© Манягин В. Г., состав, 2012

© ООО «Издательство Алгоритм», 2012

Ложные понятия о значении названия Hunni. – Новое сочинение Тьерри «Histoire d’Attila» основано на тех же ложных понятиях. – Аммиан – источник этих понятий. – Иорнанд почерпает свои сведения о гуннах из Аммиана и народных сказок. Предания об Аттиле Приска Ритора, находившегося при византийском посольстве к Аттиле. – Пристрастные сведения Иорнанда. – Латинские легенды Средних времен, исполненные вымысла. – Угорские, или мадьярские сказочные предания о гуннах. – Народные квиды или гайды севера. Эдда, витязные песни и сказания, или саги; значение их и начало с водворения готской письменности при Карле Великом. – Исландские и гренландские квиды и саги, записанные в XI–XIII в. – Voluspa. Мнимая Valicinium Valae, заключающая в себе перевод 1-й книги «Метаморфоз» Овидия. – «Новая Эдда». Предание о Гильве, владетеле Славонии Скандинавской, прозелите готов, давшем им, по переселении из Дации на север, остров Зеландию во владение. – Гренландские Atla quida – песнь об Аттиле, и Atla-mal – слово об Аттиле. Труднопонимаемое их содержание. – Nibelungenlied. Поэма, приписываемая XIII веку составленная из народных сказаний Niilmiga Saga, о мщении Гудруны, второй жены Аттилы, своим братьям, нибелунгским владетелям. Описание события более достоверно и совершенно противоречит квидам. – Поэма на латинском языке Valtarius Aquilanus, почерпнутая, как и Nibelungenlied из сборника переработанных русских сказаний (Vilkina Saga). – Темные переводы квид

В исследования о первобытных населенцах Германии неизбежно должны были войти и соображения о временах Аттилы. К этому великому явлению V века, которому поклонился и гордый Рим в ноги, мы приблизились с противоположной стороны пути Г. Венелина; но вполне сошлись с его главным взглядом, обличающим укоренившиеся ложные понятия о происхождении и значении в истории так называемых Hunni.

Новое произведение Тьерри «Histoire d’Attila», увенчало труды Запада по этому предмету; но без малейшего испытания, прочно ли основание, на котором они воздвигнуты. При всей воображаемой непогрешимости приговора историков, в деле о происхождении гуннов еще не решено: верить ли Амману, который при описании восстания гуннов на готов, со стороны Востока, не затрудняется соседям алан[1] приписать имевшиеся сведения о безобразии Заволжской Торгоутской Орды; или верить Иорнанду, который сообщает тайну происхождения гуннов, по преданию (ut refert anliquifas), отзывающемуся и обычной малороссийской поговоркой[2], и сказками о происхождении скифов и сарматов. Мы в этом случае скорее верим Иорнанду, тем более что его сведения почерпнуты частью из русских волшебных сказок. По Иорнанду, главным виновником причины нарождения гуннов был Филимер[3], сын Гандарика Великого, конунга готов. Не изгони он из среды своего народа неких ведьм (quasdam magas mulieres), называемых, правильно или ошибочно, Aliorumnes и Aliorunes, гунны бы не существовали. Но он изгнал их в пустыни, и это изгнание пало не только на главы готов, но и на многие главы истории, в которых упоминается о великом переселении народов. Ведьмы, как мы увидим ниже, переселились именно на Черторыю, при Чертовом беремище, и пленили собой враждебную готам силу. Иорнанд утвердительно говорит, что вражья сила, бродя по степям (spiritus immondi per eremum vagantes), сочеталась с ведьмами и произвела на свет то зверское племя, которое сначала было очень ничтожно и принадлежало к числу людей, только по имени, означающем словеных[4].

Это сказочное предание, как мы уже заметили, напоминает и повествования Геродота о скифах, произошедших от союза Геракла с русалкой Ехидной, полудевой, полурыбой, и о сарматах, произошедших от сочетания благорожденных (έλευоρων) скифов с амазонками (Άμαζόνες). Кто такие были эти щитоносные девы или жены, по-готскии kwane, близкие соседки с Άλαζώνες, в земле которых протекали Тирас и Гипанис, это определить время, если только иорнандовские Aliorunes не образовались из Άμαζόνες; но Птоломей изгнал и Άμαζόνες, и Mελάγχλαtνοt с Приднепровья и поместил вместо них Άμάδοxοt и Άμαξόbtοt[5].

Странно верить в существование Амазонок; но нельзя же и не верить, зная, что история полна метаморфоз. В иносказательных преданиях часто скрывается истина, как святыня от изуверов и как сокровище от хищников.

Г. Тьерри, отвергая неестественное, счел более благоразумным верить естественному, хотя ни на чем не основанному, происхождению белых и черных костей победоносных дружин Болемира и Аттилы от костей монгольских.

Вместе с этим положением является неизбежно новое: движущаяся картина давления народов, от густоты населения в неизмеримых пустынях Сибири: «Les nations Finnoises fort espacées à L’Ouest et au Nord, mais nombreuses et compactes a L’Est autour du Volga et des monts Ourals, éxerçaient sur le Germain et le Slave une pression dont le poids se faisait déjà sentir a L’empire Romain».

Подобное давление компактного чудского населения на славян, славян на германов, германов на галлов и галлов на римлян, не уступает скандинавскому рассаднику бесчисленных народов, и напоминает сказание о том, как Александр Великий заключил в горах за Лукоморьем «вси сквернии языци», и что пред кончиной мира они изыдут на пагубу его. По Тьерри, следовательно, предсказанное совершилось в V столетии, когда Римский мир (urbis – orbis) пал от этих заключенных варваров, прорубивших горы и нахлынувших на Roma invicta, Roma aelerna.

Отстраняя, однако же, некоторые размахи красноречивого пера г. Тьерри, нельзя не сознать высокого достоинства труда его, в отношении увлекательного обозрения исторических, легендарных и поэтических преданий об Аттиле.

Предупрежденные им в высказанном удивлении пред таким лицом истории, как Аттила, мы однакоже удивляемся ему не как выходцу из степных улусов, но как русскому Великому князю, свергнувшему готскиое иго со славян, как великому полководцу, разбившему в прах соединенные силы римлян и визиготов на полях Каталаунских, как царю (βασиλεύς), который заключал письменные договоры с просвещеннейшими державами того времени, и к которому явился на поклон сам Папа Леон, в полном облачении апостольского наместника, сопровождаемый всем духовенством Рима и посольством императора Валентиниана. Положим, что Аттила был варвар в греческом смысле, т. е. язычник; но варвар-политик, который прежде чем брался за oружие, состязался переговорами; варвар, по сознанию просвещенных врагов своих, мудрый в советах, снисходительный к просьбам, верный в данном слове[6].

В отношении пространства владычества Аттилы, верховный властитель Норики, комит Ромул, бывший при нем послом Рима, говорил: «Никто из царствовавших до сих пор над Скифией и над иными странами, не совершал столько великих дел и в столь короткое время, как Аттила… Его владычество простирается на острова, находящаяся в Океане, и не одни скифы платят ему дань, но и Рим».

Аттила однакоже не ходил войной на Германию, не только за море, на острова океана; какое же имел он право на это преобладание, кроме обычного «и быст самодержец земли Русской», простиравшейся на все пространство населения племен славянских на суше и на островах. В то время Русь, изрубленная на части римлянами и готами, быстро срослась в единое тело: стоило только полить ее живой и мертвой водой.