Другой древний миф, отражающий поверья аборигенов, описывает исчезновение бога и вызванную этим засуху или другие беды, попытки других богов или людей найти и вернуть бога, его возвращение и возрождение природы или устранение бед. Этот миф о скрывающемся боге можно восстановить на основании нескольких близких друг к другу хеттских версий, различающихся тем, что в них в качестве исчезающего божества выступают разные боги, обычно связанные с той же туземной традицией, — Бог Грозы, хаттский и хеттский бог плодородия Телепинус, богиня Инара (выступающая и в мифе о Змии), богиня Анцили и другие божества. Когда исчезает Телепинус, он уносит с собой «зерно, богиню полей, рост растений, их цветение и насыщение соками. Телепинус ушел в поля, луга и болота. В болоте лесном он остался. Там его опутали водяные лилии. И ни полба, ни ячмень больше не цветут. Коровы, овцы и люди больше не дают потомства. А те, что были беременны, не могут никак разродиться. Горные долины засохли. Источники пересохли. И в стране начался голод, так что и люди и боги умирают с голоду». Бог Солнца посылает на розыски Телепинуса орла, но тот его не находит. Когда после этого за ним по наущению Богини-Матери на розыски отправляется Бог Грозы, он терпит поражение, о чем в мифе повествуется в гротескной форме, напоминающей описание злоключений бога Тора в «Эдде»: «В городе Телепинуса к воротам пошел было он, но не смог отворить их. Он только сломал о замок рукоятку своего молота. Потом он вернулся восвояси, Бог Грозы, и уселся на своем престоле». Бог Грозы обижен тем, что следом за ним на розыски Телепинуса посылают пчелу. Он говорит Богине-Матери: «Большие и малые боги его искали, но его они не нашли. Как же сможет эта пчела его найти? Ее крыло маленькое, и сама она маленькая. Этим ведь пчелы и отличаются». Но как раз маленькой пчеле и удается выполнить повеление Богини-Матери, сказавшей ей: «Иди! Ищи Бога Телепинуса. Когда ты его найдешь, ужаль его в руки и в ноги, чтобы поднять его с места. Возьми воску, намажь воском ему глаза и руки, очисти его и освяти его и приведи его ко мне!» Роль пчелы в мифе о Телепинусе находит параллели в мифах других народов (в том числе в «Калевале»). Следы влияния хаттского и хеттского мифов о Телепинусе и пчеле, его находящей, обнаружены на широкой территории от Восточного Средиземноморья, включая Грецию, до Закавказья.
Древний прототип всех хеттских мифов об исчезнувшем боге, который может быть восстановлен благодаря их сравнению, имеет много общего с широко распространенными в области древней восточносредиземноморской культуры мифами об исчезающем и возвращающемся божестве плодородия, среди которых хеттские мифы отличаются глубокой архаичностью и примитивностью, наглядностью изображения обожествляемых природных сил. Характерно, что миф этого типа, относящийся к хеттской богине Анцили, видимо, приурочен к избавлению от страданий во время родов, т. е. этот миф в равной мере соотнесен с силой плодородия в природе и ее проявлениями в человеческой жизни.
ЛИТЕРАТУРА ДРЕВНЕХЕТТСКОГО ЦАРСТВА
XVII—XVI ВВ. ДО Н. Э.
В период Древнего Хеттского царства, когда хеттские писцы старались тщательно перевести и записать исчезающую литературу на языке хатти, уже ставшем мертвым, духовная культура этого царства вовсе не была столь архаичной, как можно было бы думать по одним этим текстам. Если воспользоваться сравнением с японской культурой, столь же доступной иноязычным влияниям, как хеттская, то полное усвоение хеттами месопотамской клинописной литературы можно сопоставить с тем, как в средневековой Японии была перенята китайская иероглифическая литература: в обоих случаях речь шла об усвоении не только системы письма, но целой системы знаний и текстов, с нею связанных. Хеттские писцы, среди которых были и специалисты, приехавшие из Вавилона, тогда же усердно трудились над усвоением вавилонской традиции энциклопедического знания, в том числе и поэтической, о чем свидетельствуют двуязычные (шумерские и аккадские) тексты (среди них стихотворные гимны богам и эпические фрагменты), в изобилии сохранившиеся с хеттскими переводами в архиве Богазкея. Древнехеттские писцы ко времени Хаттусилиса I настолько овладели аккадским языком, что составляли на нем такие описания боевых подвигов хеттских царей, как рассказ об осаде города Уршу, свидетельствующий и о хорошем знании старовавилонской терминологии военного дела. Многие важнейшие сочинения, составлявшиеся от имени древнехеттских царей — Летопись и Завещание Хаттусилиса I, Таблица Телепинуса, дошли до нас в хеттском и аккадском (иногда не менее древнем, чем хеттский) вариантах. Но по своему жанру эти тексты отличались от всей предшествующей аккадской литературы. Летопись Хаттусилиса I была одним из наиболее ранних в литературе Передней Азии образцов жанра летописи, так как в ассирийской литературе анналы появляются тремя столетиями позднее и, по-видимому, не без влияния хеттских образцов. Вместе с тем анналы Хаттусилиса I продолжают традицию, начатую надписью царя Аниттаса: в обоих текстах повествование о подвигах, совершенных царем благодаря покровительству богов, постепенно приближается к наибольшему достижению царя, чем и завершается рассказ. Следующий шаг в развитии жанра исторического повествования был совершен автором Таблицы Телепинуса (XVI в. до н. э.), во вступительной части которой вся ранняя история Хеттского царства излагается с единой точки зрения как пример образцового правления, контрастирующего с последующим смутным временем.
Царь Катувас. Рельеф из Каркемиша
Базальт. 850—700 гг. до н. э. Анкара. Археологический музей
Таблица Телепинуса близка по своей задаче и структуре к завещанию Хаттусилиса I: оба текста представляют собой обращение хеттского царя к собранию. Дословное совпадение некоторых мест обоих текстов позволяет думать, что завещание Хаттусилиса I (или другие подобные ему обращения хеттских царей к собранию) послужило в известной мере образцом для Телепинуса.
Многочисленные походы древнехеттских царей против отдельных городов Малой Азии (например, Цальпы на Черном море у устья современной реки Кызыл-Иырмак) и Северной Сирии (например, Хальпы — современное Алеппо) описаны в специальных хеттских исторических сочинениях, фрагменты которых дошли до нас. Некоторые из этих древнехеттских исторических рассказов, как и конец летописи Хаттусилиса I, сравнивающего себя с Саргоном Аккадским, продолжают в известной мере месопотамскую традицию повестей о великих царях Аккада, к которой примыкает древнехеттский текст легенды о Нарам-Суэн — потомке Саргона I. В древнехеттском тексте легенды, позволяющем частично восстановить старовавилонский оригинал, до нас не дошедший и сильно отличающийся от позднейшего новоассирийского, Нарам-Суэн, потерпевший поражение в трех походах подряд, гадает, боги с ним воюют или смертные. Для этого колют ножом раба и в зависимости от того, покажется ли у раба кровь, решают, каков исход гадания.
Сходный способ гадания известен и в других древнехеттских текстах, в том числе в рассказе о людоедах, с которыми воевали хетты, где один из героев говорит: «Если он попадет стрелой в цель, тогда он бог; а если он не попадет стрелой в цель, тогда он смертный и мы с ним сразимся!» Для подобных хеттских сочинений характерно соединение исторического повествования с мифологическими рассказами или уподоблениями. Порою в них обнаруживается школьная ученость автора текста — писца или поэта. Она сказывается, например, на образе Богини Солнца, сидящей на своем престоле и пишущей клинописное послание, где упоминается город, куда надлежит идти хеттскому войску. Этот образ завершает сохранившуюся часть весьма примечательного древнехеттского стихотворного сочинения, посвященного выходу хеттов в Северной Сирии к Средиземному морю. Событие это отмечалось как важнейшее для истории Древнехеттского царства в целом ряде исторических и ритуальных древнехеттских текстов. В поэтическом рассказе оно предстает как подвиг героя, который превратился в Быка (видимо, отзвук восточносредиземноморской легенды, сказавшейся и в предании о критском царе-быке Минотавре) и сдвинул гору, стоявшую на пути хеттов:
