Лоренцо ничего не знал о тайных накоплениях Луизы. Собрав первые ценные вещи, она испугалась, что он найдет их и просадит в азартные игры. С колонистами и солдатами Лоренцо играл в карты и кости, а с индейцами ставки делались на количество пальцев, которое игрок показывал за спиной. Лоренцо мог даже разлечься под деревом со своими приятелями с других ранчо, наблюдать за Камино Виехо[14], и спорить о том, какой масти будет следующая появившаяся на дороге лошадь. Поэтому Луиза отнесла шкатулку с ценностями к отцу Хавьеру из миссии и доверила ему ее на сохранение. На протяжении долгих лет, пока Лоренцо не появлялся дома, предаваясь азартным играм или уезжая на охоту, Луиза ходила в миссию и оставляла у отца Хавьера последние накопления, словно он был банкиром. В шкатулке лежали и монеты: серебряники, мексиканские песо, испанские реалы и даже немного золотых дублонов. Неплохое состояние.

Все оно должно было достаться ее дочери. Анжела останется независимой, даже выйдя замуж. Если бы у Луизы были деньги, когда ее дочь умерла в Соноранской пустыне, то она вернулась бы в Мексику. Но она слишком зависела от Лоренцо. С Анжелой подобного не случится. Она хотела отдать все Анжеле в Мадриде, где собиралась составить документы, подтверждающие, что муж Анжелы, кем бы он ни оказался, не будет иметь прав на ее деньги.

Услышав стук в дверь, Луиза быстро положила ключ на место, убрала ящичек в стол и затем пригласила посетителя войти.

К ее изумлению, это был Лоренцо. Она сразу заметила, что муж пьян. Донья Луиза сжала ладони на коленях. Оставалось меньше суток до отъезда, и она не могла подвергать риску свой план. Но когда Луиза увидела, как его взгляд блуждает по чемоданам, ее сердце екнуло: он передумал!

Она выпрямила спину. Даже если он догадался о ее намерении остаться в Испании, это не страшно. Лоренцо никогда не просыпается раньше полудня. Они с Анжелой выскользнут из дома до рассвета и успеют добраться до берега...

— Возможно, наши отношения испортились в последнее время, — сказал он хриплым голосом, будто не привык разговаривать с ней, — и теперь мы мало похожи на мужа и жену, но я любил тебя, Луиза. Господи, как я любил тебя!

Хотя на его висках появилась седина, а кожа потрескалась от палящего солнца, Лоренцо все еще оставался привлекательным мужчиной с военной выправкой. Но он уже не волновал ее так, как в Мексике, когда они были молоды и влюблены друг в друга. В тот день, когда они похоронили дочь, Луиза закрыла свое тело для мужа. И одиннадцать лет назад, взывая к Пресвятой Деве Марии и прося у нее еще одного ребенка, она молила о чуде, ибо даже тогда, ради ребенка, Луиза не позволила бы Лоренцо прийти к ней на ложе. Вместо этого Дева Мария подарила Луизе уже выросшее дитя, избавив ее от унижения терпеть объятия мужчины и от мук деторождения.

Она молчала. Лоренцо говорил, как человек, решившийся на признание. Луиза крепилась изо всех сил.

— Вы не можете ехать в Испанию.

Она сохраняла спокойствие.

— «Эстрелла» не поплывет?

— «Эстрелла» поплывет, но без вас.

— Я не понимаю.

— У нас нет денег, чтобы оплатить поездку.

— Но я уже заплатила капитану Родригесу.

— Я забрал эти деньги.

Она изумилась.

— Как это забрал?

— Я задолжал их другим людям. И помимо них еще очень большую сумму.

Лоренцо мялся с ноги на ногу, чувствуя себя не в своей тарелке в этой комнате с цветами, красочными ковриками и миниатюрными изображениями святых.

— Меня постигла неудача. Накопились долги. И еще был корабль, в который я вложил много средств. Он перевозил меха в Китай для обмена на пряности, но затонул у Филиппин. — Он сделал паузу, стараясь не смотреть на жену.

— Все наши деньги пропали? — спросила она, пытаясь не выдать голосом ярость, охватившую ее. Глупец! Какое право он имел безрассудно растрачивать их состояние? Но Луиза сдержалась. Не надо злиться. Соглашаться с ним. Обмануть его. Сделать что угодно, пока они с Анжелой не окажутся на борту «Эстреллы». — Тогда мы можем продать что-нибудь.

Он повесил голову.

— Нам нечего продавать.

— Но нам принадлежит так много вещей, Лоренцо, — мягко сказала она, разведя руками в стороны, словно указывая на прекрасную мебель, постельное белье, серебро и гобелены.

— Жена, тебе не принадлежат даже пуговицы на твоем платье. — В его голосе не было злобы, нетерпения или гнева. Он всего лишь констатировал факт, точно говорил о погоде за окном.

Она посмотрела на жемчужные пуговицы на своем лифе, потом подняла недоуменный взгляд на него.

— Как вышло, что ты все потерял?

— Вышло, и ничего с этим не поделаешь. Я сделал все, что мог.

В его глазах она увидела поражение, смущение и разочарование. Куда подевался ее бравый капитан, который когда-то столько ей обещал? Неужели он проиграл и свою гордость?

— Мы лишились... даже ранчо? — прошептала она.

Лицо у него посветлело.

— В том-то и дело, Луиза! Я договорился с богатым человеком о погашении моего долга. Взамен он получает права на ранчо и все земли, но мы по-прежнему будем жить здесь!

Она нахмурилась.

— Но каким образом? Он оплачивает твои долги, а ты отдаешь ему дом. Почему он разрешает нам остаться?

— Потому что... Еще я отдаю Анжелу ему в жены.

Луиза потрясенно замерла.

— Вы обе мне потом спасибо скажете, — быстро добавил он. — Сейчас в Европе опасные времена, вовсю бушуют революции. Крестьяне отрубают головы королям. Тебе с девочкой лучше остаться здесь, где спокойнее.

— Кто... — проговорила она, с ужасом понимая, что услышит в ответ, потому как в пуэбло Лос-Анхелес был лишь один настолько богатый человек. — Кто женится на моей дочери?

— Наварро.

Она закрыла глаза и перекрестилась.

— Пресвятая Дева Мария, — прошептала она. — Человек, грабивший мертвецов.

— Мне жаль, но решение принято.

Она обдумала его слова и медленно кивнула.

— Хорошо. Анжела выйдет за Наварро. После нашего возвращения из Испании.

— Но я уже объяснил тебе, что вы не можете уехать. У нас нет денег на дорогу.

— У меня есть собственные деньги! — выпалила она, приготовившись увидеть удивленное выражение на его лице и предвкушая триумф. Однако пауза затянулась, и, взглянув в глаза Лоренцо, она похолодела:

— Что ты натворил?

Он устало вздохнул. Лоренцо вдруг почувствовал каждый день из своих пятидесяти лет.

— Тех денег тоже больше нет.

Она надменно подняла голову.

— Ты не знаешь, о каких деньгах я говорю.

— Помилуй бог, да все я знаю! — В Лоренцо взыграли остатки гордости, щеки у него покраснели от возмущения. — В тот день, когда ты решила посвятить отца Хавьера в свои секреты, он пришел ко мне и все рассказал. И все эти одиннадцать лет я все прекрасно знал.

Она была поражена. Шкатулка!

— Он не имел права рассказывать тебе!

— Он имел все права! — прогремел он. — Ты моя жена по воле Бога, и все, что есть у тебя, принадлежит мне. Но сейчас и этого нет, — добавил он уже тише, внезапно почувствовав себя неуютно под ее взглядом. — Жена, я забрал твое золото давным-давно, и так уж получилось. Давай не возвращаться к этой теме.

Луиза вскочила на ноги.

— Я не отдам тебе Анжелу!

— Женщина, ты что забыла? — закричал он. — Анжела моя! Я нашел ее! Поэтому я буду делать с ней, что захочу!

Когда он вылетел из комнаты, хлопнув дверью, разум Луизы в панике заметался, пытаясь найти выход из ситуации. Они с Анжелой должны сбежать. Но у них нет денег! Ни один капитан не станет помогать им. Если они скроются в другом городе, то их найдут и вернут обратно.

Внезапно она вспомнила об урожае хикамы и о сильном яде, содержавшемся в ее семенах. Это же проще простого. Размочить семена в воде, чтобы получить токсин, а затем добавить его в вечернее вино Лоренцо. К утру она будет свободна.

Но подлая мысль исчезла так же быстро, как и появилась. Она никогда не сможет убить Лоренцо.

Плечи у нее обмякли, Луиза поняла, что не в силах ничего изменить. И в следующее мгновение она осознала, какую ужасную ошибку совершила, отвергнув Лоренцо много лет назад, наказав его за то, что он привез ее в это захолустье. Одиннадцать лет промелькнули у нее перед глазами за долю секунды, и она поняла, что если бы только могла вернуть время, то простила бы мужа, обняла и подарила ему других детей, сделав его любящим мужем и отцом, который всегда бы сначала думал о семье, а не об азартных играх и инвестициях в корабли, отправляющиеся ко дну.