На завтракающего волка они наткнулись случайно. Вернее они вышли на поляну с задранным кабаном, а волк выскочил к ним сам. Огромный как бес, с горящими изумрудами глаз, он играючи повалил в снег вооруженных мужиков, цапнул Лока за бедро, отомстив за касательный удар мечом, и скрылся.

Разъяренный Бургут сам поставил и замаскировал капкан, полив его какой-то дрянью. На все вопросы он только сказал, ухмыляясь, что не позднее чем через день зверюга сам в капкан запрыгнет, и никакой приманки не надо.

Весь следующий день наемники отсиживались дома. Маргулина, заменяющая старосту, на расспросы о знахаре обещала привести девчонку, тонко намекнув, что с оной можно особо не церемониться.

Вечером, действительно, пришла травница, которую каким-то чудом отпустил Бургут. И, видимо, только Лок заметил кровь на тулупе, так грубо сдернутом главарем.

Теперь наемник увидел прямую связь между ней и пустым поутру капканом. Вот, кто выпустил волка, действительно, только такая сумасшедшая смогла бы подобное сделать.

- Что ж, не буду я по ним плакать, - задумчиво сказал Лок, - и ты не плачь, тебя хороший дух стережет, правильный, такой зря не обидит.

Наймит стер горячие слезинки с заплаканного личика девушки и, нежно потрепав её по голове, сказал:

- Спи, не беспокойся ни о чем.

К его огромному удивлению, Милада разрыдалась еще горше и прижавшись к нему всем телом, сквозь слезы рассказала, что именно волк извалял её в снегу.

- Ах, вот как, - задумчиво сказал Лок, - все, не реви. Ярится твой друг, ко мне ревнует, кабы не сожрал. Спи, малышка, что-нибудь придумаем.

Еще полчаса воин лежал на узкой лавке, гладя по спине хрупкую девушку и вдыхая аромат трав, пропитавший её густые волосы.

Мстить ему не хотелось. Напарники - не друзья. Может быть, стоило побороться с лесным чудищем за маленькую травницу, но она не его девушка. Не он рисковал собой, чтобы сохранить это нежное тело нетронутым. Не он защищал и берег. Значит, незачем и браться. Но кое-что Лок для себя решил. Раз и навсегда.

В гостях хорошо - а дома лучше

Утром Милада была тиха и молчалива. Она старалась даже не смотреть на Лока. Приготовила поесть, сменила повязки и сварила новых мазей.

Устав от тишины, наймит сам начал разговор.

- Я сегодня с утра был в деревне. В город идет обоз.

Травница оживилась, подняв глаза от ступки.

- С чего ты об этом?

- Я расскажу тебе одну историю. Пусть я и не самый хороший баюн, да и сюжет не нов. Просто послушай:

- Одной глубокой летней ночью в дом на окраине маленького городка постучался человек. И ему открыли. Что, в общем-то странно, ибо с заходом солнца никогда не знаешь кому открываешь дверь: путнику, злому духу, али нежити какой.

Что еще более странно в доме том жила одна только девушка. На хлеб она себе зарабатывала тем, что плела корзины. Ох, каких только не было в её доме корзин. И малюсенькие, и огромные, и даже с откидными крышечками. Но, что-то я отвлекся. Пришедший не оказался ни вампиром, ни злым духом. Это был самый обычный воин, недавно подраненный стрелой. Девушка приютила его и обогрела. Этот воин даже решил с ней остаться. Только, лучше бы в ту ночь злой дух постучался в её дверь. – Наймит с непритворной горечью вздохнул и взъерошил волосы, спрятав за ними лицо. – Узнав, что девушка от него понесла, этот человек ушел. Да, представь себе, бросил её и ушел. Придумал себе оправдание. Мол, заработаю да вернусь. Но, вот прошло уже четыре года, а он не вернулся. Вот такая вот история, как тебе?

- Может, еще вернется? – Севшим голосом спросила знахарка, прекратив наконец бесцельно комкать полотенце.

Лок, покопавшись в сумке, извлек маленькие деревянные гусли. Одна струна, давно, похоже, лопнувшая, глухо брякнула об полированный корпус инструмента. Мужчина низко склонил голову, позволив волосам густым пологом скрыть лицо.

- Вернется. Мне кажется, эта история должна тебе больше понравиться, слушай, хозяюшка. – Наймит пригладил пальцами струны и запел низким хрипловатым голосом:

Я прошел двенадцать хрустальных мостов,

Я оставил семь лун за спиной.

Семь теней молчаливых - серых псов

По горячему следу летели за мной.

Ломки травы ночные,

Горька тишина,

Только сердца стук,

Да погоня, погоня в тиши ночной.

Постели мне постель,

Согрей мне вина -

Слышишь?

Я возвращаюсь домой.

Сначала голос звучал тихо, но потом постепенно окреп. Чувствовалось, что поющий всю свою душу без остатка вкладывал. Словно сама память темной поволокой срывалась с его губ, заполняя всю комнату. Простая мелодия звучала завораживающе и сказочно, струны плакали и пели на разные лады.

Черным лесом вел меня огненный лис.

В том лесу давно никто не живет.

Только пал мне на душу мертвый лист,

Да плясали огни над стеклом болот.

Да тоскливо завыли

Серые псы,

Потеряв мой след,

Потеряв мой след в темноте лесной…

Постели мне постель,

Новый хлеб замеси -

Слышишь?

Я возвращаюсь домой.

Милада слушала и не верила, что в таком грубом, грешном человеке может быть столько тоски и боли. Она старалась даже не дышать, чтобы не спугнуть прекрасной песни, не погасить чистого душевного порыва.

Я прошел двенадцать домов небес.

Мне дышали в спину двенадцать ветров.

Я прошел край печали и мертвый лес,

Чтоб вернуться в дом среди этих холмов.

Слышишь - я уже здесь,

Я ступил на порог -

Я уже не уйду,

Я пришел, чтоб остаться с тобой.

Постели мне постель,

Глаза мне закрой.

Здравствуй,

Я вернулся домой.

Песня закончилась, последний звук вылетел из-под натруженных пальцев и разнесся по всей комнате. Лок сидел, не поднимая головы, аккуратно поглаживая гусли. Казалось все его мысли, да и он сам, были далеко, где-то за горами, болотами и лесами, о которых сложили такую красивую балладу.

Девушка поерзала на скамье и тихо спросила, нарушая волшебную тишину:

- Ты ведь уйдешь, да?

Она боялась услышать ответ, хотя сама его давно уже знала. И знала, что так и должно быть. Лок действительно прошел долгий путь, и теперь, потеряв весь свой отряд, спасшись от неминуемой смерти, вспомнил, что оставил за спиной. И решил вернуться назад, домой, где его любили и ждали.

- Да, я хочу вернуться, - стряхнув оцепенение, ответил мужчина. - Хочешь, возьму тебя с собой? Будешь мне сестрой, и никто тебя никогда не обидит.

Ему самому, похоже, понравилась эта идея. Лок порывисто поднялся, чуть поморщившись от боли в бедре.

- Мы придем в город, там я помогу тебе устроиться. Денег на первое время хватит на всех! - Подрастеряв свой пыл, он сел обратно и снова опустил голову, продолжив:

- Как ты думаешь, дочь у меня или сын? – Лок пристально посмотрел на травницу из-под челки, желая услышать от неё ответ, которого та знать никак не могла.

- Не знаю, Лок, не знаю, - устало отозвалась девушка. - Но если тебя действительно любили, то ждут и простят.