Всю ночь пурга убирала одни сугробы и сооружала другие, а за кустами, по просторам приморской тундры тянула наждачные клубы поземки. Но к утру воцарилась тишина. Она и разбудила Рыжего. Вместо широкого входа осталась узкая щель. Рыжий позевал и ощутил голод. Понюхал углы. Нет, в этом прекрасном логове, к сожалению, едой не пахло. Пес сунулся в щель, помотал головой, протер лапами глаза и выбрался наружу. Звезды вновь висели на небе, только стали чище и пронзительнее, а далеко на юге появилась густо-красная полоска зари.

Рыжий пошел через нанос. Внезапно рядом фонтаном метнулся снег, и из него, треща и выкрикивая: «Крок-ко-ко-кро!»— выскочило белое существо, подпрыгнуло и помчалось в небо. Рыжий не успел удивиться, как рядом выскочило другое, третье выпорхнуло чуть не прямо под носом, обдав пса вкусным теплым духом. Рыжий отшатнулся и почувствовал под лапами шевелящийся снег. Из-под левой вырвалось крыло и отчаянно застучало в наст. Добыча!

Он ел добычу долго, а потом облизался и тщательно исследовал намет. Кругом было много ямок. Куропатки облюбовали снежный вал под обрывом, чтобы спрятаться от пурги. Поняв, что добычи больше не видать, пес сел на верхушке наноса и огляделся. Со стороны дороги раздавалось тонкое жужжание, и качались белые длинные огни. Они проплывали мимо, в сторону поселка.

Два огня повернули от дороги и поползли в сторону Рыжего. Железные существа на этот раз не стучали, а только тихо фыркали, но двигались гораздо быстрее тракторов. Они подошли прямо по снежной целине к широкой излучине Пипикыльгынвеема. Донесся удушливый запах их дыхания. Рыжий чихнул. Те, стучащие, пахли не так ядовито.

Раскрылись двери кабин, и вышли люди.

— Тут, — сказал один. — Пищеблок божился — не пес, а картинка, ниякая лиса не сравнится. От хозяина из-под ножа удрал, стало быть, не вернется. И еще: от вертолетчиков слышал, как на прошлой неделе по чтим кустам волчью стаю гоняли. Всего семь было, так пятерых оприходовали, а два волчонка ушли. Тоже где-то здесь. Ну и зайцы, куропатки… Давай! — Он решительно махнул рукой.

— А не утопнем? — робко спросил второй. — Смотри, какие наметы.

— Чего? — удивился Решительный. — Да «Уралам» эти наметы — як слону дробина. Я уж седьмой год тут лажу «по морям, по горам»: хоть бы раз где буксанул. Ты лучше учись, пока умелец под боком, хе… Иди, выметывай трос. Всей речки вместе с кустами — метров сорок поперек. А мы на Пегтымеле, где теперь перевалку совхоз поставил, по двести метров перетягали… Но ничего, и тут возьмем. Пойдешь этим берегом, а я на тот махну, покажу, як надо. А ребята стрелками наверх, они уже бывали.

— Ну ладно, — Робкий открыл задний борт и потянул трос.

Подошли стрелки, помогли зацепить второй конец за машину Решительного. Тот сел за руль. Один стрелок достал кабины убивающую палку, забрался в кузов и укрепил прожектор. «Урал» пополз поперек поймы. Металлическая веревка зазмеилась следом. Машина, хрустя ольховником, съехала на лед. одолела противоположный уступ. А когда вышла за полосу кустар ника, повернулась огнями в сторону Рыжего.

— Готов? — крикнул Решительный. — Смотри — вровень. Поихалы!

Машины заурчали и двинулись вперед. Дрогнул и пополз трос-невод. И сразу послышался ужасный треск. В раскаленных добела лучах прожекторов взлетели облака снежной пыли. Рыжий оцепенел. Прямо на него выскочил белый дрожащий комок. Это был Мэлётальгын, заяц. С разбега он ткнулся в бок Рыжему перелетел через пса, длинным прыжком махнул в русло реки запетлял по наносам. Рыжий бросился следом. Сзади трещали кустарники, кричали куропатки, раздались первые выстрелы. Метнулся вопль какого-то смертельно раненного обитателя тундры. Рыжий несся за прыгающим впереди зайцем. Дважды они суматохе, ослепленные лучами прожекторов, выскакивали на окна чистого льда, падали, скользили на животах. Пальба становилась все громче. Из кустарника в русло вывалился еще один зверь и жалобно закричал: «Кау-кау-кау!» Это был Рэкокальгын, песец. Он упал на запорошенный лед и закрутился, хватая зубами залитый кровью бок. Заяц исчез за крутым поворотом. Из кустов вымахнули две серо-белые тени. Через речку д головами бегущих, вспыхивая розовыми факелами в лучах прожекторов, порхнула стая куропаток.

— Трак-так-так-так! — застучали выстрелы, и многие птицы, кувыркаясь, падали вниз, забили крыльями, брызгая кровью.

С берега сыпанули зайцы. Они запрыгали вокруг Рыжего, совершенно не боясь его. Зайцы были полны сил и легко ушли вперед а Рыжий поравнялся с двумя серо-белыми зверями. Они были величиной с пса, и запах их отдаленно напоминал запах братьев и сестры. Может быть, это соплеменники? Один чуть повернул голову. На Рыжего глянул желтый, налитый ужасом глаз. Если и не соплеменники, то такая же, как и он, добыча для людей. Значит, надо держаться вместе. А могучая волна из человеческих воплей, криков животных треска ветвей катила на них. Машины постепенно выходили к берегам реки. Еще немного и они окажутся у пойменных обрывов. Тогда стрелки увидят поток спасающихся зверей… И вот один из соплеменников потерял голову от страха. Он завизжал, прыгнул вверх и бросился из кустов на широкие просторы тундры. Гукнуло несколько сухих громких выстрелов, соплеменник взвыл и распластался на снегу Дико заревели люди. Рыжий интуитивно прыгнул к оставшемуся соплеменнику. И Рыжим, и Желтоглазым овладело такое чувство, словно они соединили силы и превратились в одно существо. Это позволило прибавить скорость. Какое-то время они выдерживали дистанцию, но вот машины вновь стали приближать?* Тут бежавший впереди Мэлётальгын сделал стойку, прыгнул к берегу и исчез в промоине. Рыжий сразу вспомнил теплый и уютный ночлег, но… припомнилась и полка в сарае. Тут спасение! Он коснулся боком соплеменника, и они скользнули следом за зайцем в темноту. Тяжело дыша, Рыжий развернулся и лег, притиснув задом спасителя-зайца к мороженой песчаной стенке. Сквозь бахрому корней он увидел, как, ломая кусты и взбивая снег, над руслом проползла веревка, неумолимо гнавшая зверей под гром убивающих палок. Раздались крики

— Смотри, вон под кустом!

— Бей!

Наблюдая эту страшную картину, Рыжий понял, что от человека, когда он гонится за тобой на железных существах, спастись бегством невозможно. Помочь может лишь хитрость…

Люди скоро вернулись. Но машины уже убрали веревку и прорычали в стороне. А стрелки прошли рядом, по краям пойменных обрывов. Они выискивали убитых животных и укладывали в рюкзаки, возбужденно перекликаясь:

— Я уже пару вытряхнул, а главное — впереди!

— Но и ушло много.

— В следующем рейсе можно еще.

— Да, собаку бы. И волк один где-то.

— Но и тот волчина хорош. Куско аж на ходу сиганул, швырнул в кузов и опять за баранку.

— И правда — умелец. Ас!

— Ста-а-арый добытчик. Мы с ним и еще одним водилой прошлую весну тросом кусок от стада отсекли — и в распадок. Пока пастухи шлендали на своих снегоступах, мы семь штук оприходовали и вверх по распадку, через перевал. А там трасса: поминай как звали. «Урал» — агрегат что надо, ему тут раздолье…

Наконец голоса людей и ворчание машин растаяли. Рыжий осторожно высунул голову. Да, ушли. Где-то в кустах почти человеческим голосом кричал раненый заяц. Печально тявкнул песец, скрипуче каркнул ворон.

Желтоглазый выполз следом, тоже послушал тундру. Затем облюбовал пучок травы у спасительного логова и поставил метку. Рыжий внимательно исследовал ее и поставил рядом свою. Псу понравился новый знакомый, хоть запахи его не совсем совпадали с теми, что источали его поселковые соплеменники

Желтоглазый был высок, шкроколап и почти бел. Только ровно рассыпанная по бокам серая крапинка вырисовывала его на фоне чистого снега.

После обследования меток звери уставились нос в нос, приятельски помахали хвостами и полизали друг другу морды скрепляя возникшую симпатию. На этом ритуал знакомства и заключения союза был окончен. А теперь пора уходить. Люди могут вернуться. Рыжий отскочил на несколько шагов. Желтоглазый прыгнул следом, выгнул хвост дугой, и звери вместе побежали руслом реки в противоположную от дороги сторону навстречу занимавшемуся над горами быстротечному северному дню.