершив невероятный скачок, ускорило бег, а я с трудом прикрыла веки, чтобы освободиться из плена. Прислушалась к бешеному стуку сердца и вновь посмотрела на обладателя невероятных глаз. И испытала настоящий шок. В одиночестве за столом сидел старик-человек, сгорбленный и потрепанный жизнью. Меня буквально захлестнули разочарование и досада за свою непонятную реакцию, но, когда я снова посмотрела в его золотые глаза, опять задохнулась от потрясения. По рукам и спине пробежала толпа мурашек.

Я абстрагировалась и постаралась внимательнее его рассмотреть. Странное противоречивое впечатление от сломанного жизнью старика и диких, невероятно опасных глаз выбивало из колеи. А еще отметила, что он тоже следит за мной, не отрываясь, ловя взгляд, но бурлившие в его глазах эмоции не отражались на лице, испещренном морщинами. Словно глаза жили сами по себе, отдельно от тела. Эта мысль заставила меня повернуться к Юдеру, чтобы попросить его магически взглянуть на этого старика и выяснить, может, это личина-иллюзия, – но меня отвлекли. Причем самым радикальным образом.

В зал вошли двое высоких мужчин, которые будто припечатывали шаги по каменным плитам пола, оба с огненно-рыжими волосами, правда, не такими красными, как у меня. Смуглая кожа, выдающиеся носы и пухлые, высокомерно искривленные губы, крепкие тела, облаченные в обтягивающие плотные штаны и черные свободные рубашки, застегнутые на пару пуговиц, длинные мускулистые ноги, разворот плеч – все в них просто кричало о мужественности и повышенном тестостероне. Скорее всего, братья – уж очень были похожими, даже двигались синхронно.

Они шли по проходу между столами, подыскивая подходящее место, настолько уверенные в себе, что я убедилась: здесь они не видят ни одного реального противника. Прошли мимо стола наших гоблинов, скользнув по ним оценивающими взглядами. Двинулись дальше, и вдруг я заметила, как они насторожились, взглянув на заинтересовавшего меня старика. Словно заметили угрозу. Кивнули старику медленно, уважительно и через пару шагов оказались возле стола, за которым сидели все марханы, двое светлых эльфов и я.

Филя почувствовал в них врагов, и его глухое рычание заставило меня тоже встревожиться. Так агрессивно он еще ни на кого не реагировал. Хотя, как только мы вошли в эту таверну, он нервно бил хвостом, а я расслабилась и не следила за побратимом, и только сейчас до меня дошло, что на самом деле он нервничал, а не красовался. Сильно нервничал.

Заметив меня, они будто наткнулись на стену, остановились, пристально вглядываясь и жадно вдыхая воздух. Какие странные глаза рубинового цвета с вытянутым змеиным зрачком… Понимание полыхнуло заревом пожара, я выпрямилась и нервно уставилась на них. Драконы! Красные!

Филя рычал все громче, Мансель обернулся и, заметив этих двоих и резко вздохнув, встал. За ним медленно, без резких движений поднялся Харель, и словно волна побежала за столом – так же напряженно, не спеша вставали мои спутники. Я же молча сидела под их острыми восхищенными взглядами. Так на меня никто не смотрел. Люди взирали в восхищении, но одновременно завидовали, ненавидели и опасались. Гоблины же, скорее, с любопытством, но тепло и по-дружески. Мансель с Харелем – словно я неразорвавшаяся бомба с короной на голове, хоть они и оценили красоту на словах. Марханы интересовались мной лишь как носителем их реликвии. Один только Делиаль смотрел очарованно как на женщину, но с расчетливо-холодным любопытством коллекционера. А эти красные вытаращились голодным жадным взглядом, словно я последний глоток воды, которой жизненно важно заполучить. Я внутренне, не кожей, а именно изнутри почувствовала, как нагревается помещение таверны.

Передернула плечами, один из них весь подобрался и сделал ко мне небольшой шаг, вызвав тем самым еще более громкое рычание Фили. Но мужчину это нисколько не напугало.

– Крррррасавица, из какого ты клана? – поинтересовался он раскатистым мощным басом.

Я молчала, не зная, стоит ли представляться еще и им. Уже и так половина жителей и рас Лайваноса знает, кто я и как меня зовут. С другой стороны, с красным дедулей я все равно хотела познакомиться, да и помощь его может потребоваться. Так почему бы и не назваться?

– Мой отец назвал меня Алев! А его звали Суорен Красный!

Мужчины напряглись еще сильнее, но, не сделав при этом и шагу, словно подались ко мне всем телом. Быстро взглянули на мои руки без перчаток и, заметив перстень с красным пылающим камнем, рвано вздохнули. А потом очень ласково, но все же напоминая загоняющих свою добычу борзых, сказали почти в унисон: