Хотя в подчинении у Забровского находилось всего 9 человек, лесников, мастеров и техников, зато он был официальным хозяином леса. Лесничество занимало площадь 12тысяч квадратных километров, в пять раз больше чем Великое Герцогство Люксембург. Чем Мишка очень гордился. Он так часто, кстати, и не, кстати, упоминал этот Люксембург, что Марк стал называть Мишку – граф Люксембургский. Тот когда услышал свой титул, обиделся: Почему, мол, граф. У меня территория в половину Бельгии, а Бельгия, все-таки королевство. На что ему резонно заметили, что половина на королевство не тянет и даже в герцогстве отказали, мол, герцоги это королевские отпрыски, а у Мишки среди предков королей нет. Пришлось ему довольствоваться унизительным титулом граф.

Граф Люксембургский попал в Сибирь по распределению полгода назад. Учился он на одном курсе с Хомичом, а со Студентом играл в факультетском ансамбле «Дромарика». Когда узнал, что друзья работают в какой-то тысяче километров от него, тут же затребовал их в гости к себе. Вот так Студент оказался в Чуе. Хомич обещал подъехать позже, когда закончит полевой сезон.

Глава 2

По речке Чуе.

Шишкарить поплыли втроем; Марк, Студент и лесник Томшин, которого Парашкин, по неистребимой привычке, переименовал в американо - китайца Тома Шина. Граф Мишка исполнял свой государственный долг - «добивал» годовой план лесничества.

Речка Чуя брала свое начало в Северо-Байкальском нагорье, точнее там брали начало два ее притока Большая Чуя и Малая Чуя. В районе бывшей деревни Баталово, которая на картах, почему-то названа Усть-Малых, притоки сливаются. Том Шин повернул лодку по Малой Чуе. Речка сразу стала мельче. На казанке тут бы не прошли, но поскольку ехали на ангарке, большой девятиметровой деревянной лодке, прошли играючи, ну потеряли пару шпонок. Так кто в Кишечной протоке шпонки не рвет? Там на дне обломков винтов лежит больше чем камней. Ехали неспеша. У Ленковки остановились порыбачить. Марк и Студент уже рыбачили по Чуе, но какая там рыбалка до Баталово, так слезы. А под Ленковкой не успели кораблики распустить, глядь ведро хариуса. Буквально за пятнадцать минут, чистить больше времени ушло.

Том Шин предложил не торопиться, а остаться в Ленковке на ночевку.

-Зимовье тут хорошее, да и рыбы надо наловить побольше. Скоро лист попрет, на кораблик тогда не порыбачишь.

Том Шин и Студент остались таскать хариуса в устье Ленковки, хариус любит кормиться в местах, где в реку впадают ручьи и речки, а Марк спустился ниже к скале. У скал река прижимается к берегу, течение там сильнее, на дне лежат крупные камни, за которыми стоят ленки и таймени. Хариус в Чуе довольно мелкий грамм по300, ленки до 5килограмм, а таймени и по два пуда бывают. Крупного тайменя, конечно на кораблик не вытащить, да он и сам на мушку не очень кидается, а вот ленки идут хорошо.

Для тех читателей, кто не видел кораблика. Это рыбацкая снасть, устроенная по принципу водяного змея. Из двух дощечек разной длины сколачивают санки. К короткой стороне цепляют бечеву из миллиметровой лески, косынкой, как у воздушного змея, чтобы создать угол атаки. На бечеве вяжут петли, примерно в двух метрах друг от друга. На петли цепляют поводки, ближе к санкам покороче, сантиметров 40,а потом каждый следующий на десять сантиметров длиннее. К поводкам привязывают мушки, лучшие мушки делают из крючков-тройников, собачьих волос (если собаки под рукой нет, то сгодятся и свои собственные) и ниток – мулине (красных, желтых или зеленых). Длина бечевки любая, но, обычно хватает 50 метров. Свободный конец привязывают к рогатульке и наматывают бечеву вместе с поводками на рогатульку. Распускают в обратном порядке. Сперва бросают в реку санки, когда течение относит их и бечева натягивается, снасть разматывают до нужной длины.

Марк распустил кораблик на всю длину и не торопясь, пошел по течению. Санки весело прыгали на середине реки, натягивая бечевку, как струну. Мушки лежали на поверхности воды ровно. Иногда Марк ослаблял бечевку и тогда мушки скрывались в воде, иногда натягивал, и тогда мушки начинали подпрыгивать над поверхностью, как намокшие бабочки.

Парашкин прошел метров триста, поймал трех ленков по 1,5 кг, и сига килограмма на 2. Ленок-рыба красивая, как достанешь из воды, начинает переливаться всеми цветами радуги, за что называют его еще «сибирская форель». Но и бойка не в меру, крутится на поводке, как винт. Пока вытащишь из воды, все руки леской изрежешь.

Напоследок, Марку попался 5-ти килограммовый красавец.

Путаясь в крючках, он дотащил ленка до берега. И тут сделал обычную для новичков ошибку, сильно дернул леску. Ленок остался в реке, а Марк на берегу с разогнутым крючком. Отчаянным броском Парашкин плюхнулся в воду, пытаясь схватить рыбу руками. Та сильно ударила хвостом и …выпрыгнула на берег. Марк, ликуя, навалился на рыбину животом и тут почувствовал, что кто–то стягивает с него штаны. Крючок зацепился за штанину, брошенный кораблик тянул в реку и брюки медленно, но неуклонно сползли до колен. Парашкин поступил как истинный рыболов – спортсмен. Позволив брюкам плыть в Ледовитый, он же Великий Северный океан, разобрался сначала с ленком и только потом побежал за штанами. Впрочем, скажем откровенно, там были не только штаны. Подлый крючок прихватил и более интимную часть туалета

Рыбачить в мокрой одежде расхотелось и Марк, смотав кораблик, пошел к товарищам. Те тоже закончили с рыбалкой. Вынули из лодки бочонок и засаливали в нем пойманную рыбу. Парашкин быстро выпотрошил свой улов, разрезал по хребту, чтобы скорее просолилось, бросил в бочку, и пошел топить зимовье.

Тому, кто выдумал «идиотизм деревенской жизни» не мешало бы пожить в такой деревне, как Усть - Чуя. Вот уж кого идиотами не назовешь. Конечно, народ здесь не без странностей, но что вы хотите от потомков ссыльных поляков и сибирских казаков. Один аэросани из бензопилы смастрячил, другой буер из тракторного пускача, третий голицы в водные лыжи превратил. Прицепил веревку к моторке и гоняет с ветерком, правда в телогрейке, шапке и варежках: холодно, однако. Том Шин отрезал от сломанной мелкашки кусок ствола и такой Смит-вессон замандрячил - Калашников отдыхает. Парашкин этому револьверу название придумал –« том–шинсон». А поэтов! 20 штук на 300 человек населения, тут, наверное, тунгусы генов подбросили. Они все, как на олешке едут-поют. От них же, однако, и очень распространенное на Лене – однако. Не обошлось, похоже, и без «космополитов», это которые – безродные. Иначе, откуда столько народу с высшим и среднетехническим образованием, как правило, заочным?

В зимовье такого поэта-заочника и зашел Марк. На полке стояла стопка учебников, там же лежала и толстая тетрадь. Пока печка разгоралась, Парашкин пролистал ее. На первой странице хозяин написал:

-Путник, всяк сюда входящий!

Будь как дома, не забывай что в гостях. Пользуйся всем, что есть в этой обители: дровами, пищей и постелью. Но не пакости и не свинячь, поймаю и повешу за причандалы.

Следующая запись написана другим почерком:

Строитель этого приюта

Ты, дело доброе творя

Записку низкую кому-то

Оставил здесь, увы, зазря.

Ведь Человек и так не тронет

Твой компас, карту и ружье

А кибаса не остановит

Предупреждение твое.

Дальше на нескольких страницах оппоненты в стихотворной форме отстаивали свои постулаты.

Точку в споре поставил кто-то третий, написав сочное и краткое четырехстишье из которого мы осмеливаемся привести только последнюю строчку:

Засранцев надобно предупреждать!

Но предупреждение, похоже, не подействовало, хозяин пеняет-

Бичу, пустившему на подтирку мой справочник по высшей математике:

В такое, знаете ли, трудно верится

Познание дается нелегко

А бич пришел и интегралом Лейбница

Подтер свое давно немытое очко.

На этом неприятности для хозяина зимовья не закончились.

Очередному посетителю не понравилась низкая дверь: