Интересно, кто он такой и почему так себя вел. Это кажется мне очень странным.

Боже мой, случилось столько всего, что голова идет кругом!

Во-первых, сижу нынче днем в магазине, входит мистер Филд и говорит:

— Не спуститесь ли вниз? Я хочу, чтобы вы для меня кое-что сделали.

Проговорил он все это довольно отрывисто, точно отдал приказ, а я, разумеется, не могла ослушаться своего работодателя. Когда я вошла в студию, он сказал:

— Не разберете ли для меня вон те бумаги?

И указал на небольшую стопку счетов среди обрывков бечевки, старых этикеток, карандашей, в беспорядке валявшихся на диване — этакое скопище мусора, словно кто-то вывалил все содержимое из ящика старого письменного стола, куда давным-давно никто не заглядывал.

Я принялась за работу, время от времени поглядывая на мистера Филда и гадая, с чего он так суетится.

А он вдруг спрашивает:

— Чем вы вообще занимаетесь в этом мире?

— Пытаюсь заработать на жизнь, — отвечала я.

— А почему ушли с последнего места работы, если таковое имелось?

Я ответила с самым невинным видом, что по личным причинам, которые обсуждать не желаю.

— Хотите вернуться? — продолжал он.

— Нет, — ответила я, — но вернусь, если захочу.

Мистер Филд подошел к дивану, где я раскладывала бумаги, и, пристально посмотрев на меня, объявил:

— В таком случае ведите себя благоразумно, иначе будете вынуждены вернуться.

Я очень удивилась и сказала:

— Что значит «буду вынуждена»?

— Мне известно о вас больше, чем вы думаете!

Он произнес это таким гадким тоном, что я разозлилась и весьма холодно отвечала, что он может интересоваться, хорошо ли я выполняю свою работу, но остальное его не должно касаться.

— Но меня интересует все, что связано с вами. — Мистер Филд улыбнулся и сел рядом со мной.

Я вскочила:

— Боюсь, мы толкуем о разных вещах. По-моему, мне лучше всего вернуться в лавку, за которой я должна присматривать.

— Вовсе нет, — возразил он. — Бас наняли делать не то, что хочется вам, а то, что хочется мне!

Я не ответила и направилась к двери, но мистер Филд преградил мне дорогу.

— Ну-ну! — сказал он. — Успокойтесь! Я не хочу с вами ссориться… мне этого хочется меньше всего на свете. Однако и вы не хотите снова вернуться домой? Ведь я вас обязан доставить обратно как несовершеннолетнюю.

Я изумилась, услышав все это, и в то же время в мою душу закралось сильное подозрение, что ему не так уж много известно, он лишь хочет меня напугать.

— Я сказала уже, мистер Филд, — повторила я, — что обсуждать с вами свои дела не желаю. Будьте добры, позвольте пройти.

Он засмеялся:

— Ладно, давайте договоримся так: вы заплатите за мое молчание.

И мистер Филд открыл мне свои объятия. Я поняла, какая ему нужна плата.

Не знаю, что могло бы произойти в следующий момент, если бы в магазине не зазвонил колокольчик. Мистер Филд остановился в нерешительности, а я стрелой прошмыгнула мимо и побежала наверх открывать дверь.

На пороге стоял дядюшка Лайонел, а за ним выглядывал забавный маленький человечек, пытавшийся нынче утром завязать со мной разговор.

О, как я была рада этой встрече! Я бросилась обнимать дядюшку Лайонела, который тоже не мог скрыть своей радости и только повторял:

— С тобой все в порядке, Максина? Ты вполне уверена, что с тобой все в порядке? — хоть я и выглядела абсолютно целой и невредимой.

Наконец я схватила шляпу и плащ:

— Дядюшка, давайте уйдем отсюда поскорее.

— Ты здесь живешь? — спросил он.

— Нет, дядюшка, я здесь работаю и только что поскандалила со своим хозяином. Пойдемте!

И мы вышли, так что я даже не попрощалась с мистером Филдом — вот так завершилась моя карьера продавщицы!

Странный маленький человечек, который приходил ко мне утром, оказался детективом, которого дядюшка Лайонел нанял для розыска.

Мы вернулись в крошечную комнатушку Поппи, и дядюшку Лайонела чуть удар не хватил, когда он узнал, что я живу здесь. Да уж, это вам не особняк на Гровенор-сквер! Однако возвращаться домой, если меня там по-прежнему ждет свадьба с Росси, мне не хотелось. Я так и сказала дядюшке. Он принялся меня успокаивать, уверяя, что все поняли — произошла ошибка. Тетушка Дороти очень переживает, она и предположить не могла, что я так болезненно к этому отнесусь. Разумеется, я не обязана ни за кого выходить замуж. Он уверен, у меня все еще впереди и я сделаю свой выбор и буду счастлива. Если я вернусь домой, никаких разговоров о Росси не будет, мне даже видеться с ним не придется.

Дядюшка был так трогательно добр со мной, что, подумав, я решила вернуться, но все же не удержалась и спросила, сильно ли сердится на меня тетушка Дороти. Дядюшка Лайонел отвечал, что она очень расстроена.

— И я тоже, Максина, — добавил он. — Ты никогда не должна больше так поступать. Мы чуть с ума не сошли от волнений.

Конечно, не хотелось, чтобы эта история попала на страницы газет, и я надеялся, ты найдешь в себе достаточно сострадания, чтобы дать нам знать, где находишься, или вернуться. Повторяю, Максина, ты нам причинила немалую боль и огорчение.

Я почувствовала себя страшно виноватой и сказала, что причиной всему было мое отчаяние при мысли, что придется выйти замуж за Росси, которого я ненавидела.

— Эх, Максина, — покачал головой дядюшка Лайонел, — если бы ты пришла ко мне, я не допустил бы этого гнусного фарса!

Он произнес это очень сурово, и я догадалась, что нечто в этом же роде он заявил тетушке Дороти.

Пока мы разговаривали, сидя на постели Поппи — это единственное сиденье в комнате, — влетела она сама, и я представила ее дядюшке Лайонелу.

Должна сказать, что он был очень мил и любезен с Поппи, так что, уверена, понравился ей.

Он долго благодарил ее за заботу обо мне, особенно во время моей болезни.

— Я сейчас забираю Максину с собой, — сказал дядюшка Лайонел, — но надеюсь, вы будете часто ее навещать, и знаю, что ей захочется приходить к вам.

Он сказал все это очень искренне, и Поппи пообещала, что придет обязательно, так как будет ужасно скучать без меня.

Я спросила у девушки, дома ли Айвор, — мне хотелось попрощаться с ним.

— Он должен появиться здесь с минуты на минуту, — отвечала она.

Мы решили подождать, и дядюшка принялся развлекать нас разговорами. Вот уж никогда не предполагала, каким забавным он может быть! Я его никогда не видела таким на Гровенор-сквер в кругу друзей тетушки Дороти. Поппи хохотала от души, и в заключение дядюшка сказал:

— Мы должны с вами снова встретиться, независимо от Максины. Я прошу вас пообедать со мной как-нибудь вечером.

— С удовольствием, — отвечала Поппи, — но только не в слишком роскошном месте!

Он рассмеялся и отвесил ей несколько комплиментов, явно пришедшихся девушке по вкусу.

В этот момент раздался стук в дверь, и вошел Айвор.

Он, конечно, опешил, увидев дядюшку Лайонела, и, судя по внезапной перемене в настроении последнего, не понравился ему.

Дядюшка Лайонел стал очень суровым и отчужденным, перейдя на тот холодно-вежливый тон, который я называю «политическим».

Айвор же, весьма чуткий к настроению других людей, в тот же миг превратился в задиристого и дерзкого типа, всем своим видом показывая, что ни с кем не побоится сразиться.

Дядюшка Лайонел весьма сухо поблагодарил Айвора за все, что тот сделал для меня. Айвор ответил в том же тоне.

Я пыталась всех примирить, рассказывая, до чего Айвор добр, но становилось, кажется, еще хуже, и мы все окончательно заледенели и обменивались лишь формальными фразами.

Чувствуя, что беседа не клеится, я стала складывать свои немногочисленные вещи в пакет.

На улице нас поджидал дядюшкин «роллс».

Детектив сидел на переднем сиденье, рядом с шофером, и самодовольно улыбался.

Домохозяйка вышла проститься со мной. Дядюшкин автомобиль произвел на нее такое сильное впечатление, что она принялась с удвоенной силой выражать свое сожаление по поводу моего отъезда.