- Держитесь за меня.
А затем лошадь рысцой выбежала из стойла во двор.
- О Боже, они взяли лошадь! - закричал фермер, поднимая ружье, но не стреляя.
Ясно, что он не собирался рисковать лошадью, после того как уже рискнул свиньей.
В это время около полдюжины коренастых полицейских, ворвавшись в ворота, пытались схватить лошадь. Джерек заливисто смеялся, а миссис Ундервуд дергала за поводья, крича:
- Ваши пятки, мистер Корнелиан! Используйте ваши пятки!
- Сожалею, миссис Ундервуд, но я не знаю, что вы имеете в виду! - Джерек был совершенно беспомощен от смеха.
Испуганная действиями полицейских, лошадь встала на дыбы, заржала, закатила глаза, перепрыгнула через забор и пустилась галопом.
Последнее, что Джерек услышал, было:
- И такое происходит в Бромли! Что творится на свете!
Раздался третий выстрел, но он не был адресован им, и Джерек подумал, что, вероятно, фермер и полицейские столкнулись в темноте.
Миссис Ундервуд кричала ему:
- Мистер Корнелиан! Вы должны попытаться помочь. Я теряю контроль!
Одной рукой держась за седло, другой - за ее талию, Джерек счастливо улыбался, подпрыгивая вверх и вниз и чуть не выпадая из седла.
- О миссис Ундервуд, я восхищен, услышав это. Наконец-то!
14. НЕХВАТКА МАШИН ВРЕМЕНИ
Свежий рассвет расшевелил Бромли. Рано встав, чтобы завершить дела и как можно быстрее отправиться в путь, мистер Уэллс покинул “Розу и Корону” и вышел на Верхнюю улицу с видом человека, который всю ночь боролся с дьяволом и полностью одолел его. Настоящий визит в Бромли был неприятен ему по двум причинам. Первой причиной, согласно его собственному определению, являлось убожество этого места - самого скучного и бесполезного во всей Англии. Вторая причина заключалась в том, что он появился здесь в роли просителя, чтобы спасти отца от вызова в Суд Графства, пытаясь уладить небольшой финансовый вопрос, которым, очевидно, его отец много месяцев пренебрегал. Он не мог отнестись к Бромли более снисходительно, ведь в конце концов здесь была его родина.
Отец, если судить с точки зрения обитателей Бромли, являлся неудачником, но сын находился сейчас на пути к успеху, так как уже опубликовал пять книг и еще несколько вскоре должны были выйти в свет. Он предпочел бы, чтобы его визит был отмечен общественностью, хотя бы, например, коротким интервью в “Новостях Бромли”. Он рад был бы прибыть сюда с большой пышностью, но природа его занятия делала это невозможным. И на самом деле он надеялся, что никто не узнает его, и это было основной причиной, выгнавшей его на улицу столь рано. Причиной же его легкого настроения являлось ощущение того, что он одолел Бромли. Городок больше не пугал его. Мелкие долги, пустяковые скандалы не могли больше погрузить его в глубины отчаяния, какие он познал когда-то. Он убежал из Бромли и теперь, вернувшись, освободился от призраков, которые преследовали его.
Мистер Уэллс крутанул тростью, пригладил маленькие усы, которые никак не вырастали такими, как хотелось бы, и сложил губы трубочкой в беззвучном свисте. Ощущение благополучия заполнило его, и он высокомерно смотрел на Бромли: на телегу молочника с медленно тащившей ее старой лошадью, на мальчишку - разносчика газет, объезжающего на велосипеде дверь за дверью, благословляя бесцветных жителей этого городка скучными новостями, на ставни окон еще закрытых знакомых магазинов, включая витрину Атлас-хауза, где мать и отец по очереди воспитывали его и где мать изо всех сил старалась втиснуть в него основные принципы Как Быть Уважаемым Человеком.
Он усмехнулся. В те дни он плевал на их уважение. Он был сам себе голова, шел своим путем, соответственно собственным правилам. И насколько другими были эти правила! Встреча предыдущим вечером с тем странным молодым человеком, иностранцем, немного приободрила его. Вспоминая их беседу, он понял, что “машина Времени” была принята незнакомцем за буквальную истину. Явный Знак успеха!
Пели птицы, звякали молочные бидоны, небо над крышами Бромли было чистым и голубым, воздух свежим. Мистер Уэллс глубоко вздохнул.
Неожиданно внимание его привлек не слишком мирный звук, возникший где-то неподалеку. Остановившись и прислушавшись, он вдруг с удовольствием увидел, как из-за угла Верхней улицы, скача галопом в его направлении, появилась большая лошадь, вся в пене и с обезумевшими глазами. На лошади сидели два всадника, ни один из которых, казалось, не держался в седле уверенно: впереди - красивая молодая женщина в коричневом бархатном платье, покрытом кусочками соломы, грязью и листьями, с разметавшимися в беспорядке темными кудрями, а позади, одной рукой держась за ее талию, другой - за поводья, в одной рубашке (его плащ, кажется, соскользнул между ними и болтался, подобно лишней ноге, сбоку) восседал молодой незнакомец, мистер Корнелиан, гикая и смеясь, - ни дать ни взять биржевой клерк, радующийся катанию верхом на Банковской Воскресной Ярмарке.
Путь им перегородила телега молочника, лошадь на мгновение приостановилась, и тут мистер Корнелиан увидел мистера Уэллса. Он радостно замахал руками, пошатнулся в седле и, едва сумев восстановить равновесие, закричал:
- Мистер Уэллс! Мы хотели увидеть вас!
Ответ мистера Уэллса был несколько равнодушным:
- Ну! Я здесь.
- Меня интересует, знаете ли вы кого-нибудь, кто может сделать мне машину Времени?
Мистер Уэллс, подыгрывая веселому иностранцу, со смехом показал тростью на велосипед в руках стоящего с разинутым ртом мальчика-рассыльного.
- Боюсь, что ближайшая к машине Времени вещь, которую вы сможете найти, - изделие, подобное этому.
Мистер Корнелиан переключил внимание на велосипед и, казалось, готов был слезть с лошади, но та уже рванулась дальше. Молодая женщина причитала при этом:
- Увы! Увы! - Или, возможно: - Уа! Уа!
Ее спутник кричал через плечо:
- Премного благодарен, мистер Уэллс! Благодарю вас!
Тут пятеро забрызганных грязью полицейских на таких же грязных велосипедах появились из-за угла, и офицер, ехавший первым, закричал, указывая на исчезающую пару:
- Хватайте их! Это Ярмарочный Убийца!
Мистер Уэллс наблюдал в молчании, как эскадрон промчался мимо, затем пересек дорогу и подошел к мальчику-рассыльному, челюсть которого грозила вот-вот отвалиться. Пошарив в кармане жилета, мистер Уэллс вынул монетку.
- Тебя не затруднит продать мне одну из газет? - спросил он.
Ему пришла в голову мысль: не перестал ли Бромли быть таким скучным, каким он его помнил.
Джерек Корнелиан с мечтательным выражением на лице наблюдал за веслом, уплывающим по прорезанной водорослями воде реки. Миссис Ундервуд еще спала на другом конце лодки, которую они реквизировали, после того как лошадь при попытке перепрыгнуть через забор в десяти милях от Бромли избавилась от них.
Как бы там ни было, Джерек не имел большого успеха с веслами и почти без сожаления наблюдал, как исчезает последнее. Он откинулся на скамейку, одной рукой держась за руль, и зевнул. Солнце стояло высоко в небе, и было исключительно тепло. Доносилось мирное жужжание пчел в траве на ближайшем берегу, а на другом берегу леди в белых платьях играли в крикет на зеленой аккуратной лужайке. Музыка их звенящего смеха, стук молоточков о шары негромко отдавались в ушах Джерека. Этот мир такой богатый, думал он, снимая пару листьев со своего плаща и тщательно изучая их. Текстура и детали были восхитительными, и он раздумывал над возможностью их воспроизведения, когда вернется вместе с миссис Ундервуд домой.
Миссис Ундервуд зашевелилась, потирая глаза.
- А, - сказала она, - я чувствую себя теперь немного лучше. - Она осмотрелась. - О, дорогой, нас несет течением!
- Я потерял весла, - объяснил Джерек. - Видите, вон там одно. Но течение, кажется, достаточно сильное. Мы движемся.
Она ничего не сказала по этому поводу, но ее губы сложились в улыбку, которую можно было бы описать скорее как философскую, нежели как веселую.
