Он миновал ее, направляясь все так же к северу, и долина стала сужаться. По обе стороны дороги появились фермы и виноградники, занявшие ущелья, где отложился плодородный ил эпохи оледенения. Ромеро остановился в Диллоне, проверил, что пистолет не виден из-под застегнутой на молнию ветровки, и спросил в местном магазине, не знает ли кто-нибудь, где находится ферма Парсонсов.

Через пятнадцать минут ему объяснили дорогу. Но он не прямо поехал на ферму, а выехал на площадку обозрения и подождал, пока рядом не остановился патрульный автомобиль. Утром еще по дороге он позвонил по сотовому и связался с казармами полиции штата дальше к северу, в Тахосе. Объяснив, кто он такой, он попросил диспетчера прислать на встречу с ним патрульную машину.

— Я не предвижу никаких осложнений, — сказал Ромеро мрачноватому полицейскому, стоя с ним возле машин и глядя, как бежит на дне пропасти Рио-Гранде. — Но на всякий случай.

— Так что же вы от меня хотите?

— Просто припаркуйтесь на обочине хайвея. Удостоверьтесь, что я вернулся с той фермы.

— Это вас ваш отдел сюда послал?

— Расследование по личной инициативе. Интуиция.

У полицейского выразилось на лице откровенное сомнение.

— Сколько вы там пробудете?

— Учитывая, насколько они недружелюбны, недолго. Минут пятнадцать. Мне просто нужно ощущение этого места.

— Если я получу вызов на происшествие на дороге...

— Вы должны будете поехать. Но я был бы очень благодарен, если вы вернетесь и проверите, что я нормально уехал. По дороге в Санта-Фе я заеду в магазин в Диллоне и оставлю весть, что все в порядке.

Сомнение на лице полицейского не исчезло.

— Я давно работаю над этим делом, — сказал Ромеро. — Очень вас прошу, я действительно буду благодарен за помощь.

Грунтовая дорога начиналась сразу за знаком: ТАОС, 20 МИЛЬ. Она вела влево от хайвея и уходила вниз по склону к плодородному дну долины. К северу и западу долину обрамляли высокие склоны. Черную, плодородную почву окружали ухоженные изгороди. Да, Парсонсы точно трудяги, надо отдать им должное. Холода только еще наступят, а поля уже убраны и все готово к весне.

Дорога уходила на запад к амбару и сараям, аккуратным, свежепокрашенным. Простой бревенчатый дом, тоже белый, с остроконечной металлической крышей, сверкающей под осенним солнцем. За домом река почти тридцати футов шириной и пешеходный мост, ведущий к облетевшим осинам и кустам, уходящим круто вверх.

Подъехав ближе, Ромеро увидел в амбаре движение: кто-то слезал с лестницы, ставя на землю банку с краской. Еще кто-то появился в открытых дверях. Третий вышел из дому. Они ждали перед домом, пока Ромеро подъедет и остановится.

Впервые он увидел трех братьев вместе, и их похожесть, светловолосая, худощавая, голубоглазая, поражала еще больше. Все они были в одинаковых джинсовых комбинезонах поверх одинаковых синих шерстяных рубашек.

Но Ромеро уже знал их достаточно, чтобы отличить одного от другого. Стоящий слева брат, лет девятнадцати — наверное, и есть тот, кого он еще не видел.

— Я так понимаю, что вы Мэтью.

Ромеро вышел из машины и направился к ним, протягивая руку.

Никто не протянул руку ему навстречу.

— Я не вижу Люка, — сказал Ромеро.

— Он занят, — ответил Джон. Черты его лица окаменели.

— Зачем вы приехали? — спросил Марк.

— Я ехал в Тахос, а когда оказался поблизости, решил заехать и спросить, нет ли у вас овощей на продажу.

— Ваше присутствие нежелательно.

— Слушайте, что это за отношение? Я думал, что такого хорошего покупателя, как я, вы рады были бы видеть.

— Уезжайте.

— Неужели вы ничего не хотите продать?

— Мэтью, пойди в дом и принеси мне телефон. Я вызову полицию.

Юноша кивнул и повернулся к дому.

— Ну и ладно, — сказал Ромеро. — Я уезжаю.

Полицейский появился на хайвее, когда Ромеро отъезжал.

— Спасибо за поддержку.

— Ты меня лучше не благодари. Только что дали насчет тебя вызов. Не знаю, что ты там сделал, но ты их здорово достал. Диспетчер сказал, что, если ты появишься еще раз, они просят тебя арестовать за нарушение границы частного владения.

— ...прокурор города, — представил начальник полиции.

Рукопожатие более чем лишенное энтузиазма.

— А это мистер Дейли, поверенный мистера Парсонса, — сказал начальник полиции.

Еще более холодное рукопожатие.

— С мистером Парсонсом вы определенно знакомы.

Ромеро кивнул Джону.

— Я перейду прямо к делу, — начал Дейли. — Вы преследуете моего клиента, и он требует это прекратить.

— Преследую? Погодите-ка, я никого не...

— Задержание без причины транспортного средства, принадлежащего семье моего клиента. Запугивание моего клиента и его братьев в различных местах их работы. Физическое преследование моего клиента на дороге. Конфликты с ним в общественных местах. Вторжение в частное владение и отказ покинуть его, когда это было вам предложено. Вы лезете во все, что делает мой клиент, и он хочет, чтобы это прекратилось, иначе он подаст в суд на вас и на город. Присяжные не любят копов, работающих от себя и на себя.

— Работающих от себя и на себя? Послушайте, что вы имеете в виду?

— Я здесь не для того, чтобы это обсуждать. — Дейли встал, предложив жестом Джону сделать то же самое. — Мой клиент полностью в своем праве. У нас не полицейское государство. Вы лично, ваш департамент и город предупреждены. Еще один инцидент, и я собираю, пресс-конференцию, чтобы каждый потенциальный присяжный знал, почему мы подаем иск.

Бросив последний огненный взгляд, Дейли вышел из комнаты. Джон последовал за ним почти сразу, но не раньше, чем бросил на Ромеро презрительный взгляд, от которого у того лицо загорелось гневом.

В кабинете стаю тихо.

Прокурор города прокашлялся.

— Думаю, мне не нужно вам говорить, чтобы вы держались подальше.

— Но я же ничего не сделал плохого!

— Вы за ним ехали? Являлись к нему домой? Просили поддержки полиции в Тахосе, когда вторгались в чужие владения?

Ромеро отвел глаза.

— Вы находились вне своей юрисдикции и действовали полностью от своего имени.

— Эти братья как-то связаны с...

— Их проверили и нашли, что все чисто.

— Я не могу объяснить. Меня все время грызет такое чувство... — У меня тоже есть своеобразное чувство, — сказал прокурор. — Оно подсказывает мне, что если вы не прекратите превышать власть, вы окажетесь на улице, не говоря уже о том, что и в суде тоже, где будете объяснять присяжным, почему преследуете братьев, которые будто сошли с плаката о пользе труда и семейных ценностей. Мэтью, Марк, Люк и Джон — Господи помилуй! Если бы это не выглядело как признание вины, я бы рекомендовал отстранить вас немедленно.

Ромеро стал получать самые гнусные задания. Если снежная буря обрывала провода на перекрестке и движение надо было регулировать вручную, он был на эту работу первым в списке. Любая работа снаружи в плохую погоду предназначалась именно для него. Начальник полиции явно намекал ему, что неплохо бы уйти по собственному.

Но у Ромеро была секретная защита. Жар, который обжег лицо, когда Джон бросил на него уничтожающий взгляд, не прошел. Он остался, разлился, овладев его телом. Регулировать движение по колено в снегу в леденящий ветер при температуре около нуля[5]? Запросто. Гнев согревал его не хуже печи.

Джон Парсонс надменно решил, что победа за ним. Ромеро был намерен ему отплатить. Пятнадцатого мая. Примерно тогда появились впервые ботинки два года назад и отрезанные ноги в прошлом году. Начальник полиции намеревался понаблюдать за этим участком Олд-Пекос, но никто не верил, будто убийца будет настолько глуп, чтобы быть настолько предсказуемым. А Ромеро точно не собирался быть предсказуемым. Он не будет играть в игру Джона и рисковать своей работой, болтаясь возле Олд-Пекос, чтобы Джон проехал мимо и потом заявил, что его снова преследуют. Нет, Олд-Пекос его больше не интересует. Мая пятнадцатого дня он будет в другом месте.