Чериш чувствовала невыносимую усталость. Она согнула колени и обхватила их руками; постепенно голоса охотников сливались в равномерный гул, и девушка стала клевать носом. Борясь со сном, она вскидывала голову, но в конце концов заснула, уткнувшись лицом в руку.

Ее разбудил треск сучка. Девушка не шелохнулась, даже не подняла головы. Это Джесс подобрался к загородке ее убежища и зачем-то разглядывал ее. Убедившись, что девушка крепко спит, он вернулся к костру. Растянувшись между охотниками, он стал что-то быстро говорить, понизив голос. Но Чериш все же расслышала слова, от которых кровь застыла у нее в жилах. Джесс говорил о ней.

— Я могу уступить вам девчонку, — бормотал он. — Сумка с порохом, еще одна с дробью, десять кож и большой нож для освежевания туш — ни больше ни меньше.

— Да ты просишь слишком много!

— Она согреет ваши постели в холодную ночь. Будьте уверены — она еще целехонька, никто ее не трогал.

Чериш застыла. Она боялась шевельнуться и выдать себя.

— Вы никогда не видели таких женщин, — продолжал Джесс. — Посмотреть бы вам на неё в одной рубашке! Приятное зрелище — кожа белая, как молоко, — он остановился, чтобы собеседники могли взвесить его слова.

— Откуда ты это знаешь? — Тот, что помоложе, явно жаждал услышать побольше.

— Я помял ее сегодня. Там внизу, у реки. Да и целовал тоже. Пошло бы и дальше, да тут меня сынок застал… Губки у нее сладкие, просто сахарные.

Чериш содрогнулась от стыда.

— Я никогда не был с белокожей женщиной.

— Черт возьми, я думаю, тебе надо держаться от таких подальше. Это похуже, чем медвежьи объятия. — И охотники загоготали. — Если будет у нас нужда, мы можем купить женщину у индейцев на невольничьем рынке.

— Но не такую, как эта, Сэтч. Они обычно уже затасканные.

— Но мы можем взять и молоденькую, они таких ловят и сразу же продают в районе Больших Озер. Они достаточно бойкие, среди них попадаются и нахалки. Ну, вообще-то туда трудновато добираться. Да и если встретим Фрэнки, придется ее отпустить.

— Но она ведь настоящая красотка, — не унимался Джесс.

— В темноте морды все равно не видно. — Старший из охотников покачал головой. — К тому же я вижу, что девчонка слабовата, много не унесет, — проворчал он.

— Она не такая рослая, но выносливая, — торговался Джесс, — да и потом, — он лукаво подмигнул, — если она вам не понравится, ее всегда можно продать.

— Старик Моут измочалит ее за два дня. Что, не так, Моут?

— Да и ты не лентяй, хоть тебе и под сорок, — нашелся Моут, и Сэтч расхохотался, как будто услышал приятный комплимент.

Чериш чуть не завопила, поняв, как оборачиваются дела. Она сидела, спрятав лицо в колени, натянутая, как струна, и ждала, пока разговор окончится, чтобы подумать, как поскорее выбраться отсюда.

— Отдавая такую цену, мы должны посмотреть, что берем, — предложил охотник помоложе и направился к палатке, где сидела Чериш.

— Нет, — быстро заговорил Джесс, — только не на глазах у моей старухи. Она, если заметит, разозлится и такого перцу задаст! Знаете, не то чтобы Ирма очень уж пеклась о девчонке — она считает ее выскочкой, — но думает, что это как бы ее долг, — и он судорожно оглянулся в ту сторону, где спала миссис Бергесс.

Костер медленно догорал. Чериш рискнула приоткрыть глаза, чтобы рассмотреть своих «покупателей». Но в этой полутьме она скорее чувствовала их запах, чем видела: отвратительная, затхлая вонь грязного человеческого тела, которую не в силах смыть даже воды Кентукки. От них пахло, как от зверей, да и двигались они, как звери. Однако дикие животные намного чище и приятнее.

Оцепенев от ужаса, она слушала, как Джесс советовал им:

— Утром я пошлю ее к реке за водой. Там и хватайте. Не обращайте внимания, если будет кричать и брыкаться. Ей надо привыкать к покорности. — Он хитро подмигивал и подталкивал молодого охотника локтем, на что тот невнятно отвечал, делая бессмысленные движения руками. — А бросить ее вы сможете где угодно, — завершил свою речь Джесс.

В этот момент Чериш чуть не стошнило от отвращения. Девушка представила, как охотники будут тащить ее на ошейнике — только так они могли бы заставить ее пойти с ними. Ужасные картины молнией пронеслись в ее голове: она отбивается от охотников, а потом медленно умирает, как какое-нибудь несчастное животное, попавшее в Капкан.

Ее нервы натянулись, как тетива лука, когда девушка увидела, что собеседники ложатся спать. Увидев, что ее и охотников разделяет костер, Чериш с облегчением вздохнула. Горячие слезы унижения побежали по ее щекам. Ощущая их соленый вкус, девушка пыталась проглотить ком, застрявший в горле. Наконец Чериш прилегла, повернувшись лицом к костру; она чувствовала, как ноет все ее тело, каждая косточка.

Девушка напряженно ждала, когда Джесса и его гостей свалит сон. Она надеялась, что теплая ночь и вино быстрее усыпят их. Ожидание было тяжким испытанием. Она не могла отогнать мысли о своем ужасном будущем.

Какой порядочный человек возьмет се после этих мерзавцев в свой дом? Ее грязное прошлое будет вызывать у всех отвращение. Чериш содрогнулась при мысли о том, что ждет ее в будущем, если она не найдет выхода.

Пламя горело все слабее, дымок уносило ветром. Чериш лежала, не шевелясь, лихорадочно обдумывая свой план. Девушка ждала, когда костер погаснет, и внимательно прислушивалась к нестройному храпу. Ошибаться нельзя: все следует рассчитать точно. Храп троих мужчин доносился до палатки. Только бы среди них не оказалось Джерда, миссис Бергесс или Юнити. Взвалив одно одеяло с пожитками на плечо, она придерживала его рукой, а другое свернула так, чтобы оно напоминало спящего, на случай, если кто-нибудь проснется и взглянет в ее сторону.

Вцепившись в концы шали и одеяла, она стала ползти, молясь, чтобы не издать звука громче шелеста листвы на ветру. Один из спящих что-то промычал и перевернулся. Чериш замерла. Она дождалась, пока его дыхание не стало опять размеренным и спокойным, и двинулась дальше. Девушка подтягивала по очереди то руку, то ногу, и, казалось, прошел час, пока она покинула свое убежище.

Наконец-то выбралась! Борясь с желанием встать и побежать, Чериш продолжала ползти, словно играющий на полу ребенок. Каждый раз, немного продвинувшись, она останавливалась и слушала, распластавшись по земле. Нельзя ни в коем случае сломать сучок или издать подозрительный звук. С колотящимся сердцем девушка добралась до лесной тропинки и стала ползти к реке.

В ее голове созрел план: пойти обратно по направлению к Огайо. Если удастся, то примкнуть к партии охотников, которые помогут добраться ей до Вирджинии. Но сейчас не стоит отвлекаться, ведь те двое станут гнаться за ней, значит, пока надо думать о том, что случится в следующую минуту. У нее в запасе еще четыре-пять часов, пока в лагере заметят ее отсутствие, за это время надо уйти подальше.

Только у самой реки девушка позволила себе встать в полный рост. Из ободранных локтей и коленей сочилась кровь. Даже не останавливаясь, чтобы обуться, она стала продираться через чащу, потом побежала. Чериш неслась вдоль берега и если не видела реки, то прислушивалась к ее журчанию.

Девушка остановилась только тогда, когда начала задыхаться и почувствовала боль в израненных ногах. Надо бы подержать ноги в воде, но на это не было времени. Чериш тряхнула головой, собираясь с силами, натянула чулки и крепко затянула ремешки мокасин под коленями. Соорудив с помощью ремня и одеяла что-то вроде рюкзака, она теперь могла раздвигать обеими руками ветви.

Она бежала всю ночь, одолеваемая приступами страха, но остаться ночью одной в дикой лесной глуши гораздо безопаснее по сравнению с тем, что ожидало ее, останься она у костра. Девушка знала только, что ей надо держаться берега, и боялась лишь оступиться и попасть в болото.

Так и случилось, и она почувствовала, что ноги засасывает в топь. Чериш остановилась, не на шутку перепугавшись: казалось, она опускается все ниже и ниже и скоро ее затянет на самое дно. Страх усилился еще больше при хлюпанье, которое раздавалось каждый раз, когда она пыталась вытащить ноги из вязкой жижи. Охваченная паникой, девушка запрокинула голову и попыталась закричать, но не издала ни звука — и вдруг нащупала под ногами твердую почву. Чериш остановилась, проверила свою поклажу. Выбравшись из топкого места, она высоко подняла юбку и попыталась вычистить ее пучком травы, но, сообразив, что это бесполезно, просто расправила ее и упрямо побрела дальше.