Судя по остекленевшему от ужаса лицу Клода, ее импровизация удалась.

– И вы полагаете, что цена продажи одного дома покроет расходы на восстановление двух других? – спросил он, снова придав лицу непроницаемо-холодное выражение.

Роми невольно восхитилась его умению держать свои чувства в узде.

– Если все это буду делать я сама, то да.

– Вы?

И он разразился хохотом. Роми пришла в ярость. Ну, погоди у меня! – подумала она. Еще не вечер! Посмотрим, как ты запоешь, когда я обведу тебя вокруг пальца.

– Я хотела проконсультироваться с вами по одному вопросу, – сказала она, невинно хлопая ресницами. – Но вы, как я вижу, спешите. Оно и понятно, вы человек занятой и до пустяков не снисходите!

– Вам нужен не совет, а трезвая голова на плечах, – со смешком сказал Клод. – Эта ноша вам не по плечу!

– Посмотрим, – пробормотала Роми. Клод вздохнул.

– Вы, как я понимаю, настроены крайне решительно, но это ничего не меняет. Однако совет я вам все же дам: не спешите выставлять дома на продажу. Приходите послезавтра в шесть вечера в замок – выпьем, поговорим по душам. У меня есть основания полагать, что за эти два дня вы сильно перемените свое мнение. Считайте, что я прошу вас об одолжении.

Роми придала лицу выражение неуверенности.

– Послезавтра и увидим. По крайней мере, мы могли бы поговорить о вашем предложении, – уклончиво сказала она.

Она была не прочь поиграть с этим самоуверенным красавцем в кошки-мышки и, что греха таить, посмотреть настоящий средневековый замок.

Вернувшись к себе, Роми провела предварительную инспекцию помещений. Стены в нескольких комнатах следовало очистить проволочной щеткой от плесени, промазать трещины раствором... Что ж, подобная работа ей вполне по плечу.

Охваченная, энтузиазмом, Роми ходила из комнаты в комнату, отмечая недостатки и составляя список возможных покупок. В кухне имело смысл провести перестановку с тем, чтобы хватило места для новой, большей по размерам раковины и сушильной доски. Страшный, затоптанный линолеум и выцветшие, в сальных пятнах обои она тут же ободрала и выкинула во двор...

Старая Кондитерская была самым большим из трех коттеджей, и в ее четырех спальных комнатах можно было разместить до восьми человек. Если бы ей удалось выручить хорошую цену за Печной дом и на какое-то время затянуть пояс потуже – к чему ей, собственно, не привыкать, – то где-нибудь через полгода она будет обладательницей действительно ценного доходного дома.

И самое главное – это вполне реально. Конечно, нужно было выяснить, как долго она сможет на законном основании оставаться во Франции, но и тут не предвиделось никаких осложнений: если потребуется, она на короткое время вернется домой и оформит новую въездную визу.

– Я справлюсь! – торжественно объявила она себе самой и села, чтобы составить список инструментов и материалов, которые ей понадобятся.

Потратив следующий день на заказ стройматериалов в одном из соседних городков и вернувшись домой совершенно измотанная, Роми решила, что пришло время немного отдохнуть и заодно хорошенько обследовать сам поселок.

В путанице улиц она обнаружила-таки закономерность: извиваясь подчас самым причудливым образом, в конце концов они выходили к одним из четырех арочных ворот: южным, северным, западным или восточным. Роми спустилась с холма, на котором располагался поселок, и оказалась в поле. Как зачарованная, она побрела в сторону реки, туда, где, опустив головы в траву, желтевшую цветами одуванчика, паслись две лошади.

Еще раньше она заметила маленькую часовню возле моста, где вдоль реки цвели маки, а плакучие ивы опускали свои ветви в зеркальную гладь воды.

Через деревянные ворота она вошла на маленькое кладбище, и какое-то время бродила среди могил, вглядываясь в надписи на надгробиях.

«От любимой супруги». «Скорбим». «Нашей любимой тете». «Моей ненаглядной...» Эти слова были понятны Роми даже без перевода. Тихо улыбнувшись, она зашла в часовню и постояла в центре маленького зала, впитывая всем своим существом царящий здесь мир и покой. – Не возражаете, если я нарушу вашу уединенность?

Давно Роми не чувствовала себя такой спокойной и уверенной, а потому она с дружеской улыбкой обернулась к Клоду и кивнула.

– Входите! Часовня, вероятно, тоже принадлежит вам.

– Скорее Богу, – уточнил он, поднял голову и вдохнул полной грудью. – Какая тишина и покой вокруг, не правда ли?

– Да, удивительная тишина, – согласилась Роми и замолчала. Атмосфера в часовне неумолимо изменилась, между ними двумя повисло неуловимое напряжение. – Как давно она построена? – спросила девушка, чтобы как-то прервать молчание.

– Ее возвели в XV веке, – ответил Клод, и в голосе его сквозила гордость.

Он бережно коснулся рукой белено стены, и жест этот глубоко тронул Роми. Средневековый поселок и в самом деле был плотью и кровью этого человека. Неудивительно, что он готов был сражаться до последнего, охраняя и приумножая то, что досталось ему от предков. Все так, но дома были переданы ее матери его отцом по доброй воле и на законном основании. Роми понимала, что София и Клод – враги, но он и без того владеет по сути дела всем поселком, а ей, Роми, нужны всего лишь эти три ветхих здания, чтобы обеспечить свое существование.

Возможно, со временем, эти древние Камни станут и для меня родными? Роми улыбнулась при этой мысли, и на душе ее снова стало легко и спокойно.

– Что это вы на меня так пристально смотрите? Может, хотите сказать, что я должна восстановить и эту часовню? – спросила она с улыбкой.

Клод ухмыльнулся.

– Не думаю, что вам это по карману.

– Разумеется, не по карману.

– Дайте мне гарантии, что дома вернутся их законному владельцу! – сказал Клод негромко, но твердо. – Мне больше ничего от вас не нужно.

Роми молча повернулась и вышла из часовни на кладбище. Остановившись около ближайшей от часовни могилы, она уставилась на нее ничего не видящим взглядом.

– Здесь покоится один из моих предков, – произнес Клод тихо. – Люсьен де Ларош. Родился в середине XVIII века, как вы можете увидеть. Воевал в Испании, в Луизиане... – Клод рассмеялся, поймав выражение недоверия на ее лице. – Мои предки перебывали везде, где только возможно... Моя бабка была русской княгиней. И если бы не революция в России, то...

– Достойный человек, любимец фортуны, – со вздохом констатировала Роми, сожалея, что практически ничего не знает о собственной родословной. Ей стало немного понятнее, откуда в этом красивом мужчине врожденная надменность и чувство собственного достоинства.

– А вот от отца фортуна отвернулась... – с горечью заметил Клод.

Роми посмотрела на него чрезвычайно серьезно.

– Это так ужасно – обнаружить, что твой отец изменил твоей матери? – спросила она.

– Да, особенно если учесть, что до этого мы были неразлучны.

Роми участливо коснулась его руки.

– Извини!

– Я потерял одновременно и отца и друга.

Клод подошел к другой могиле, и только сейчас Роми поняла, что в этом ряду покоятся представители рода де Ларош – об этом можно было судить не только по повторяющейся от одного надгробия к другому фамилии, но и по кувшинам со свежими цветами. Кто их приносит сюда? – спросила она, кивая на цветы.

– Простые жители поселка и его окрестностей, – ответил Клод, и в голосе его Роми уловила удивительную нежность. – Свежие цветы приносят на каждую могилу. За одним исключением...

Роми проследила за направлением его помрачневшего взгляда и в конце ряда увидела свежую могилу без надгробия. – Ваш отец?

Клод кивнул.

Неужели все отвернулись от него лишь потому, что он покинул вашу матушку? – тихо cпросила она. – А лучше было бы, если бы он продолжал жить с нею, притворяясь, изворачиваясь, нагромождая одну ложь на другую? – Нет, конечно. Но если бы он обращал больше внимания на чувства близких и помнил о том, что от него зависит благополучие проживающих здесь людей, отношение к нему было бы гораздо лучше, – резко ответил Клод. Вы... ведь знаете мою мать. Расскажите, какая она. Вы сразу догадались, что я, ее дочь, когда мы познакомились?