За ночь я ни на минуту не сомкнул глаз. Лежал, смотрел в потолок и думал о том, что мне делать дальше, чувствуя, как внутри образуется огромная дыра, которая тут же заполнялась пустотой. Все вчерашние волнения и страхи остались где-то далеко, сменившись только жгучим разочарованием и чувством полного краха всех своих надежд. Я лежал в одной постели с человеком, который меня растоптал и унизил, но я сам позволял и позволяю ему это делать.

Часы показывают ровно шесть утра. Я тихо поднимаюсь с постели и, собрав свои вещи, начинаю одеваться. Состояние паршивее некуда. Меня мутит, и тело ужасно ломит, а задница болит так, как будто бы меня полк солдат поимел. Невесело усмехаюсь и натягиваю футболку.

Смотрю на Даниила, лежащего на спине и занимающего половину кровати. Хочется подойти к нему, обнять, поцеловать и никуда больше не отпускать. Хочется просыпаться с ним, слушать его и помогать ему. Он единственный, кого я всегда пытался понять. Единственный.

В голове снова мелькают недавние воспоминания, заставляя меня одуматься и покинуть комнату.

Я вышел из квартиры тихо и бесшумно, не сказав никому ни слова. Перед ребятами я объяснюсь потом, об этом сейчас даже думать бессмысленно. Хотя о чём теперь думать? О том, что меня поимел человек, которого я люблю? О том, что я готов был сделать для него что угодно и пожертвовать ради него чем угодно? А он меня просто трахнул, при этом вовсе не от большой любви. Просто потому, что ему так захотелось, потому, что было забавно смотреть в мои испуганные глаза и долбить меня в задницу. Может быть, решил отомстить за то время унижений и обид? Ну что ж, похвально, ему это удалось.

Дрожащими руками достаю из пачки сигарету и с удовольствием затягиваюсь. Едкий дым заставляет закашляться и устало закрыть глаза. Мне хочется плакать от боли и обиды, хочется разрыдаться в голос от того, что все мои глупые мечты о счастливом будущем с Даней разрушены навсегда, что не будет ничего того, что я себе навыдумывал.

Да и быть ведь не могло. Я разрушил всё изначально, а теперь лишь пожинаю плоды…

****

Я не помню, как я добрался до дома. Кажется, я прошел пешком около десятка километров, пока не оказался возле двери знакомого подъезда. Было уже светло, и вокруг то и дело ходили люди, спешащие по своим делам. Люди, которые казались мне чем-то ненужным и неважным сейчас. Зачем они все здесь? Зачем они вообще нужны, если я сам никогда и никому не был нужен?

Стоило только войти в квартиру, как на меня обрушился ураган по имени «Мама». Она с порога начала кричать о том, что ребята меня потеряли, и о том, что крайне безответственно отключать телефон. Но, столкнувшись со мной взглядом, мама тут же помрачнела и, ничего не сказав, принялась стягивать с меня ботинки и куртку.

Я стоял и как будто бы со стороны наблюдал за её действиями. Меня не было здесь. Я до сих пор оставался в квартире у Васьки, на тех простынях, где Даниил растоптал мою душу своими грязными ботинками.

Мама попыталась расспросить меня, что случилось, но я не в силах был отвечать на её вопросы. Просто помотал головой и попросил её набрать ванну. После чего около часа лежал под струями воды, пытаясь раствориться в ней, слиться в единое целое с этими каплями и просто исчезнуть.

Осознание того, что меня поимели, никуда не уходило. Я чувствовал себя дешёвой шлюхой, просто раздвинул ноги, потому что так захотелось клиенту, потому что мнение таких как я никогда не учитывается.

Вылезаю на ватных ногах и, кое-как вытерев себя, выхожу из ванной, и тут же иду к себе в комнату. Объясняться с мамой и с друзьями я буду потом. Сейчас мне не нужно ничего кроме сна и покоя, желательно вечного.

***

Я заболел. Наверное, шляться по морозу с распахнутой курткой – это очень плохая идея. У меня была температура тридцать девять, жуткий кашель и, кажется, бред. Я говорил какую-то ерунду и почему-то всё время смеялся. Но я даже рад был такому повороту событий. Почему? Просто я больше не думал о нём. Не думал вообще ни о чём. Я был настолько слаб, что даже моё тело не хотело за что-то бороться.

Я мечтал о том, чтобы умереть. Однако мама мои планы не одобрила, и уже на второй день была вызвана скорая, на которой меня и увезли в больницу. В итоге мне констатировали пневмонию. Весело, ничего не скажешь.

Дни тянулись за днями, сменяя один серый день другим. Я не видел ничего, кроме медсестер, врачей, уколов и таблеток. Лица приходящих ко мне друзей слились в один сплошной поток.

Я не слышал голоса родных, почти не разговаривал с ними. Я просто лежал и пытался ни о чём не думать, но в то же время предательски мечтал лишь об одном: о том, чтобы он пришёл ко мне. Необязательно с букетом цветов, фруктами и признаниями в любви; необязательно потому, что соскучился. Пускай даже из жалости ко мне. Но пришёл бы…

Эти чувства и желания заставляли меня ненавидеть себя; я еле сдерживался, чтобы не расспросить у Витьки про Даню, чтобы не сорваться и не позвонить ему. Я чувствовал, что навсегда хочу остаться здесь, в этой постели, чтобы быть далеко от него и от самого себя, чтобы не ломаться каждый раз и не подставляться под него.

Я настолько устал быть тряпкой, что мне хотелось просто не быть, и если бы не мама, которая не отходила от меня ни на минутку, то, вполне возможно, что я бы свёл счёты с жизнью, которая казалась мне ненужной и пустой.

Но всё рано или поздно заканчивается. Я выздоровел, оставив в больнице свои чувства и переживания. Пролежав около месяца в палате в гордом одиночестве, практически каждый день отказываясь от еды и ни с кем не разговаривая, ты становишься другим.

Я уже не думал о Данииле и не хотел вспоминать о том, что было. Он являлся просто эпизодом в моей жизни, в жизни, полной глупых мечтаний и наивных грёз.

После больницы мама пыталась со мной поговорить и хоть что-то выяснить; она заявила, что как будто бы потеряла своего сына. Я лишь согласился с ней, но пообещал, что у меня обязательно получится стать самым лучшим сыном для неё.

Жизнь стала другой. Мама наконец-то решила познакомить меня со своим мужчиной, который, кстати говоря, оказался её начальником и который любил футбол, при этом болея за мою команду. В общем, общий язык мы нашли быстро.

С Витькой я общаться не перестал, но к ним в квартиру больше не ходил. Мы часто пересекались у Васьки на хате или где-то в кафе. Ребятам я так и не сказал, что произошло между мной и Даниилом. Лишь Витька иногда пытался узнать, почему я больше не хочу к ним в гости и почему Даня ходит злой и хмурый. Я лишь пожимал плечами и заставлял себя вспоминать ту ночь, чтобы снова не скатиться в состояние слепой любви к этому ничтожеству.

Я даже завёл себе девушку, которую совершенно не любил, но которая отвлекала и не давала сойти с ума. Мама видела, что со мной происходит, и просила не морочить Ксюше голову, говоря, что она не собачка. Я всё понимал, но не мог бросить её, не мог остаться один и наконец-то признать тот факт, что кроме Даниила мне никто не нужен.

Да, я до сих пор его любил. Но я наконец-то осознал, что смогу без него прожить. У нас нет будущего. И зачем мне портить себе настоящее?

Но уже вечером, после того как я пришел из института, раздался звонок в скайпе. Звонок, который снова заставил меня трепетать и ненавидеть себя за слабость.

Даниил

- Блядь, какое же ты дерьмо! – Витя влетел в мою комнату, чуть ли не сорвав с петель дверь.

Я откинул планшет в сторону и с удивлением посмотрел на брата, который сейчас выглядел крайне взбешённым и злым.

- Аргументируй, - усмехнулся я, устало закрывая глаза.

Крики Витьки влияли на мою больную голову с отрицательной стороны. После бурно проведённой ночи хочется покоя, а не визгов и непонятных обвинений, которых, чувствую, мне не избежать. И чего это с мелким такое? Неужели Марк залил его соплями и слезами и рассказал, как злой дядя Даня с ним обошёлся?