После занятий я все же решилась подойти к историку и спросить у него наконец насчет своих оценок. Какого же было мое удивление, когда в кабинете вместо учителя я обнаружила Алину и Викусечку, что-то сосредоточенно вычерчивающих в журнале. Моего появления они даже не заметили. Какая ирония.

–Тише-тише, – горячо прошептала Полушкина, – давай быстрее исправляй, пока никто не зашел, где там твоя фамилия?

О, вот это номер. Я, значит, бегаю тут, параграфы зубрю, а они: „Где там твоя фамилия?”

– А чем это вы тут занимаетесь? – протянула я, все еще стоя в проходе.

– Макарова, – Викусечка резко обернулась, – стучать не учили?

– Тук-тук, – я пару раз ударила костяшками пальцев о дверной косяк, – нечестно поступаете, барышни. Я, конечно, не доносчик, но чертовски обидно, что вам все так легко достается.

– Ты ничего не видела, ясно? – прошипела Алина, развернувшись ко мне лицом, – иначе тебе не жить.

– А вот и видела. Только мне до этого нет никакого дела, я... как там это было-то...  просто хочу донести сведения о фальсификации оценок до классного руководителя, только и всего.

Я, мило улыбнувшись, скрылась за дверью и направилась к лестнице, а крышесносная модель и ее толстая подруга выбежали вслед за мной.

– Ты ничего не докажешь, – закричала Алина, голос ее глухо и как-то зловеще прокатился по лестничной клетке.

– Ой, да ладно, наш учитель тоже не дурак, он и сам поймет. Ты не беспокойся, я ему только немного подскажу.

– Я сказала, – Вика схватила меня за плечи, задыхаясь от ярости, – ты молчать будешь!

– Оу, правда, а если не буду, то что? Сниспошлете на меня гнев Ктулху?– странно, как это удается оставаться спокойной в такой ситуации?

– А то вот что!

Она резко толкнула меня, так что я оступилась, на миг потеряв равновесие, потом подошва неожиданно соскользнула по ступеньке. Я попыталась ухватиться за перила, но пальцы не достали всего сантиметров двух. Надо же, как это странно, с лестницы падать... Я и не думала, что они на такое способны... Больно, наверное, будет... Хе-хе, если шею не сверну...

Еще некоторое время я совершенно не понимала, что происходит. Только в голове звенело, и перед глазами все было застлано какой-то дребезжащей дымкой. Хотя падение выдалось намного мягче, чем предполагалось изначально. Еще пару секунд я просто пялилась в знакомые зеленые глаза.

– Макарова, – устало вздохнул историк, – я, конечно, понимаю, травматический шок, замедленность действий, но все же, может, ты наконец слезешь с меня?

Я вскочила чуть ли не со скоростью света, однако от резких движений тут же закружилась голова, и перед глазами вновь заплясали черные точки. Так это я, получается, на него свалилась? Какое совпадение, однако...

– Осторожнее, – поднявшийся на ноги учитель подхватил меня под руку, – Идти сможешь? Сильно ударилась?

Я только помотала головой и вырвала руку. Пусть не думает себе ничего такого, я все еще обижаюсь.

– Да уж, а ты и вправду неудачница,  осторожнее надо быть, – покачал головой историк, – пойдем в класс. Может, это действительно потому, что ты слишком злая?

– Нет, вы просто ничего не знаете. Я ненавижу людей, которые необоснованно считают себя выше других, а потом и все начинают думать так же.

– Да причем здесь это?

Я взглянула вверх. Естественно, ни Алины, ни Викусечки там уже не обнаружилось.

– Кстати, – мысль пришла внезапно, – а вы-то откуда здесь взялись? Когда я падала, вас не было.

– А ты уверена?

Я уже не была уверена, поэтому сочла наилучшим вариантом промолчать. И потом, даже если он и был, как это умудрился голову не разбить? Странный какой-то. Может, стоит напомнить, что все неприятности начались, как только он появился?

– Я бы все же хотел поговорить с тобой насчет разрисованной парты, – спокойно сказал классный руководитель, пропуская меня в кабинет, – ты же понимаешь, что отвечать придется. Оставлю тебя после уроков.

– Только не сегодня, у меня голова болит.

– Разумеется, – кивнул он. Неожиданно согласился. Неужели в нем заговорила человечность?

Учитель усадил меня на стул и полез в ящик за аптечкой, мне пришлось отклонится назад, чтобы ему не мешать. Наконец он достал небольшую белую коробку, и тут я неожиданно вскрикнула от боли.

– Ай! Не двигайтесь. У вас от рубашки нитка за мою сережку зацепилась, я попытаюсь отстегнуть.

Историк кивнул и замер. Ой, как неудобно-то получилось... Он всего в нескольких сантиметрах от моего лица, и губы почти соприкасаются... Я же сейчас умру-у, отцепляйся же! Сережка щелкнула, и учитель наконец отстранился. Я облегченно вздохнула.

– Что с тобой, Аня? Ты вся красная.

– Ничего, – буркнула я, отвернувшись в сторону. И правда ведь, что происходит, черт возьми?!

Тут за моей спиной послышался басистый кашель.

Часть 13

Мы одновременно обернулись, при этом я чуть было не свалилась со стула. Директор?! Какого черта он изволил почтить нас своим визитом и предшествующую ему милую сценку, надеюсь, не успел заметить.

– Здравстуйте, – я еле выдавила из себя первое, что пришло в голову. Историк выпрямился, поправив очки.

– Здравствуй, Анечка, – кивнул директор, подходя ближе. – Я слышал, ты ведешь себя плохо, ну-ка признавайся.

Физик нажаловался, не иначе.

– Не было такого, – я скрестила руки на груди, умоляя про себя историка, чтобы тот смолчал о разрисованной парте, – все череда досадных совпадений и недомолвок, понимаете?

– Ну раз так, то ладно, – директор дружелюбно приобнял меня за плечи, – как мне хочется тебе верить. Ты ж ведь не плохая, верно?

– Ээ, ну да-да, – я напряженно кивнула, нервно поглядывая в сторону двери. Как бы мне погалантнее смыться?

– А что это у тебя? – директор обратил внимание на шишку, оставшуюся на память после падения с лестницы.

– Да так, – я передернула плечами. – Упала. Случайно.

Тем временем ладонь директора сползла куда-то совсем не туда, а вернее – мне на зад. Ох, твою ж мать, что делать-то?! И дальше под дурочку косить или закатить скандал по поводу оскорбленной невинности? Черт, ни то, ни другое не подходит.

– А-а, ну ты поосторожней ходи, – протянул мужчина, совершенно наглым образом ощупывая мою задницу.

– Э-э, х-хорошо, – я умоляюще взглянула на историка, сделав, наверное, до ужаса большие глаза. Только бы он понял, он же умный, придумает что-нибудь.

Классный руководитель поймал мой взгляд.

– Макарова, напомни-ка мне, кто это там домой так спешил? – он устало откинул со лба светлую прядь.

– Ах да, мне же убегать надо! – надрывно воскликнула я. – До свидания!

Схватив портфель, я быстро смылась из класса, а отдышаться остановилась только на улице. Сердце в груди бешено колотилось. Да что ж такое происходит-то? Мало мне сегодняшних неприятностей, так еще и подомогались в конце. Удачный денек, ничего не скажешь.

Я подставила лицо ветру, позволив растрепать волосы. Это меня всегда немного успокаивало. Медленный выдох...

– Аня!

Я обернулась. Кого еще там черти... Историк? Вот это сюрприз.

– Я тебя надолго не задержу, – спокойно проговорил учитель, приближаясь ко мне, – ты, надеюсь, помнишь, что в скором времени переезжаешь?

– Ох, ну неужели вы это серьезно. Подумайте, я одна в квартире со взрослым малознакомым мужчиной, навевает странные мысли, неправда ли?

– Не знаю, какие мысли там тебе навевает, но возражения не принимаются. Выбор у тебя небольшой; либо я, либо детский дом. Так что думай. Даю тебе два дня собрать вещи. Ясно?

– Ой, да ясно-ясно, – обреченно вздохнула я.

Чертов. Педофил. Извращенец. Недоделанный. Не выношу. Хотела поблагодарить его за чудесное избавление. Обойдется.

А по дороге домой я таки купила себе огромный торт.

Утро начиналось, как всегда, с потасовки с новым будильником, купленным взамен разбитого старого. Я наскоро сменила себе перевязку, не без радости отметив, что бок почти зажил. Зато голова просто раскалывалась, да и разбитая губа распухла и слегка посинела, пришлось наглотаться таблеток и героически топать в школу.