– Может, здесь примешь, а? – Барсуков улыбнулся… через силу… и толкнул Грачева локтем.

– Чего? – вздрогнул, не просыпаясь, министр обороны. – Я тут.

– Машину вертай.

– Чего? – Грачев открыл глаза.

– Машину взад вертай… устал я… – понял?

Вдруг стало слышно, как ноет мотор.

– Беспокойный ты… – раззевался Грачев. – Отдыхать не умеешь…

И закрыл глаза.

– Куда тебя дьявол несет, Паша? Генерал армии Грачев как счастье и гордость безумной России! Ты ж не птица-тройка, черт возьми, чтоб скакать хрен знает куда, ты ж у нас министр, ты ж… Фрунзе сегодня! Жуков! Подвойский! А куда ты несешься, мать твою за ногу, водки хочешь? здесь сожри! Сколько влезет сожри! Надо будет – цистерну подгоним, жри оттуда, прямо из крана, жри пока стоишь, лежа уже не пьют, захлебнуться можно, зачем на Эльбрус-то лезть, объясни!

– И с-час возьмем, и на снегу возьмем… – Грачев с удовольствием вытянул ноги. – Фейер-верк!..

– Пал Сергеич без фейерверка… это ж не наш Пал Сергеич, – веселился Азат. – Скучно ему, понимаете? Не в себе он вроде как… без фейер-верка… На горе-то, Михал Иваныч, мы были… на той… Пал Сергеич запамятовали, так что не волнуйтесь уж, чудненько все будет, мигом обернемся… туда-сюда… как на ковре-самолете… Ребята адлерские – боги, а не ребята, хошь куда рванут, керосин на неделю схвачен, опытные, значит… если Пал Сергеич еще что сфантазирует… – пожалуйста!

Барсуков вздрогнул.

– Погоди бараться!.. Вертолет… что? Не из Москвы? Не федеральный?

Азат расплылся в улыбке.

– А че ж следы-то следить? На хрена, прости Господи? Местная машина, газпромовская… за их счет живем, можно сказать. Мы – гоняем, они платят…

– Без связи? Без спецсвязи?…

– Ага. Налегке идем. Свободные.

– Как без с-связи… Вы что? А случись… война? В-в войсках что?…

– Обождут значит, – уверенно сказал Азат. – Пауза у нас. Отпуск. Свобода, короче говоря.

– Президент?! Президент тоже, бл, ждать будет?! Пока вы тут… накачаетесь?!

Барсуков вроде бы говорил, но слова эти были уже не похожи на слова, он всего лишь разбрызгивал вокруг себя какие-то буквы.

– Э, Михал Иваныч… какая война… – ласково (так умеют только армяне) протянул Азат. – …какая война? С какой еще дурки?

– Па-а-авлик… – Барсуков стоял над спящим Грачевым… – П-павлик, милый, открой глазки, открой!

– Открыл. Дальше что?

Грачев стоял перед Барсуковым.

– Говори, генерал. Не бзди.

Они стояли лоб в лоб, как звери.

«Вертолет, суки, перевернут», – догадался Азат.

– Говори, генерал, – повторил министр обороны Российской Федерации. – Я когда маленьким был, тоже ссал против ветра. Говори!

– Ты… дурак? Скажи, Паша, ты дурак?

– Сам как думаешь? – удивился Грачев.

– Теряюсь в догадках, товарищ генерал армии.

– Все мужики, Миша, делятся, бл, на две категории, чтоб ты знал! Долбоебы и мудозвоны. Других категорий нет, извини… уж. Ты, генерал, в первом батальоне. Пожизненно. До веку, так сказать. Я во втором.

– Кончай, знаешь…

– Не кончай, а заканчивай, – Грачев поднял указательный палец. – Да, я негодяй, генерал, негодяй, но тебя об этом предупреждали! А еще, Миша, я прагматик: лучше хер в руке, чем п…зда на горизонте, понял? Вот моя философия. И Борис Николаевич… ты башкой не крути, сюда, значит, слушай… тихо и благодарно, – Борис Николаевич наш… я ж при нем в люди вышел! Поднялся при нем!

А главное, Миша, – генерал, вот что: те парни, которые Бориса Николаевича… нашего… в России продвинули, они, бл, в нем не ошиблись, точный, я думаю, ход… на таком уровне ошибок уже не бывает! Всем хватит, всем! Мы при нем всегда людьми будем, все поднимемся, наш круг я имею в виду! Все заработают – ч-чув-ствую! Так что ты, Миша, когда в Кремль… свой… помчишься, чтоб меня, значит, обосрать там злонамеренно, ты, родной, всем… на паркетах этих… всем говори: Пашка-афганец, чтоб я о нем лично не думал, Пашка за Борис Николаича нашего… жизнь отдаст, жизнь… как Сусанин в песне.

А почему? Знаешь почему, сволочь кремлевская?! Пашка при нем, при царе… нашем, Пашка… он – полководец! Он человек, этот Павел Грачев! Ельцин армию дал. Во как! И не одну армию, все войска России ему доверил – ему, Грачеву! Я ж как Барклай де Толли! Ты понимаешь, Миша, что такое Барклай де Толли, а? Это тебе, бл, не хухры-мухры, – Грачев уселся в кресло, – Кутузов – он же, бл, не был министром, не дотянулся… помер, значит. А я министр! Куда мне, больше? Есть Ельцин – есть Пашка, нет Ельцина – и Пашки нет, говно я, Пашка, без Ельцина, даже со звездами! Вот она, Миша, правда нашего быта… Дудаев второй год вас просит, не слышит никто: дайте мне, суки, генерал-лейтенанта и не будет у вас проблемы Чечни, гарантирую, на веки вечные не будет, я ж генерал, вашу мать… – это что, трудно, скажи генералу из Грозного еще одну звезду на погоны пришпандорить? Может, он, бл, об этой звезде, может, всю жизнь мечтает, а?!

Дудаев, чтоб с Борис-Николаичем встретиться, папаху новую сшил… летний вариант… с волком на пилотке – людей-то, Миша, любить надо… – вот Леонид Ильич понимал, потому и держался столько, – я же когда перед зеркалом в мундире стою… сам себя не узнаю, честное слово! Он меня… Борис-Николаич… Верховным сделал! Как Колчак… я. Как Иосиф Сталин в Москве! И кого? Меня, бл, десантника!..

Кулак видишь? М-мой?! Трогай, бензанасос, не бойся! Вот где у меня страна! Я, Миша, второй год в этих руках страну держу! И ведь хорошо, бл, держу, войска без блудни живут, потому что я их за загривок схватил! И – не надорвался пока, как ваш Гайдар с пацанами!

А ты, блядистка, что тогда здесь делаешь? Прелки мне катишь! На хрена? Шаришься зачем? Измену, ищ-щешь? Нет тут, сука, измены, ты б лучше позитив искал, плюсы, но ведь ты на позитив не настроен, у тебя ж мозги на другое задрочены, вот почему ты осел! Такому парню, как наш Ельцин, изменить нельзя, запомни это, выборзок, здесь ебатуры нет, здесь генералитет, – а если ты, Миша, будешь меня с Борис Николаичем еще и ссорить, я тебе лично все – и ананасы… яйца, в смысле, и башку… отрежу, так десантура моя выдрет, в смысле – поработает, Склифосовский не справится, башку, проблядь, тебе обратно не пришьют, у них, у академиков, ниток не хватит… Выпьем давай, блоха, ты нас, десантников, плохо знаешь, и не спорь со мной, брат, убью на хер. Ты ж инкубаторский, Миша, блядка из Кремля, из пажеского корпуса, – бобочка, одним словом, а настоящий политик в России, Миша, всегда мечтает быть Сталиным, понял? Только не признается никому. А я – признаюсь! В России, Миша, только у Сталина и получилось, между прочим… пятьдесят лет этот товарищ в гробу ебилярит, сгнил, я думаю, уже насквозь, а никого от себя не отпускает, ты заметь! Так вот, Миша-генерал, умный он был, товарищ Сталин, его не интересовала, бл, русская душа, как вас, интеллигентов вонючих, зато его интересовал русский страх, генетика этого страха, я тебе прямо говорю! И не промахнулся, усатый, в точку с русским человеком попал… – цари, слушай, не справились, потеряли власть над Россией, просрали все, а осетин этот – не промахнулся!

Придумали, бл, иллюминаторы, образ русского мужика, вот все и мучаются с тех пор… душа, мол, загадочная, сердце золотое, яйца сказочные, а русский мужик, Миша, испокон веков только бандюков и уважал; Илья Муромец, он по-твоему кто? С двумя подельниками – Добрыней Никитичем и… там еще один парень какой-то крутился, фамилию счас не упомню, в России любят когда на троих!..

Ты, камбала, короче, измену иш-ши у себя в Кремле. Ты любую хрень там скорее найдешь, а в армию, бл, даже не суйся, там, где Павел Грачев, там нет измены, нет и не будет, не дож-жжешься!

Не…а – отставить! Не так… По-другому. Я счас тебе… яснее все объясню. – Азат, родной… гавкни майора, скажи – сюрприз, бл, министр всем приготовил.

Ты, Михал Иваныч, сейчас в вираж уйдешь. Прям на наших глазах. Будешь счас… десантироваться. С неба – и прямо в горы. Пора, значит, и тебе, генерал, порох понюхать, он хорошо пахнет, этот порох, наркотически…