Ли с сомнением пожала плечами.

– Я думаю, – сказал Корчов, – необходимо поставить вас в известность, что мои… клиенты готовы щедро вознаградить вас за содействие. Деньгами или тем, что может быть для вас ценнее денег, в конце концов.

– Мы опять говорим о курах? – спросила Ли. Корчов закинул назад голову и расхохотался.

– Майор, – сказал он, продолжая смеяться. – Вы более чем соответствуете своей репутации. Нет, мы больше не говорим о курах. Мы говорим о вознаграждении, которое позволит вам, ну, как бы это сказать… решить для себя, когда, где и для кого прикреплять к шпорам лезвия.

– Или?

– Или сотрудничество. То, что вы назвали бы политическим убежищем. В Синдикате по вашему выбору.

– Боже, Корчов. Видела я ваши Синдикаты. Видела, как живут там люди. Для чего мне это нужно?

– Я думаю, что вы ответите на свой вопрос сами, майор.

У входной двери магазина зазвонил звонок. Ли обернулась, чтобы рассмотреть вошедшего клиента. Это был высокий мужчина, одетый во все официально серое. Какой-нибудь дипломат или банкир. Определенно, не местный.

– Господин Линд! – Корчов расцвел при виде клиента. – Вы вернулись, чтобы еще раз взглянуть на Хейердала? Одну секунду, и я – в вашем распоряжении.

Он снял какую-то безделушку с полки над письменным столом и принялся завертывать ее в рисовую бумагу с рисунком, нанесенным вручную.

– Я думаю, что это вам понравится, – сказал он Ли, завязывая сверток длинной зеленой ленточкой. – Это на самом деле уникальная маленькая вещица. Одна из моих любимых. – Он улыбнулся. – Считайте, что это – символ моих добрых намерений. И… многого другого.

Ли взяла сверток, так и не увидев, что в нем было, позволила провести себя к прилавку, где Корчов взял ее за руку и провел ее ладонью по портативному сканеру. Она удивилась, как он объясняет своим покупателям отсутствие у себя имплантированного кредита. Возможно, выдуманной аллергией или религиозными запретами.

– Как мне вас найти? – спросила она. Корчов улыбнулся ласковой улыбкой лавочника.

– Я впишу вас в рассылочный лист, – сказал он, и Ли почувствовала у себя на талии его руку, вежливо, но твердо выталкивавшую ее на улицу.

Свернув за угол, она остановилась, оглянулась, чтобы проверить, не могут ли ее видеть из магазина, и развернула аккуратный сверток из рисовой бумаги. Корчов продал ей фигурку из литой пластмассы эпохи древних космических кораблей. Когда-то она была ярко раскрашенной, но краска облупилась и поблекла, и фигурка стала пестрой.

Это была женщина или, скорее, пародия на нее. Длинные волосы каскадом спадали по обнаженным плечам, вместо грудей был легкий намек на них. Ноги ей заменил серебряный хвост с плавниками и чешуей. Русалка. Половина принадлежит одному миру, половина – другому, и ни в одном она не чувствует себя своей. Она перевернула фигурку и прочла надпись печатными буквами: «СДЕЛАНО В КИТАЕ», а прямо под надписью: «DISNEY®».

Она осторожно снова обернула фигурку бумагой, положила ее в сумку и развернула кредитный чек, который Корчов засунул в сверток.

– Сукин сын! – вырвалось у нее, когда она прочла число внизу распечатки.

Сумма в четыре раза превышала размер ее месячного денежного содержания. И это был кредит, а не дебет. Перевод на счет, который Ли никогда не открывала, в банк во Фритауне, о котором она никогда не слышала. Было похоже, что Корчов решил заплатить ей вперед… и предоставить Ли объясняться самой, если кто-нибудь размотает клубок.

ЗОНА ЛИБРЕ: 20.10.48

Даже шунтируясь через органический интерфейс, такой мощный независимый AI, как Коэн, не мог не оставить за собой широкого следа в потокопространстве.

Ли нашла его в Зоне Либре, на дальнем столике в месте под названием «Пятая колонна». Ей пришлось предъявить свое удостоверение личности, чтобы пройти мимо вышибал, и когда они наконец пропустили ее, то сначала ей показалось, что она попала не туда. Затем кто-то окликнул ее по имени, она оглянулась и увидела медные кудри Роланда, блестевшие на фоне кроваво-красного бархата, которым было обито длинное изогнутое сиденье в полутьме у стены.

– Мне нужно поговорить с тобой, – сказала она, опускаясь на свободное место рядом с ним. – Немедленно.

Он улыбнулся открытой простой улыбкой, которая на миллион световых лет отличалась от любого выражения, свойственного лицу Коэна.

– Извините, – сказал Роланд. – Я всего лишь нанятый помощник.

– А где же Коэн?

– Он отошел ненадолго. Пошлите ему несколько слов, чтобы он знал, что вы здесь.

– Нет, я лучше подожду.

– О'кей. – Роланд пожал плечами. – Он все равно очень быстро узнает. Да он и ненадолго ушел – обед уже подан.

Ли проследила за взглядом Роланда и увидела бледное ароматное масло на льду, хрустящие булочки, коричневые, как куриные яйца, открытую бутылку вина с французской этикеткой. Два официанта топтались на месте в ожидании сигнала подавать следующее блюдо.

Роланд предложил Ли вина, хотя сам он ничего не пил. Он мило беседовал с ней, но Ли смутно подозревала, что для него она – немолодая и не слишком интересная женщина. Со своей стороны, она наблюдала за Роландом со смущением. Что она нашла в нем? Ничего, кроме этих золотистых глаз. Прилизанный мальчишка-студент с прелестными волосами. Раз взглянуть, и больше ничего.

Она оглядела зал, рассеянно слушая болтовню Роланда. Это нельзя было назвать ночным клубом; скорее – дорогим рестораном с живой музыкой. Повсюду бархат, аккуратно отглаженные скатерти и тщательно одетые посетители. Все самого наилучшего качества. Гости смеялись немного чаще, чем следовало бы, и говорили громче, чем было необходимо, будто нарочно хотели привлечь к себе внимание и сполна получить за потраченные ими деньги. Женщины были в нарядных, искусно сшитых платьях, подчеркивающих нужные округлости и скрывающих лишние. Несколько человек были одеты в официальную форму – командный состав Космической пехоты или офицеры с торговых космических кораблей, привыкшие к одежде для среды с пониженной гравитацией. Но повседневная черная форма офицера Совета Безопасности, надетая на Ли, смотрелась здесь настолько неуместно, что привлекала взгляды.

На эстраде зажглись огни. Кто-то постучал по бокалу, прося тишины, и толпа неохотно замолчала. Оркестр вышел на сцену, музыканты настроили инструменты и заиграли песню, которую, как показалось Ли, знали все, кроме нее.

Пела женщина. Небольшого роста, с черными вихрами на голове и в очках в тяжелой оправе, которые сегодня, в эпоху дешевых генетических операций, носили только из тщеславия. Пела она так хорошо, что только после нескольких спетых песен Ли вспомнила о времени и поинтересовалась, куда мог провалиться Коэн.

Она вынула сигарету, и Роланд наклонился к ней, чтобы дать ей прикурить. Вероятно, его следующей услугой будет предложение перевести ее через улицу. Она медленно выкурила сигарету, пока голос певицы обволакивал их, говоря о разбитой любви, одинокой дороге и новых начинаниях.

– Я так и думал, что это ты, – прошептал Коэн из-за спины.

Когда она обернулась, Роланда уже не было. Его простое открытое лицо превратилось в призрачную территорию изменяющихся плоскостей и углов, быстрой смены выражений. Его руки с длинными пальцами лежали на столе с нечеловеческой неподвижностью. Даже золотистые глаза, казалось, потемнели, приобретя опасный оттенок океанских глубин.

– Господи, – сказала Ли. – Как это у тебя получается?

– Получается что? – спросил он и лукаво улыбнулся. – А, ты имеешь в виду мой животный магнетизм и природное обаяние? – Улыбка стала еще шире. – Не будь слишком строга к Роланду. Ему всего-то двадцать три. Когда я был в его возрасте, я жил в субсидировавшейся правительством лаборатории с плохим освещением, не мог связать двух предложений вместе и играл в шахматы двадцать четыре часа в сутки. В эту игру, должен признаться, меня сегодня никакими коврижками играть не заставишь… – Он замолчал и улыбнулся, глядя в потолок. – Ну… почти никакими.