– И знаешь, дорогая, он даже прочитал внимательно письмо нашего малыша и долго смеялся, не понимая, зачем мальчику норковая шуба, французские духи и другие дамские вещи.

– Да что ты говоришь, милый? – удивилась мама.

– Да, представляешь, дорогая, сколько я его не уговаривал, он решительно вычеркнул все то, что ты попросила вписать в трогательное письмо нашего малыша.

– Да? А шотландское виски он не вычеркнул?

– Представляешь, нет.

– И немецкое пиво тоже не вычеркнул?

– Наверное, он это просто не заметил.

– Невероятно. Какой невнимательный представитель у Деда Мороза.

Папа уже закончил кушать и, поблагодарив маму за замечательно поджаренную камбалу, поднялся и пошел смотреть телевизор. Но у самого выхода он остановился и, оглянувшись, добавил:

– А еще, сынок, тот представитель Деда Мороза сказал, что Буратино заболел и не придет к тебе под Новый год.

– Заболел? – расстроился я.

– И что же у него болит? А он не сказал, что и Снегурочка может не дожить до Нового года? – взорвалась мама.

– Представляешь, дорогая, не сказал. А она что, заболела? – заволновался папа.

– Если не заболела, то, очевидно, заболеет.

– Почему? – искренне удивились мы с папой.

– Очень просто. Заразится от заболевшего Буратино.

Папа что-то прикинул и, почесав сытый живот, сказал:

– Вообще-то я пошутил на счет Бурати-1 но, малыш. Он вполне здоров и, наверное, придет к тебе вместе с Дедом Морозом, – и, посмотрев на маму, вызывающе добавил: – и Снегурочкой.

Мама ничего не ответила. Она уже мыла посуду.

Наступил предновогодний день.

Мама с утра умчалась в парикмахерскую.

Папа, как всегда, в последний момент стал готовиться к установке в зале новогодней елки, усиленно почесывая свой затылок. Его уверения, что елка – это анахронизм языческих времен, не смогли переубедить ни маму, ни меня. И когда он стал зачитывать нам из медицинской энциклопедии выдержки о влиянии эфирных масел, выделяемых корнями, шишками и иголками вечно-зеленых деревьев, на слюнные железы подвида беличьих, я закрыл уши, а мама сказала:

– Тебе просто лень.

Папа надулся, как индюк, и, схватив ведро, пошел искать песок и елку.

Наконец елка стояла в нашей квартире. Правда, из-за того, что все приличные елки были уже раскуплены, папе досталась маленькая сосенка. Но папа сказал, что это такая порода елок из Голландии.

– Да и вообще, сынок, кто что заметит? Мы ее сейчас завесим игрушками и цветными бумажками – и все будет в порядке.

– А Деда Мороза обманывать нельзя, – заявил я.

– Нельзя, конечно, – опять почесал затылок папа. – Но давай так договоримся: если мама не заметит, то и мы ей ничего говорить не будем. А у мамы глаз о какой, по себе знаю. Она все замечает. Если уж она не заметит, то и Дед Мороз не заметит. Договорились?

Я посмотрел на папу, потом за окно, где уже гудела предпраздничная метель, и ре шил: «Бог с ним, мужик он все же не плохой, а елки и вправду наверняка все раскуплены».

– Ладно, – милостиво согласился я. – Но спать я лягу только когда захочу – тут же добавил свои условия.

– Договорились, – не раздумывая протянул мне руку папа.

Я хлопнул по ней и стал помогать ему наряжать нашу сосно-елку.

Мама, конечно, ничего не заметила. Она была очень взволнована, даже, пожалуй, сильнее, чем я.

Папа тоже почему-то волновался.

И они оба по очереди втихаря друг от друга выпили по целой рюмке коньяка.

Я тоже нервничал и выпил целый стакан крюшона.

Было уже десять часов вечера, а Мороз все не приходил. Как, впрочем и Снегурочка, Буратино и Карлсон.

Наконец папа, утомившись ожиданием предложил маме выпить за старый год. Мама согласилась.

Мне налили крюшона, а мама с папой выпили шампанского.

Потом мама предложила папе выпить за то, чтобы все плохое осталось в прошлом году. Папа согласился, и, налив мне опять крюшона, они снова выпили шампанского.

Посидев еще немногу, папа предложил выпить за все хорошее, что было у них с мамой в уходящем году; Мне опять налили крюшона, а сами выпили уже коньячку. Папа подал маме дольку лимончика закусить коньяк, а мама папе – конфетку. Закусив, мама предложила выпить и за меня.

Я уже сам налил себе крюшона, чокнулся с родителями.

После очередной выпитой рюмки папа, не закусывая, сказал маме, что хочет попросить у нее прощения за все неприятности, которые он причинил ей в уходящей году, и налил себе целый фужер водки.

Мама всплакнула и, сказав, что она его прощает, тоже начала извиняться за что-то.

Папа простил, и они, обнявшись, выпили на брудершафт.

После этого они запели про миллион алых роз, и я им подпевал. Когда мне это дело надоело, я спросил, где же Дед Мороз со Снегурочкой.

А папа спросил у мамы:

– А нужны ли они нам, дорогая?

Мама отрицательно мотнула головой и добавила:

– Нет, не нужны.

– А как же я? – закричал я, опьяненный крюшоном и редкой идиллией в нашем семействе.

– А при чем здесь ты? – удивился папа.

– Деточка, – сказала мне мама, Буратино не самое главное в жизни.

«Вы – обманщики!» – хотел сказать своим родителям в лицо, но не успел, дверь позвонили.

– Кто это? – удивились помирившиеся мама и папа.

Слабо понимая, что происходит и какой сегодня праздник, они, может быть, впервые за много лет не ругались, а мирно обнимали друг друга.

Но я-то сразу понял – это Он, мой долгожданный Дед Мороз, со своими подарками. И я, выскочив из-за стола, бросился открывать дверь.

– Кто там? – крикнул я.

За дверью хором несколько голосов ответили:

– Это Дедушка Мороз Красный Нос.

– Дед Мороз, Дед Мороз… – твердил я, отмыкая замки.

В этот момент я, кажется, уже забыл, что совсем недавно не верил в существование настоящих Дедов Морозов. Сердце мое учащенно билось от предвкушения радости.

Наконец дверные замки поддались, и я распахнул дверь.

На пороге два дяди – один, похожий на Карлсона, другой – на Буратино – держали под руки третьего, похожего на Деда Мороза, который громко икал, тыкаясь огромным красным носом в проем двери. За всей этой веселой компанией весело и легко прыгала женщина, похожая на Снегурочку.

– Здравствуй, Дедушка Мороз, – машинально сказал я и почему-то добавил: – Красный Нос.

– Здравствуй, здравствуй, деточка, – ринулась в нашу квартиру, оттеснив меня к стенке, вся эта экзотическая толпа.

Снегурочка, пробегая мимо, сунула мне в руки бумажный мешок со словами:

– Держи, деточка, это тебе из Лапландии от Деда Мороза.

Самого Деда Мороза протащили в мою комнату и бросили на кровать.

Снегурочка бросилась поздравлять папу, Буратино – маму, а Карлсон налил себе в фужер водки и залпом выпил.

Я, все еще стоя в прихожей, раскрыл подарочный пакет. Там лежали несколько карамелек, обкусанная шоколадка, два яблока, пачка сигарет, стакан из-под вина и зажигалка.

Я достал одно, приличное на вид, яблоко, обтер его от пакетной пыли и шелухи и, сунув остальное под тумбочку, сел на калошницу. Яблоко я есть не стал: оно было большое, плотное и красивое. Жалко.

А в зале, у елки, после радостных приветствий стремительно развивались события: папа оторвал нос у Буратино, а мама – у Снегурочки привязанные косы. Карлсон, выпив второй фужер водки, упал на елку и уронил ее. Тут все обнаружили, что это не елка, а сосна. Мама обозвала папу обманщиком и пригласила танцевать Буратино. Папа обиделся на маму и увел плачущую Снегурочку в мою комнату. Наверное, привязывать косы.

Очевидно, папа очень шумно привязывал косы Снегурочке, так как Дед Мороз проснулся и, выйдя на свет, громко запел:

В лесу родилась елочка…

Мимоходом он пнул в бок Карлсона, отчего тот очнулся, встал и сразу же налил себе новый фужер водки, но выпить не успел: его остановил Дед Мороз.

– А где же мальчик? – спросил он, увлекшуюся в танце маму.