Фреденсборг (дат. Fredensborg Slot, букв. «замок мира») – дворец на восточном берегу озера Эсрум (дат. Esrum Sø) на датском острове Зеландия. Фреденсборг являлся весенней и осенней резиденцией датской королевской семьи.

«Дмитрий Донской» – первый российский океанский броненосный крейсер (полуброненосный фрегат). Спущен был на воду 18 августа 1883 г. Водоизмещение 5800 т. Наибольшая длина корпуса 93,4 м, ширина 15,8 м. Мощность машин 6737 л. с. Скорость хода 16,2 узла. Вошел в строй осенью 1885 г. Экипаж: офицеров 23; унтер-офицеров и матросов 492. Осенью 1885 г. корабль был отправлен в Средиземное море, где в течение двух лет возглавлял особый отряд Средиземного моря. В 1887 г. вошел в состав Тихоокеанской эскадры под командованием контр-адмирала А.А. Корнилова. В мае 1889 г. вернулся в Кронштадт. С июля 1892 г. крейсер базировался во Владивостоке, составляя главную ударную силу эскадры. 16 марта 1893 года корабль возглавил русский отряд, шедший по приглашению правительства США на торжества по случаю 400-летия открытия Америки. В этом плавании в команде крейсера состояли великий князь Александр Михайлович (вахтенный начальник) и великий герцог Мекленбург-Шверинский. В сентябре крейсер прибыл на родину. 9 октября 1895 г., пройдя приемные испытания, «Дмитрий Донской» и новейший крейсер «Рюрик» вышли в Средиземное море, где намечался конфликт из-за черноморских проливов. 14 февраля 1896 г. крейсера были отправлены на Дальний Восток. 12 декабря 1901 г. «Дмитрий Донской» в составе броненосного отряда под флагом контрадмирала Г.П. Чухнина вернулся из Порт-Артура в Кронштадт, где был переоборудован в учебно-артиллерийский корабль для Тихоокеанской эскадры. В 1904 г. «Дмитрий Донской» вошел в состав 2-й Тихоокеанской эскадры и, проделав с эскадрой весь путь вокруг мыса Доброй Надежды, 14 мая 1905 г. вступил в дневной бой в Корейском проливе в составе колонны крейсеров под флагом контрадмирала О.А. Энквиста. В один из моментов боя «Донской» и «Мономах» прикрыли своими корпусами лишившуюся управления «Аврору», оказавшись под градом снарядов японских крейсеров. Из всех кораблей I ранга, входивших в эскадру, «Дмитрий Донской» сумел ближе всех подойти к Владивостоку. Однако был взят в клещи догнавшими его японскими кораблями. Отказавшись сдаться и отстреливаясь на оба борта, «Донской» сумел подбить два вражеских крейсера («Нанива» и «Отава»), но и сам получил такие повреждения, что продолжать путь не мог. За ночь на остров Дажелет перевезли экипаж. К утру крейсер затонул, не спустив флага.

Кюба Пьер – основатель фирмы, владевшей ресторанами и гастрономическими магазинами, названными по его имени.

Мойка – река в Санкт-Петербурге, протока невской дельты. С момента постройки Санкт-Петербурга Мойка стала городской границей. В 1720 г. были созданы первые деревянные набережные Мойки, в 1736–1737 гг. углублено дно реки. В 1798–1811 гг. сооружены гранитные набережные от Фонтанки до современного Английского проспекта (левый берег) и Крюкова канала (правый берег).

Горбунов Иван Федорович (1831–1895) – прозаик, актер-рассказчик Александринского театра, зачинатель литературно-сценического жанра устного рассказа, пользовался популярностью, писатель, автор «Очерков истории русского театра ХVIII века». Много лет выступал в Александринском театре Санкт-Петербурга.

Л.-гв. Преображенский полк отличился во многих боях и сражениях. Был четыре раза награжден Георгиевскими знаменами. Личный состав полка имел почетные надписи на головных уборах: «За Ташкисен 19 декабря 1877 года».

Фаберже Карл Густавович (Петер Карл Густавович) (1845–1920) – всемирно известный ювелир, родился в Петербурге. Унаследовал семейное ювелирное дело в Санкт-Петербурге в 1870 г., создал знаменитые пасхальные яйца, заказанные императором Александром III в 1884 г. Стал широко известен после Парижской всемирной выставки 1900 г., где были выставлены его произведения. Являлся придворным ювелиром многих королевских домов Европы, прежде всего дома Романовых. Первая мировая война и революция положили конец искусству Фаберже. В октябре 1917 г. знаменитый магазин на Морской в Петрограде был национализирован. Умер в изгнании в Лозанне.

За этот день великий князь Константин Константинович сделал запись в своем дневнике о цесаревиче Николае: «Я был во дворце задолго до начала парада. Полуроты еще не заняли свои места в Николаевском зале. – Обедня тянулась долго, без малого полтора часа; служил митрополит Палладий. Государь вслед за крестным ходом сошел в Иорданский коридор, но на Иордань не выходил: Он кашляет. На воздухе было тепло; таяло. Я с Алексеем [Александровичем] и Николаем Мих[айловичем] выходил на Иордань за Наследником. После завтрака Владимир [Александрович] подозвал меня к Государю и докладывал о Порецком, представленном мною к утверждению в должности командира роты Его Величества. Государь изволил его утвердить, о чем я поспешил отдать приказ по полку…

В 3 ¹/₂ [ч.] собрались мы в офицерское собрание на товарищеский обед. Было решено, что за этим обедом я вручу Ники полковой подарок – портсигар. Он золотой, cannele; с одной стороны, посреди красного эмалевого кружка, в золотом венке из дубовых и лавровых листьев золотой вензель Петра I, как на наших знаменах, а с другой, в таком же венке и тоже на красной эмали числа 93 2/1 94 вступления Ники в наши ряды и годовщины. – Я задолго приготовил слова, которые хотел сказать Ники при поднесении портсигара, и твердо выучил их наизусть. Но когда шампанское разлили, музыка перестала играть, я встал и выждал, чтобы затих шум отодвигаемых стульев, на меня нашло какое-то затмение: я перезабыл выученные слова и сказал следующее: 2-го января исполнился год со дня, когда ты вступил в наши ряды командиром батальона. Как не осыпан полк царскими милостями, нам прежде не верилось, что настанет время, когда ты будешь зимой и летом делить с нами служебные труды и часы досуга. И вот, это счастливое время не только настало, но и продолжается непрерывно целый год. Конечно, никто из нас в отдельности не заслужил необыкновенного благоволения нашего Державного Шефа, благоволения, выразившегося в твоем пребывании среди нас: только больше чем двухсотлетним заслугам полка и обязаны мы этою небывалою милостью. Каждый из нас по гроб жизни свято сохранит память о днях, когда служил вместе с тобою под родными нашими знаменами. Прими же это воспоминание от Преображенской семьи (тут я подал Ники портсигар) и верь, что любовь ее, самая задушевная, беззаветная и горячая, принадлежит тебе не только как потомку нашего Великого Основателя, как сыну нашего Царя и Наследнику Его Престола, но и как нашему доброму, милому, дорогому и бесценному товарищу. Господа! В подтверждение того, что я выражаю мысли и чувства каждого из вас, выпьем за здоровье нашего Августейшего батальонного командира и дружно крикнем ему ура. – Ура долго не умолкало. Ники не мог ожидать подарка, и это его ошеломило. Мне было жалко его; я знаю его скромность, но не мог на этот раз пощадить ее. – Потом не расходились; Ники играл на бильярде, а я в винт. К 12-ти часам Ники велел от себя подать на весь полк устриц, и мы весело ужинали» (ГА РФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 41. Л. 5–5 об.).

О несении службы цесаревичем Николаем в л. – гв. Преображенском полку великий князь Константин Константинович отзывался в своей дневниковой записи за 7 января 1894 г.: «За этот год, что мы служим вместе в полку, ни разу не было между нами ни одного недоразумения; отношения у нас самые дружеские, простые и ясные. Ники держит себя в полку с удивительною ровностью: ни один офицер не может похвастаться, чтобы был приближен к Цесаревичу более другого. Ники со всеми одинаково учтив, любезен и приветлив; сдержанность, которая у него в нраве, выручает его. Не было ни одной неприятности, страсти не разжигались, незаметно было ни зависти, ни старания подслужиться, все шло самым мирным и приятным образом» (ГА РФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 41. Л. 6).

Имеется в виду сватовство великого князя Михаила Николаевича, просившего руки цесаревны Ксении Александровны для своего сына великого князя Александра Михайловича. По этому поводу Константин Константинович 12 января 1894 г. записал в дневнике: «Дома, когда мы с женой были у Мама, пришел дядя Миша и рассказал о помолвке. Странное чувство овладело мною: я не обрадовался этому известию. Положим, от мечты видеть Митю женатым на Ксении я уже отказался ранее; и все-таки мне было жаль моих несбывшихся ожиданий. Кроме того Михайловичей часто, а может быть не совсем без основания упрекают в наклонности к честолюбию, к заискиванию перед высшими, в стремлении приближаться к Государю и непрошенными. Но скоро дурные чувства во мне улеглись, и я радуюсь счастью Сандро и Ксении» (ГА РФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 41. Л. 8 об.).

Цесаревич Николай Александрович 14 января записал в дневнике: «Утром ездил в полк. Папа в том скверном состоянии. К счастью, он дал себя выслушать Г.И. Гиршу, который нашел обширную простуду, запущенную уже с Рождества. Ввиду высокой температуры 39,4 Папа лег в постель. Завтракали: Сандро, Сергей (деж.), Апрак и Фридрихс. Катался с Ксенией в коляске; оттепель продолжается! Закусывали в 8 ¹/₄. Через полтора часа отправился в батальон и слушал песенников Е. В. роты. Их обучает урядн[ик] Конвоя Заика – успехи очень хороши. Сидел у Шлиттера с Порецким в «сакле». Пили слегка из азарпеши. Ели устрицы, немного поужинали и поиграли в пробку до 3 час.». (Дневники императора Николая II (1894–1918). Т. 1 (1894–1904). М., 2011. С. 44.)