Литмир - Электронная Библиотека

«Дыры Вселенной», – подумала Ли, и при этом внутренний озноб пробежал по ее спине.

Когда они поднялись на поверхность, наверху уже разразилась буря. Надшахтный копер стонал и сотрясался под ее порывами. Обрывки вируфлекса и листы алюминиевой обшивки с зазубринами пролетали мимо, как будто все содержимое долины размешивалось невидимой рукой.

Ли почувствовала сдерживающую дыхание упругость воздуха, выйдя из конторы шахты. Нестройная шеренга мужчин и женщин выстроилась вдоль длинного отвала в пятидесяти метрах от выхода. Кто-то держал плакаты, у кого-то в руках было примитивное самодельное оружие. Забастовщики. Неорганизованные, поскольку в «Анаконде» не было легального профсоюза.

Она смахнула слезы, выступившие от ветра, и разглядела сквозь несущийся по ветру песок то, что было написано на плакатах.

«КОРПОРАТИВНЫХ ДЕТОУБИЙЦ – ПОД СУД!»

«СКОЛЬКО ЕЩЕ ДОЛЖНО УМЕРЕТЬ?»

«ЗАКРОЙТЕ "ТРИНИДАД", ПОКА ОНА СНОВА НЕ УБИЛА КОГО-НИБУДЬ!»

Ее удивило, почему они не подходят ближе, чтобы их было слышно. Но затем она увидела строй в синих форменных рубашках, стоявший напротив пикетчиков. Охранники компании. С ружьями, заряженными резиновыми пулями.

– Думаешь, до «спинов» дело не дойдет? – спросил кто-то.

Хаас уже бежал к охранникам. Он наклонился, преодолевая порывы ветра, и прокричал что-то в ухо командиру отряда. Тот сделал шаг назад, а строй охранников двинулся вперед, дав залп в воздух.

Некоторые из пикетчиков отступили. Большинство – нет.

Охранники выстрелили снова, на этот раз под ноги пикетчикам. Одна женщина закричала так, будто в нее попали. Другая крикнула:

– Здесь дети!

– Мы не хотим никому причинить вреда! – прокричал один из охранников срывающимся голосом. – Не делайте глупостей!

А потом – Ли так и не поняла, по какой причине, – кризис миновал.

Пикетчики опустили свои плакаты. Охранники поставили свои ружья на предохранители. Толпа разошлась, все двинулись по изрытой колеями дороге назад в Шэнтитаун. У Ли отлегло от сердца. Никто не погиб. По крайней мере, сегодня.

СТАНЦИЯ АМК: 13.10.48

Тремя часами позже, пропитанная запахами шахты, Ли стояла у опечатанной службой безопасности двери в квартиру Шарифи. Лента, которой была заклеена дверь, прочла код, имплантированный в ее ладонь, растворилась и восстановила свою форму, как только Ли прошла внутрь. Жилище Шарифи было тесным и простым и мало чем отличалось от комнаты Ли, находившейся в нескольких радиальных коридорах отсюда. Жилая комната была не шире коридора снаружи. От входа до тесной ванной Ли удалось сделать всего пять шагов. По левой стене располагался неглубокий шкаф. У правой вместились узкая койка и низкий письменный стол, на котором в беспорядке лежали кубики для записи и обработки видеоинформации и несколько неровных стопок карт-микрофиш.

В шкафу Ли нашла несколько комплектов практичной одежды; часть одежды еще лежала в аккуратно сложенном виде в итальянской кожаной сумке, которая стоила больше, чем месячный заработок Ли. Семейные снимки отсутствовали. Не было никаких личных вещей. Никакой косметики. Если бы не единственный женский костюм, висевший в шкафу, было бы трудно определить даже пол последнего жильца этой комнаты. Кем бы ни была Шарифи, она оставила здесь мало следов.

Повинуясь какому-то импульсу, Ли надела на себя жакет от костюма и с любопытством посмотрела в зеркало. Жакет жал под мышками и был немного длиннее, чем нужно: она была мускулистей Шарифи и на добрых два сантиметра ниже – питание хуже и сигарет больше. Но в общем, костюм пришелся впору. И цвет ей подходил. Это ее не удивило.

Зато удивил запах. Чужой. Может быть, едва уловимый запах духов другой женщины. И все же, несмотря на это, что-то было пугающе знакомым. Что-то возникло в памяти, немного повертелось в голове и кануло в никуда. Собака зарычала и бросилась на проходящего мимо шахтера. Лицо ее хозяина вспыхнуло ненавистью, когда он произнес:

«Ты их чуешь, да?»

Рядом с дверью в шкаф находились выключатели света и «живой» стены и регулятор яркости окна обзора. Ли настроила пол на прозрачность, посмотрела на планету под своими ногами и подумала о том, как вехи политической истории ООН пересекались здесь с ее собственной жизнью. Как могут они продолжать все ту же битву, оставившую за собой остовы сгоревших родильных лабораторий и медленно зарастающие сорокалетние шрамы воронок от разрывов артиллерийских снарядов на холмах за Шэнтитауном? Десятилетиями местный промышленный парк безостановочно производил генетические конструкции. Геномы производственного назначения, специально разработанные для тяжелых горных работ, металлургии, терраформирования – для всех тяжелых работ, которые люди не могли или не хотели делать сами. В резервуаре одной из таких лабораторий была выращена Шарифи. И саму Ли произвели в одной из последних партий перед Мятежом. То, что им обеим удалось убраться с этой планеты, было каким-то невероятным чудом: Шарифи взяли приемным ребенком в семью богатых аболиционистов с Кольца, Ли отдали в бездетную шахтерскую семью во время одной из последних, закончившихся неудачно попыток ассимилировать генетические конструкции с населением.

Мятеж разразился через восемь месяцев после того, как родилась Ли, – почти в то же время, когда Шарифи поступила в университет. Шэнтитаун превратился в поле боя, город был изрезан сетью туннелей и забаррикадированных тупиков, в которых организованный сброд из генетических конструкций сдерживал натиск войск ООН и планетарной милиции… по крайней мере какое-то время.

К мятежникам присоединилось значительное количество постантропов. Студенты-идеалисты из университета в Хелене, который тогда еще существовал. Шахтеры, которым было безразлично, с кем сосуществовать на планете Мир Компсона, лишь бы это не были многопланетчики. Настоящая ИРА, хотя на улицах Шэнтитауна ходили слухи, что все это подстроено ради денег. Когда пыль осела, Мир Компсона оказался на военном положении, а мятежные конструкции скрылись на далекой планетной системе, которую они переименовали в Гилеад.

Насколько Ли помнила, борьба с Синдикатами была основным вопросом политики человечества. Беглые конструкции создали полностью объединенные линии генетического воспроизводства. Образовался Синдикат Ноулза, а следом синдикаты Мотаи и Бартова, а за ними еще с полдюжины других, чьими именами очень скоро начали пугать детей во всем пространстве Объединенных Наций. К Синдикатам примыкала одна бунтующая колония за другой, пока в их власти не оказалась вся длинная дуга Периферии от Метца до Гилеада. В Ассамблее и в городах на каждой из планет ООН буйно расцветали антигенетические настроения. Слово «конструкция» получило новое негативное значение, а корпорации, которые в свое время начали производство конструкций, либо прекратили это производство, бросив производственные мощности, либо обанкротились под натиском скандалов, разразившихся после разрыва. И каждый раз, когда еще одна бывшая колония переходила к Синдикатам, антигенетическая фракция в ООН получала несколько новых мест в Ассамблее.

Когда Ли исполнилось четырнадцать лет, Ассамблея приняла Закон Цана, по которому все, кто был полностью создан с помощью генной инженерии, попадали под прямой контроль Совета Безопасности. Им запрещалось занимать государственные гражданские и военные должности, их паспорта были аннулированы, и им была вменена обязательная регистрация.

Приемные родители Ли решили затаиться, надеясь, что в результате массового уничтожения регистрационных записей в период Мятежа об их приемной дочери забудут. Это удалось. К моменту, когда чиновники, занимавшиеся регистрацией, добрались до них, на руках у матери Ли было подписанное и заверенное печатью свидетельство о смерти, в котором говорилось, что ее единственная дочь умерла от недостатка витамина А. Ли в это время уже завоевывала себе славу в окопах Гилеада.

22
{"b":"20097","o":1}