Мед и яд любви
Юрий Рюриков
Любовь — это… проявление бессмертного начала в существе смертном.
Платон
Это свет вечности в настоящей минуте…
Когда человек любит, он проникает в суть мира.
М. М. Пришвин
Любовь. Или это остаток чего-то вырождающегося, бывшего когда-то громадным, или же это часть того, что в будущем разовьется в нечто громадное, в настоящем же оно не удовлетворяет, дает гораздо меньше, чем ждешь.
А. П. Чехов
«В суть мира»?
«Передать на сцену.
Ответьте, пожалуйста.
Он полюбил ее и стал смотреть на себя по-новому. Теперь он не считал себя ничтожеством, мало на что способным, рабом своих начальников и жизненных обстоятельств.
Он стал и мир ощущать по-новому. Он стал чувствовать страшную ответственность за каждый свой поступок. Мир в кризисе, он странен и непонятен, и только он может что-то сделать с ним…
Однажды она чуть не попала под машину, но он рывком выдернул ее из-под колес. Она не видела машину и обиделась на его грубость. Он в порыве сказал, что любит ее и вытащил бы ее из огня.
После этого она изменилась, в ее глазах появилась жалость, и она стала избегать его. Ее раздражало его чувство. Она ощущала, что не имеет права быть беспечно счастливой, если кто-то по ее вине несчастен. Ее мучила совесть, он мешал ей быть счастливой, и она спросила его, согласен ли он на дружбу. Он оскорбился…
Вопросы:
1. Считаете ли вы его чувство любовью?
2. Верно ли поступила она, если он ей не нравился и его любовь ей не льстила?
3. Что теперь делать ему?
Писала девушка»
(Москва, апрель, 1982, Дом культуры МГУ).
А что, если вы сами попробуете ответить на эти вопросы? Причем дважды: сейчас, сразу и, скажем, после главы «Душа любви». Чьи ответы останутся теми же, у тех твердые взгляды на любовь, ясная позиция; чьи изменятся — у тех явная тяга к самоуглублению, душа, открытая для чужих истин…
Над всемий временами
Афродиту Книдскую, эту великую скульптурную поэму любви, изваял Пракситель в IV веке до н. э.
Афродита недаром была богиней любви и красоты — для греков любовь и красота были неотделимы. И она вся переполнена этой изобильной красотой тела и духа.
Она высока, длиннонога, у нее тяжеловатые — для нас — руки и плечи, небольшая голова, крупные глаза и губы, мягкий и удлиненный овал лица. У нее высокие бедра, высокая талия, красивая и высоко поставленная грудь, и во всем этом есть какая-то высшая сила, олимпийская грация. Но это еще красота без изящества, без той взлетающей легкости, которая есть в Нике и которая входит сейчас в новые идеалы красоты.
Она стоит, опираясь на одну ногу, и тело ее выгнуто от этого плавно и музыкально. Как будто медленная волна прошла по ее талии, по ее бедру и по ее ноге, прошла и оставила там свой изгиб. Рожденная из волны, она несет в себе ее медленную и спокойную красоту.
Она вся — естественность, вся — умиротворенность: она нагая, но она стоит спокойно, в ее позе нет никакого стеснения. Она не боится, что ее нагота может привести кого-то в ужас. Она не боится, что ее саму может осквернить чей-то взгляд.
Афродита как бы живет в особом мире — мире нормальных, не извращенных чувств. Она живет для простого человеческого взгляда, который увидит в ней и ее этос — выражение ее духовного величия, и ее эрос — выражение ее любовной привлекательности, увидит их гармонию, их красоту.
И от того, что она выше и ханжества, и сластолюбия, она как бы поднимает до себя глядящих на нее, как бы очищает их, передает им частицу своей красоты, гармонии, частицу своего особого — естественного — отношения к миру. В ней заложен особый, полный огромных ценностей, идеал, и она как бы приобщает к нему глядящих на нее. И наверно, здесь, кроме прямого наслаждения от взгляда на нее, и лежит ее вечность, ее гуманистическая сила.
Афродита Книдская — богиня гармонической духовно-телесной любви. Она вобрала в себя ее высшие ценности, и, может быть, от этого в ней есть неисчерпаемость, недостижимость, которая бывает в гармонии, в идеале. Это, видимо, не портрет, а мечта — мечта о том союзе любви и мира, которого нет в самой жизни. Это первая на свете утопия любви — любовь божественная, но и человеческая, идеал, возможно, на все времена. Потому что гармония между любовью и миром, наверно, может быть только преходящей, ее всегда, видимо, будет теснить их разлад — если только мир не будет переустроен по законам любви…
Несколько ключей к книге
К новой цивилизации
Любовь — как бы монарх среди чувств, самое манящее из всех, но и самое обманное, самое разочаровывающее. Она дает самое сильное наслаждение и самую сильную боль, самое острое счастье и самую тяжелую тоску. Ее полюсы и контрасты сливаются в массу неповторимых сочетаний, и какое из этих сочетаний выпадет человеку, такой он и видит любовь.
Любовь все время меняется, и особенно на стыке времен, когда одна эпоха выламывается из другой, когда круто перекраиваются человеческие отношения, чувства, взгляды. Наверно, поэтому вокруг любви всегда шли и, пожалуй, всегда будут идти бурные споры. Идут они и сейчас, и это естественно: в любви возникает сегодня много нового — неясного и полуясного, ичем новее это новое, тем больше споров оно вызывает.
Любовь и семья — пересечение всех мировых сил, которые правят жизнью, зеркало всех перемен, которые идут в человечестве. И чтобы по-настоящему понять, что происходит в любви и в семье, надо, наверно, понять, что делается в устоях цивилизации, в глубинах социальной жизни: личные судьбы можно по-настоящему постичь только через планетарные призмы.
В наше время происходит, очевидно, коренной перелом в земной цивилизации. Человечество попало в стратегическое положение, невиданное в истории. Оно начинает восходить на такие высоты, о которых раньше могло только мечтать в утопиях и в сказках; но под его ногами разверзаются такие пропасти, каких на его пути еще никогда не было.
Оказываются под вопросом главные устои нынешней цивилизации. Куда ведет нас научно-техническая революция — в тупики или на новые просторы? Что дает людям и что отнимает великое переселение народов в сверхгорода, эти антиоазисы посреди природы? Не переродит ли нас отсечение от природы, не убьет ли в людях естественного человека? И как сделать, чтобы человечество перестало быть цивилизацией-хищником, которая пожирает планету?
Три дамокловых меча нависли сейчас над человечеством, и каждый следующий мы осознаем хуже предыдущего. Это меч атомной смерти, меч экологической гибели и меч эгоизации людей, их нравственного вырождения. Все они выкованы главными устоями нынешней цивилизации: промышленно-технической базой человечества, типом поселения — нынешним городом, самим положением человека в укладе массовой цивилизации. Именно эти устои ведут к убийству природы и самоубийству человечества, и их, видимо, придется в корне переустраивать, создавать совершенно новую цивилизацию.
И прежде всего человечеству нужна в корне новая промышленная база. Теперешняя база построена на принципе «после нас хоть трава не расти». Лишь 1–3 процента сырья, которое добывает промышленность, претворяется в вещи, предметы, а 97–99 процентов уходят в отбросы. Каждый год мы изымаем из тела планеты 100 миллиардов тонн сырья — и 97–99 миллиардов ухаем в отравление природы. К концу века человечество будет добывать втрое больше — 300 миллиардов тонн в год, и почти вся эта лавина — 290–297 миллиардов в год — станет отравлять землю, воздух, воду. Потому-то, как скорая помощь, человечеству нужна принципиально новая промышленная база — безотходная, экологически чистая, не губящая природу.
Второй устой цивилизации, который так же губителен для нас — сегодняшняя жилая среда, человеческое поселение. Нынешняя деревня отсечена от культуры, в ней нет почвы для расцвета человека, для его глубокой и разносторонней жизни. Город, особенно большой, разрушает здоровье людей, их нервы и нравственность; он разобщает, эгоизирует их, превращает в толпу на улицах и в одиночек дома. Город, кроме того, главный отравитель биосферы: именно в городах собрана почти вся нынешняя промышленность.
