Литмир - Электронная Библиотека

И что? О чем это говорило влюбленному? Да только о том, что девчонка не белоручка, умеет трудиться, готова зарабатывать, не сидеть сложа руки, как новоявленная барыня. Вообще провинциальные девчонки – великие труженицы, не то что избалованные москвички, которым даром досталось сразу и все. Это Алина так о москвичках говорила, и Иван с ней соглашался. Он вообще соглашался со всем, что изрекала эта редкая красавица и умница. Не восхищаться ею было попросту невозможно.

Они встречались очень недолгое время. А зачем канителиться, когда все совершенно ясно? Он же сразу, еще в самолете, почуял: «Мое!» Тогда чего ждать? Он очень много в тот период взвалил на себя в клинике, еще и диссертацию готовил, операции одна за одной – сложнейшие, ничего не боялся, ни от чего не отказывался. Все шло в руки. Но одного не хватало, самого существенного: настоящего, надежного тыла, хозяйки – хранительницы очага. И вот она, Алина! Чем не хозяйка? Чем не мать его будущим детям? Есть ли какие-то вопросы, препятствия? Два приличных взрослых свободных человека. В общем, как точно сформулировал когда-то любимый всеми Пушкин, «участь моя решена, я женюсь»! Так Иван и думал.

Он с первой их встречи решил для себя, что будет устраивать все для нее по высшему разряду: красиво, стильно, романтично, комфортно. Он и предложение сделал ей в особенной обстановке. Купил на выходные билеты в Париж, заселился в лучшем отеле, повез девочку на Эйфелеву башню, поднялись, и там он протянул ей коробочку с кольцом (таким, чтобы все подружки лопнули от зависти, долго консультировался по этому вопросу со знающими пациентками). Алиночка прямо засветилась вся. Взяла коробочку, открыла, засияла. Но, умная девочка, «да» сразу не сказала.

– Давай обо всем за ужином поговорим, солнышко!

Она его называла исключительно так – «солнышко». Он таял.

За ужином она, держа в руках закрытую коробочку в виде красного сердечка, попросила подробно, по пунктам изложить, как именно он представляет себе их будущую жизнь: место проживания, источники доходов, досуг, его обязанности, ее обязанности. Иван был потрясен: такая серьезная девушка! Такой зрелый подход к жизни!

Он доложил, что жить они будут в его квартире, в центре (она, собственно, уже не раз там бывала и даже оставалась ночевать), что потом можно будет купить небольшую дачку. Ну, сначала небольшую, потом побольше. Зарабатывает он хорошо, а именно – столько-то, а бывает и больше. В ближайшее время станет практиковать еще в одной клинике, частной, – денег будет много. Досуг – любой, по ее вкусу. Он любит гостей, но может и в тишине выходные провести. Поездки на отдых – куда глаза глядят, ничего невозможного нет. Обязанности его – сделать ее счастливой, чтобы она всегда смеялась и радовалась. Ну, в общем, оставалась такой, как сейчас: нарядной, ухоженной, с широкой улыбкой на прекрасном личике. Ее обязанности: жить в свое удовольствие, что-то делать в доме только по собственному желанию, любить его и, главное, родить ему детей. Вернее, хотя бы одного ребенка. А там видно будет.

– Как тебе такие планы? – спросил Иван с надеждой на положительный ответ любимой.

Она тут же внесла свои коррективы. Уточнила, должна ли она работать и вносить свою лепту в семейный бюджет, кто будет распоряжаться деньгами, если они создадут семью.

– Никакой лепты, – радостно запротестовал Иван, – и не вздумай! Будешь сидеть дома и бездельничать. Все, что нам нужно, заработаю я. А деньги, конечно же, будут общие. Оформим общий счет, получишь ты свою кредитную и дебетную карточку, ну и станешь хозяйкой.

– Хорошо, – поняла Алина, – теперь я скажу. Я согласна родить тебе ребенка. Но только через три года. Сейчас объясню почему. Я работала, училась, все это время пахала одна. Просто очень устала за эти годы. Мне хочется отдохнуть, привести себя в порядок, почистить организм. И тебе надо почиститься, кстати, чтобы ребенок родился здоровым, полноценным. Сейчас в городе такая экология, подумать страшно! Тебе подойдет такое условие? Три года – это нормальный срок для решения вопроса с ребенком?

– Конечно, три года – замечательный срок. Поживешь для себя, отдохнешь, отоспишься. Три года – какие могут быть разговоры.

– Тогда еще вопрос. Мне бы хотелось жить не в городе. Я предлагаю после свадьбы продать твою квартиру и купить большой дом где-нибудь в Барвихе, на Николиной горе или… Ну, в общем, где-то там. Ребенку нужен свежий воздух, приличное окружение, личная безопасность и красивые интерьеры. Я знаю, это вполне реальный вариант.

Иван думал недолго.

– Я постараюсь. Мне только обязательно что-то нужно в Москве оставить, чтобы ночевать перед операциями в городе. В пробку нельзя попадать. И долго за рулем быть нежелательно. Нервничать нельзя. Руки крепкими должны быть. Но думаю, решим этот вопрос. То есть – обещаю: будет хороший загородный дом. Ты совершенно права.

Алиночка заулыбалась, молча открыла коробочку и водрузила себе на пальчик колечко. Ах, какое колечко!

– Я согласна, милый! Мы станем мужем и женой!

Иван вообще рассудок потерял от счастья. Вот и нашел он то, что искал! Нашел! Смысл жизни своей!

– Все сделаю, как ты пожелаешь! – пообещал он, целуя душистую ручку с перстеньком, и ручка благосклонно погладила его по подбородку.

Иван устроил так, что поженились они почти сразу после прибытия из Парижа. Не мог ждать. Тем более – не было смысла в долгих ожиданиях. Заказал зал в том ресторане, который назвала Алиночка. Платье она купила у знаменитого модельера. Очень дорогое! Но это же раз в жизни такое платье покупается, правда? Родители Ивана и его же дед с бабушкой прибыли в ресторан в назначенное время, торжественные, нарядные, с подарками, цветами. Со стороны Алины была только та самая подружка, с которой она летела из Цюриха. Не смогли ее родные приехать. Обстоятельства. Но они поздравляют! Вот телеграмма!

– Ничего, – утешал новобрачную Иван. – Мы сами к ним нагрянем! Отметим по второму разу!

– Их дела, – спокойно реагировала невеста. – Нам и так хорошо.

И было действительно хорошо. Родным Ивана Алиночка понравилась. Идею переехать в загородный дом все одобрили. Что еще? Только жить, поживать да добра наживать.

Иван наживал изо всех сил.

Все задуманное Алиночкой осуществлялось с легкостью. Дом нашелся идеальный, по деньгам уложились тютелька в тютельку, хватило на однокомнатную поблизости от того места, где прежде жил Иван, и главное – близко от клиники. То есть – при желании можно пешком за пятнадцать минут дойти, а на машине – вообще говорить не о чем. Потом потребовались деньги на обстановку дома. Алиночка была перфекционисткой, на компромиссы идти не собиралась. Ковры – только персидские, не младше шестидесяти лет с момента производства. Постельное белье – только шелковое. Люстры – венецианские. Ну, правильно. Уж если делать, так чтоб все настоящее, без подделок. Пусть вьет гнездо! У нее великолепно получается.

Иван был доволен всем! Абсолютно! Ему только не очень нравилось желание Алиночки менять что-то в своем прекрасном личике. Но она настояла на пластике век: у нее, как она считала, были мешки под глазами.

– Это же естественно, когда устаешь, детка, ты лучше высыпайся. Этого хватит, – уговаривал Иван.

Но жена настояла на своем, и он собственноручно сделал ей то, о чем она постоянно твердила: подтянул ей веки.

Потом понадобилось чуть-чуть, почти незаметно, подкачать губки.

– Мне просто для себя, – просила Алина, – просто так выразительнее.

Сделали губки. Ну – хороша, слов нет!

Жена любила покрасоваться, любила гостей. Он не ревновал, он гордился. Вот – нашел такую драгоценность! В один миг! Ждал, ждал и нашел!

Родственников Алиночки довелось Ивану увидеть лишь однажды, года через два с половиной после свадьбы. Бабушка у нее умерла, пришлось ей собираться на похороны.

– Вместе поедем, – решил Иван.

Алина решительно отказывалась, говорила, что без него справится. Но что это за семья, если муж одну отпускает жену на похороны близкого человека? Не делается так, это не по-людски! И поехал Иван против воли жены с ней на ее малую родину. Вот там он впервые удивился! Не бедности, к этому он был готов, это – вполне понятно и не стыдно, учитывая все, что в глубинке происходит. Удивился он бардаку, испитости лиц матери и брата своей утонченной и брезгливой жены, так любящей и соблюдающей порядок. Он удивился их быту, запущенности, опущенности даже.

6
{"b":"201336","o":1}