— Да, — сказал Джаред. — Моя жена была из коренных американцев и, помимо прочего, занималась защитой индейских захоронений. — Он что-то обдумывал, разглядывая гостя, сохранявшего на лице натянутую улыбку. — Мистер Хавьер, — Джаред подошел к сетчатой двери и распахнул ее. — Не могли бы вы прогуляться со мной на пару минут?

Улыбка Хавьера испарилась.

— С вами? Куда?

— Так, хочу кое-что прояснить. На это уйдет совсем немного времени.

— Просмотрев исторические архивы, — говорила Эрика в диктофон, — я смогла установить, что владельцем очков, вероятно, был матрос из команды Хуана Кабрильо, который в 1542 году вставал на якорь где-то между Санта-Моникой и Санта-Барбарой и имел краткосрочные контакты с индейцами чумаш. Но почему очки оказались закопаны в пещере? Был ли их обитатель похоронен вместе с ними? И каким образом европеец мог очутиться в священной индейской пещере?

Нажав кнопку «стоп», Эрика закрыла глаза и помассировала виски. Ей не удавалось сосредоточиться. Несмотря на то, что Сэм хвалил ее за предотвращение поистине ужасной катастрофы, она чувствовала себя виноватой. Ведь было же предчувствие, что произойдет нечто плохое, а она всего лишь положила бэбифон в пещеру. Сэм сказал, что придумано умно. Люк и остальные восхищались ее предусмотрительностью. Она стала героиней для всех участников раскопок.

За одним-единственным исключением.

«Надеюсь, теперь вы довольны?»

Ее мысли снова переключились на Джареда и на то, как он выглядел прошлой ночью с перепачканной голой грудью. Худой, но мускулистый. Куда же он пропадает каждую ночь на два часа, что его невозможно найти ни по телефону, ни по пейджеру? Но лучше всего Эрика запомнила выражение его лица, когда он сказал: «Надеюсь, теперь вы довольны?» Сначала у него в глазах бушевала ярость — тот же черный гнев, который она видела, когда застала его у бельведера за безмолвным спором с океаном, — но уже в следующую секунду он выглядел ошарашенным. Неужели на него так подействовали ее слова? Эрика почти не помнила, что несла, когда клеймила Джареда и его высокомерие. Просто удивительно, что она не запустила в него бэбифоном, настолько ее захлестнуло негодование. И потом, к ее изумлению, он не сказал ни слова в ответ. Почему он просто тихо стоял и позволил ей уйти, даже не попытавшись ничего возразить?

Она до сих пор злилась на него. Вообще-то, Эрика не умела долго сердиться. Она считала гнев пустой тратой энергии и времени. Но сейчас ее душой словно овладел демон. «Надеюсь, теперь вы довольны?»Обвинять ее в преступлении, которое она одна попыталась предотвратить! Что бы она ни сказала, мало ему! Эрику так и подмывало заявиться в его фургон и крикнуть: «И вообще, уважаемый господин комиссар!..»

Услышав шаги, приближавшиеся к палатке, она отложила работу, думая, что это Люк несет отчет о повреждениях в пещере. Эрика вернулась туда, чтобы провести тщательную оценку нанесенного ущерба, но на нее с такой силой нахлынули эмоции, что ей пришлось уйти и поручить это задание Люку. Только не говори, что нашел еще сломанные кости.

Но когда Джаред окликнул ее по имени, Эрика была потрясена.

Подойдя к выходу, она выглянула на солнечный свет. В последние дни он перестал носить дорогие костюмы, отметила она, подумав, что рубашка из шамбре и синие джинсы отлично на нем сидят, и сразу же пожелав, чтобы было наоборот.

— Доктор Тайлер! — сказал он. — Можно на минуту вас побеспокоить?

Спутник Джареда, незнакомец со смущенной физиономией, нервно подергивал воротничок рубашки.

Она не пригласила их в палатку.

— В чем дело?

— Это мистер Хавьер, поверенный, представляющий интересы группы коренных американцев, желающих воспользоваться моими услугами.

Эрика выжидала.

Джаред повернулся к мужчине.

— Мистер Хавьер, не могли бы вы повторить доктору Тайлер то, о чем говорили мне пару минут назад?

Краска залила лицо незнакомца.

— Ну, я...

— Просто повторите слово в слово то, что сказали мне. Что-то там насчет того, что деньги не имеют значения, вроде так?

Хавьер стоял, тяжело дыша, с таким растерянным видом, что Эрика испугалась, как бы его прямо на месте не разбил паралич. Потом он резко повернулся и побежал прочь.

Эрика взглянула на Джареда.

— Что это было?

— Какой-то наймит, подосланный домовладельцами. Предлагал мне взятку за закрытие пещеры.

Эрика собралась было вернуться в палатку, но Джаред остановил ее.

— Доктор Тайлер, я хочу извиниться за слова, сказанные прошлой ночью. Я вел себя неподобающе и не имел права так с вами разговаривать. Просто я очень расстроился, когда увидел, что натворили вандалы.

На долю секунды она посмотрела в его серые, как грозовая туча, глаза, увидела их честное, открытое выражение, и ей вспомнились слова Сэма: «Жена Джареда? Так ты еще не знаешь?»

— Я собиралась варить себе кофе, — сказала Эрика. — Пойдемте, выпьем по чашечке, если хотите.

Он проследовал за ней в палатку.

— Я тоже расстроилась, — Эрика взяла из холодильника бутылку питьевой воды и наполнила кофеварку. — И, наверное, наговорила вам, чего не следовало, хотя совершенно не помню, что именно сказала.

Он улыбнулся.

— Вы поставили меня на место, вот и все.

— Мистер Блэк, мы оба беспокоимся о женщине, похороненной в пещере. Нам не следует быть соперниками.

Но он покачал головой.

— Я по-прежнему считаю, что ваше дело неправое. Можете называть это сколько угодно раскопками во имя науки. Но это все равно останется разграблением могил. И ради чего? Ради выставки в музее?

Она повернулась к нему, уперев руку в бок.

— Хорошо, я объясню вам свою позицию. Когда испанцы впервые приехали и основали здесь миссии двести лет назад, индейцев согнали из деревень и либо подкупом, либо запугиванием заставили принять христианство. Им запретили проводить старые религиозные обряды и следовать своим обычаям. А потом большинство из них умерли от болезней белых людей. Завоевание прошло так гладко, что через два поколения традиции, история и даже языки этих племен были утрачены. А археология воссоздает забытое. И если вы заберете все артефакты из музеев, как того требуют коренные американцы, и опять их закопаете, то это станет шагом назад. Приводя школьников в музеи, мы показываем детям, как жили наши предки. Если мы не будем этого делать, они вырастут, не зная того, что было в давние времена.

Ее слова повисли в воздухе, когда она встретилась взглядом с Джаредом.

Потом Эрика взяла кофеварку, в которой сварился кофе, и разлила его по кружкам с портретами мультяшек.

— До неприличия дорогой амаретто, — заметила она, протянув ему кружку с Даффи Даком. — Моя единственная причуда, — добавила она с улыбкой, пытаясь загладить неловкий момент.

Джаред впервые очутился в ее палатке и теперь осматривался по сторонам, стараясь не делать этого слишком явно, в поисках подсказок, которые могли бы пролить свет на характер этой женщины, до сих пор остававшейся для него загадкой — то черствой, то уязвимой, то опять черствой, но всегда страстно увлеченной своей работой. Увиденное удивило его. Палатка выглядела так, словно в ней жили уже много лет. Эрика несомненно умела переехать на новое место и сразу превратить его в родной дом. Он подумал о своем взятом напрокат автомобиле, который был всего лишь временным пристанищем. «Виннебаго» ломился от роскоши и удобств, но в нем не хватало индивидуальности, которую он наблюдал здесь: статуя Свободы высотой в один фут с часами в животе; миниатюрный эскимосский тотем; карточка из вестибюля кинотеатра с показа фильма «Копи царя Соломона»; календарь «Спасателей Малибу»; кактус, цветущий в горшке, при ближайшем рассмотрении оказавшийся свечой; открытая коробка печенья «Орео» и, наконец, фотография Харрисона Форда со словами: «Моему любимому археологу», и подписью «Индиана Джонс». Он посмотрел на ее компьютер. Под мышиный коврик была приспособлена планшетка для спиритических сеансов. Когда он перевел взгляд на полку с мягкими игрушками, Эрика сказала: