— Помочь тебе? — предложил ему Анти Штольц.

— Не надо! — махнул рукой Эндре. — Я обожаю топить печи. В детстве я чувствовал себя просто несчастным, когда мама не разрешала мне растапливать печь.

Анти насмешливо ухмыльнулся:

— Вдвоем мы все же скорее закончим. — Он взял в руки лопату и стал насыпать уголь в ведро.

Эндре молча пожал плечами, продолжая орудовать топориком.

Спустя некоторое время в обеих печах весело потрескивал огонь, а ящики, в которых хранился уголь, были полны.

Когда Эндре и Анти вернулись в свою комнату, ребята уже ушли в увольнение. Солдаты уселись возле теплой печи. Эндре закурил и задумался, разглядывая перепачканные угольной пылью руки. Анти же был занят тем, что тщательно протирал стекла очков, без которых он почему-то все время моргал.

— А ты почему не переодеваешься? — спросил его Эндре. — Ты что, Новый год в форме встречать собрался?

Анти, прежде чем ответить, не спеша водрузил очки на нос, затем уселся на край ящика для хранения угля:

— Если ты не против, я тебя подожду.

— Я еще не решил, пойду ли в город. Вряд ли стоит ждать меня.

— Ты же получил увольнительную.

— Увольнительную-то я получил, а вот желания идти в город у меня нет. — Эндре захлопнул дверцу печи, отчего языки пламени рванулись вверх, осветив его лицо. — Вот засыплю обе печи углем, вымоюсь и завалюсь спать...

— Чего ты выдрючиваешься? — спросил Анти упавшим голосом. — Пойдем лучше в город, разопьем в эспрессо бутылочку винца за наступающий Новый год, а потом вернемся в казарму. — Ожидая ответа, он с подозрением смотрел на Эндре поверх очков. — А может, ты со мной не хочешь идти, а? Тогда скажи откровенно.

Эндре передвинул из одного угла рта в другой торчавшую у него в зубах сигарету, подбросил в печь несколько лопат угля и только потом ответил:

— Не в этом дело.

— А в чем же?

Эндре промолчал.

— Я знаю, дружбу не навязывают, да я и не навязываюсь. Если я тебе мешаю, скажи прямо.

«Да разве это объяснишь!» — чуть было не воскликнул Эндре, размышляя о том, чего это Анти так привязался к нему. С первого дня службы он старался сблизиться с ним и до сих пор не отстает.

— Ты хороший парень, Анти, — задумчиво заговорил наконец Эндре, поставив ведро с углем на пол. — Просто у меня ужасно скверный характер. Подвинься немного. — Он сел рядом со Штольцем. — У меня никогда не было настоящего друга. Разумеется, виноват в этом я сам. Порой на меня такое находит, что я становлюсь хуже самой капризной девчонки. Ну и другие причины имеются... — Он провел рукой по заросшему щетиной подбородку. — Как есть причина тому, что меня откомандировали в штаб. Сам увидишь, что у меня не будет ни одной свободной минуты. Бегьеш меня терпеть не может, Ковач, наверное, тоже, а то, что ребята меня не шибко жалуют, ты и сам знаешь. Не хватало еще, чтобы они из-за меня и на тебя начали дуться.

Откровенность Эндре, вероятно, понравилась Штольцу.

— Плевал я на них! — заявил он, заметно оживившись. — Ты меня не знаешь. Я не люблю бахвалиться, но уж если выйду из себя, то никого не признаю и смогу постоять за себя. Что Бегьеш к тебе придирается, это я давно приметил, а что касается Ковача, ему не за что не любить тебя. К тому же он мужик справедливый.

— Так-то оно так, но, как у всякого человека, у него тоже есть слабости. — Эндре положил руку на худое плечо товарища: — Поверь мне, старина, что, говоря об этом, я ничего не придумываю.

Печь тем временем разогрелась настолько, что тепло от нее распространилось по всей комнате. Разговор двух солдат стал более задушевным.

— Уж не случилось ли чего между вами? — осторожно поинтересовался Анти.

— Случилось. Могу только добавить, что, если бы я оказался на месте Ковача, я бы Эндре Варьяшу спуску не давал.

Он вошел в большую спальную, высыпал в печь два ведра угля и вернулся к Анти, который уже начал переодеваться.

— Умойся и переодевайся! — поторопил он Эндре.

Тому не хотелось обижать парня, ведь в конце концов он прав: каждую минуту, проведенную вне казармы, следует считать подарком судьбы.

Спустя полчаса оба уже стояли перед столом дежурного по роте. Анталфи, сдвинув густые черные брови, придирчиво осмотрел увольняющихся.

— Ты можешь идти, — кивнул он в сторону Анти, — а ты, Варьяш, на минутку задержись.

— Почему? — встревоженно спросил юноша, поправляя галстук. — У меня же увольнительная...

Анталфи сдвинул шапку на затылок и сказал, обращаясь к дневальному:

— Йошка, сбегай на склад, позови товарища младшего сержанта.

Йожеф Хунья понимающе кивнул и проворно побежал на склад. Эндре с неприязнью посмотрел ему вслед — всем было известно, что он закадычный друг Бегьеша.

«Видимо, они надумали сыграть со мной какую-нибудь злую шутку, — решил Эндре. и молча посмотрел на Анти. — Но я ему не позволю издеваться надо мной...»

Вскоре со склада пришел Бегьеш. Мягко ступая, он подошел к столу дежурного и, оглядев Штольца, спросил:

— А вы чего ждете? Почему не идете в город?

— Я жду друга.

— Варьяша?

— Да.

— Ну что ж, тогда наберитесь терпения. — И, повернувшись к Эндре, спросил: — Вы выполнили мой приказ?

Тот доложил, что обе печи растоплены и горят вовсю.

— Хорошо, пойдемте со мной. — Младший сержант повернулся и направился в ротную канцелярию. — Входите! — предложил он, когда они подошли к двери.

Эндре вошел в канцелярию, младший сержант — следом за ним. Он включил свет, по-хозяйски осмотрелся и приказал:

— Наведите и здесь порядок: проветрите как следует, подметите и вымойте пол, протрите мебель, затопите печь. Когда все выполните, доложите дежурному по роте. Вам все понятно?

Чтобы не сорваться, Эндре крепко стиснул зубы и начал считать про себя. Под конец он даже заставил себя улыбнуться, думая при этом: «Ну что ж, это тебе даром не пройдет. Когда-нибудь я тебя до такого состояния доведу, что ты и сам потеряешь терпение...»

— Вы что-то сказали? — спросил Бегьеш. — Или мне послышалось?

— Докладываю: ваше приказание понял! — проговорил Эндре и еще раз улыбнулся.

— Тогда выполняйте!

Без пяти минут десять Эндре закончил уборку канцелярии. «Не буду лезть на рожон», — решил он и в последний раз осмотрел помещение. Все было прибрано, в печи весело потрескивал огонь. Эндре направился к дежурному Анталфи и, застыв по стойке «смирно», слегка насмешливым тоном доложил:

— Товарищ дежурный по роте, ваше приказание выполнено.

— Можете идти в увольнение, — сказал Анталфи, по выражению лица которого нетрудно было догадаться, что ему вся эта история с уборкой канцелярии ужасно не понравилась.

— Подожди, я сейчас проверю, — вмешался вездесущий Хунья и ехидно усмехнулся.

— Стой на своем месте, на то ты и дневальный, — придержал его Анталфи. — Следи за печкой, а мне пора отдыхать.

Вернувшись к себе, Эндре еще раз умылся и переоделся. Анти молча наблюдал за ним, а Анталфи, уже лежа на койке, спросил:

— Эндре, с чего это Бегьеш так взъелся на тебя?

Тот пожал плечами:

— Может, ему цвет моих глаз не нравится.

Анти поправил очки на носу:

— Думаю, он не посмел бы так издеваться над тобой, если бы кто-то сверху его не поощрял. И все-таки я выступлю по этому поводу на первом же комсомольском собрании.

— Не надо меня защищать, — возразил Эндре, повязывая галстук. — Со временем ему все это надоест. Такие штучки, старина, скоро приедаются. Ну что он может мне сделать? Хребет все равно не переломает... Я выполню все, что он прикажет, а потом... в упор бы его не видел!

— Ну знаешь, все зависит от темперамента, — проговорил Анталфи, разглядывая свои огромные ладони. — Коснись меня, я бы не выдержал. — Он затянулся сигаретой. — Если мне когда-нибудь доведется встретиться с ним в Пеште, на улице Феишпан, я быстренько окуну его в Ракош, а уж этот подхалим Хунья наверняка у меня схлопочет.

— Как бы там ни было, а за превышение власти и наши офицеры несут ответственность.