– У вас на Родине он уже всех согнал в одно стойло, – угодливо улыбнулся Мерзавой.

– И православный сброд, привыкший подчиняться силе, побежит в государственную церковь, – продолжил Антихрист.

– Это точно, – поддакнул секретарь, – нашим людям всё равно, куда идти, будь то президентская партия или государственная церковь. Лишь бы пристроиться рядом с властью.

– Но в России для абсолютного контроля мне необходима абсолютная власть, – напомнил принц. – Здесь, в связи с отсталостью русских, можно ожидать наибольшее сопротивление введению Закона о персональном коде потребителя.

– Если нам удастся принять на референдуме абсолютную монархию – самодержавие, – проблем не будет.

– А Президент? Он же не захочет расстаться с властью, – нахмурился принц, – он наверняка собирается ещё один срок править этой страной?

– Думаю, мы справимся с этой проблемой, – заверил статс-секретарь.

Вскоре кортеж подъехал к губернаторскому дому приёмов, который целиком был предоставлен в расположение важного гостя и сопровождающих. Сам губернатор вышел встречать принца. После обмена любезностями он доверительно шепнул на ухо гостю на ломаном английском заученную с утра фразу:

– Президента не будет, но обещал подъехать Премьер, не говоря уже об элите.

К обеду, как и обещал губернатор, подъехал Премьер. Столы в зале приёма блистали самыми изысканными блюдами и коллекционными винами. На торжественный обед, посвящённый предстоящему историческому событию, собралась вся столичная элита, оттеснив «региональных» во второй дополнительный зал с фуршетным столом. Одновременно с Премьером и принцем в обеденный зал вошёл Патриарх в сопровождении епископа Дармидонта. Гости в сотни глаз уставились на основных участников действа. Наконец первым, согласно закону гостеприимства, выступил Председатель правительства, подойдя к английскому гостю, он пожал ему руку. Защёлкали затворы фотокамер. Сменщик с трудом сдерживал эмоции. Ведь он пожимал руку любовнику Даратэи. Ему хотелось ударить в это красивое и порочное лицо, но по его лицу расплылась улыбка гостеприимства. Принц Харольд попытался поскорее вытянуть свою руку из маленькой потной ладошки главы российского правительства. Его больше интересовала встреча с главой Русской Православной Церкви. Боковым зрением он заметил, как старый Патриарх занял место за приготовленным для него столом. Фотообъективы и камеры журналистов не могли не отразить этот момент и ждали развязки, ловя необходимые планы. «Выскользнув» от Премьера, принц решительным шагом направился к Патриарху за благословением. Так положено у «этих русских». Он запланировал благословение Святейшим будущего российского императора на глазах у всего мира. Подойдя к столу Патриарха, он молитвенно сложил руки, но Патриарх даже не поднял на него глаза. Повисла пауза. Фотокамеры в ожидании назревающего скандала застрекотали, как сороки. Выручил архиепископ Дармидонт, который вместо Святейшего благословил принца на глазах публики, вздохнувшей с облегчением. На подобную инициативу Патриарх ответил испепеляющим взглядом и бросил через плечо какую-то фразу в адрес чёрного монаха.

– Патриарх просит прощения, ему нужно готовиться к службе, – сообщил журналистам его помощник, – тем более он сейчас держит строгий пост и ему не пристало сидеть за таким скоромным столом.

Вслед за этим Патриарх и сопровождающий его монах вышли из обеденной залы.

– Что это значит? – бросил принц Харольд своему статс-секретарю, вернувшись за свой стол.

– Думаю, что Патриарх с Президентом заодно – не хотят отдавать свою власть, – уверенно заявил Мерзавой.

Принц Харольд окинул взглядом большой зал и где-то среди журналистской братии увидел знакомое лицо. Сначала подумал, показалось, но потом снова выхватил это лицо. Алёна Рощина! Та самая русская журналистка, из-за которой он потерпел фиаско. Желание реванша с новой силой закипело в нём.

– Поймать эту русскую и в мой самолёт. После провозглашения я хочу увезти её с собой в Лондон, – тоном, не терпящим возражений, заявил молодой англичанин.

– Может случиться скандал! – предостерёг Мерзавой, узнав, о ком говорит хозяин.

– Во избежание этого займись сам, у тебя служба безопасности под контролем, – усмехнулся принц, напоминая ему про Иванова.

Патриарх Московский и всея Руси вёл службу необычно торжественно. Ему помогали архиереи, ближе всех к Святейшеству был архиепископ Дармидонт и новый дьякон, которого местный архиерей ввёл за час до начала службы. Старый дьякон, прослуживший в храме тридцать лет, тщательно скрывал свою обиду, молясь с другими верующими, но периодически вытекающие из глаз слёзы красноречиво говорили о его отношении к подмене. В храме лишь несколько человек знали истинную причину этого. В их числе архиепископ Дармидонт, майор Дроздов, генерал Иванов и новый дьякон – переодетый агент ФСБ. Лжедьякону предстояло подменить шар. В чаше для жребия, подаваемой после молитвы, должны были оказаться два шара и в каждом записки с одним и тем же именем – принца Харольда Даньелза Виндзора Мессии. Закончив молитву, Патриарх испросил его благоволения и помощи в святом жребии. Затем подал знак архиепископу. Дармидонт получил от подставного церковного клирика чашу с двумя пасхальными сферами и торжественно поднёс её к главе Русской Православной Церкви. Патриарх трижды перекрестился и достал один шар. Раскрутив, открыл и извлёк записку. В храме наступила гробовая тишина. Казалось, слышно, как стучат сердца присутствующих. Патриарх изменился в лице. Все видели охватившее его волнение. Наконец его лицо просветлело, словно от прозрения, он огласил Божественный жребий.

– Волею Господа нашего, мы призываем на царствование в Россию Богом избранного… – Он развернул листок бумаги, и по храму, в ожидании оглашения, прошелестело дыхание паствы, – Романова Михаила Георгиевича!

В церкви пронёсся вздох разочарования и радости одновременно. Чьи-то надежды не оправдались, кто-то ликовал всей душой.

– Кого? Какого Романова? Не того ли, которого кремировали? – выкрикнул Мерзавой, с испугом всматриваясь в ледяное лицо Антихриста.

Хозяин, казалось, почернел лицом и едва сдерживался от расправы над статс-секретарём.

– Вы не можете пригласить на российский престол мертвеца! – всё громче раздавалось в стенах храма.

– Я жив! – словно удар колокола раздался уверенный голос, и к Патриарху подошёл Михаил Романов.

Одет он был просто – тёмный костюм, белая рубашка. Ничего лишнего. Собравшиеся в храме опешили, глядя на него, воскресшего после смерти. Длительный шок, напряжённая тишина. Обстановку разрядил появившийся рядом с Романовым неприятной внешности церковный сторож, взмокший, словно пробежал несколько километров, одетый в чёрный костюм и чёрную рубашку. Впрочем, приличная одежда не сглаживала впечатление от отталкивающей внешности. Не человек – тёмная тень, отбрасываемая светлым образом избранного государя.

– Где наш дьякон? – Майор ФСБ Пётр Дроздов пришёл в себя и зашипел на архиепископа. – Откуда взялся этот Романов? Его же убили, я сам лично видел его труп в номере гостиницы.

– Что это значит? – наконец промямлил принц Харольд. – Вы доложили, что мой соперник мёртв.

Мерзавой стоял, пряча глаза от испепеляющего взгляда принца, не находя нужных слов. Все камеры были направлены на английского гостя и его сопровождение. Журналисты пытались разрешить многочисленные вопросы, возникшие в одно мгновение. Между тем патриарх взял сосуд с елеем и с молитвами, соответствующими моменту, помазал Богом избранного царя. Вскоре обнаружился и лжедьякон. Архиепископу доложили, что он лежал связанный в пристройке к церковному флигелю, которую занимал сторож. «Квазимодо!» Архиепископ, ничего не понимая, крестился, испрашивая прощения у Господа, подсознательно осознавая, что без Божьего провидения здесь не обошлось. И только Юродивый сохранял спокойствие.