Вместе с тем хурритская литература была тесно связана с египетской, о чем свидетельствует дословное совпадение целых эпизодов хурритских мифологических поэм, переведенных на хеттский язык, с египетскими мифологическими текстами. По отношению к Египту, по крайней мере периода XV в. до н. э., хурритское влияние на религию бесспорно. В магических египетских ритуалах времени Аменхотепа III (рубеж XV—XIV вв. до н. э.) и в некоторых других надписях упоминается хурритская воительница на лошади Иштар Шаушка (по мнению многих ученых, ее образ лег и в основу греческой легенды об амазонках). Любопытно, что именно в этот период заключаются на протяжении трех поколений династические союзы фараонов с дочерьми царей хурритского государства Митанни, а несколько позднее предполагался брак вдовы фараона с хеттским царевичем, о чем подробно повествует летопись первого хеттского царя Нового царства Суппилулиумаса, до того воевавшего с Египтом. Амарнский период (конец XV в.) был не только временем, когда в Египте утвердилась религия поклонения Солнцу, некоторыми специфическими деталями напоминавшая современные ей хурритские и хеттские религиозные представления, но и периодом оживленной дипломатической переписки Египта с другими странами Ближнего Востока. В архиве эль-Амарны, где сохранилась эта переписка, было найдено и письмо фараона правителю Арцавы — южной лувийской области Малой Азии, в среднехеттский период отделившейся от Хеттского царства. В этом письме, написанном по-хеттски, говорится о предполагавшемся дипломатическом союзе Египта и Арцавы.
В том же египетском архиве найдено большое письмо царя Митанни фараону, написанное на хурритском языке и долгое время остававшееся главным подспорьем при изучении этого языка. Но ни это письмо, ни другие хурритские документы, найденные на территории Митанни и смежных областей Месопотамии и Сирии, по большей части не имеют существенного литературного значения (исключения составляют, кроме упомянутой песни из Угарита, древние заклинания из Мари, продолжавшие старую месопотамскую традицию). Поэтому основным источником исследования обширной хурритской литературы — одной из великих литератур Древнего Востока — остается архив Богазкея, прежде всего найденные в нем хеттские переводы и переложения хурритских сочинений, исследование оригиналов которых (в тех редких случаях, когда они сохранились) началось в самые последние годы по мере постепенного продвижения в понимании хурритского языка. Но хеттские переводы иногда представляют собой лишь сокращенный пересказ: так, хурритская поэма «Песнь о Божественном Кесси, отце гор» состояла более чем из 14 клинописных таблиц (каждая таблица соответствует многим страницам современного издания), тогда как хеттский пересказ — это просто сухое изложение содержания поэмы (или ее части), занимающее всего лишь несколько десятков строк. Окончательное представление о хурритской литературе сложится лишь тогда, когда интенсивно ведущиеся в последние годы исследования разных диалектов хурритского языка позволят читать и понимать подлинники, с которых сделаны хеттские переводы.
Бог-воин. Рельеф у царских ворот в Богазкёе
Известняк. XIV в. до н. э. Анкара. Археологический музей
ХЕТТСКИЕ ПЕРЕВОДЫ ХУРРИТСКОГО ЭПОСА
Начиная со среднехеттского времени (XV в. до н. э.) на хеттский язык было переведено большое число хурритских поэтических произведений. Сюжет одного из них — мифологической поэмы о смене на небесах четырех поколений богов аналогичен сюжету о смене таких же четырех поколений богов в греческой Теогонии. Хурритская поэма, в свою очередь, возводится к прототипу вавилонской поэмы о сотворении мира; хурритские и хеттские имена главных богов двух первых поколений восходят к аккадским, а в конечном счете — шумерским. Первым богом в хурритской поэме был Алалу (шумерский Энлиль), который, спасаясь от своего врага,бежал в Нижний Мир. Точно так же в греческой мифологии в первом поколении богов главным богом был Океан, божество Нижнего Мира; аналогична роль божества со сходным по смыслу названием и в угаритской мифологии, которая была одновременно связана и с хурритской, и с хеттской. Бог Океан играет существенную роль и в непереводных хеттских мифологических сочинениях. Имя главного хурритского бога второго поколения Ану (от шумерского Ан — Небо) аналогично первоначальному значению имени греческого бога второго поколения Урана (небо). Подобно тому как свергнутый Алалу бежит в свою стихию — Нижний Мир, и Ану убегает в свою стихию — на Небо. Оскопление Урана Кроном — главным богом следующего поколения — аналогично сходному эпизоду в хеттско-хурритской поэме. Но в ней (в отличие от греческого мифа, где Крон проглатывает не семя богов, а самих богов) бог-победитель Кумарби оказывается беременным от бога-соперника Ану, что находит дословную параллель в египетской мифологической сказке о Хоре и Сетхе; появление богов из головы Сетха или Кумарби аналогично рождению Афины из головы Зевса в греческом мифе.
Наконец, в четвертом хурритском поколении богов главный из них — Тешуб (Бог Грозы) — совпадает по своей функции с греческим громовержцем Зевсом. Дальнейшее хеттско-хурритское повествование о сражении Тешуба с чудовищем Улликумми похоже на греческий миф о Тифоне.
Низвергнутый бог Кумарби, желая отомстить Тешубу и другим своим врагам, родит от скалы сына — каменное чудовище с хурритским именем Улликумми.
В недавно исследованных фрагментах хурритского начала «Песни об Улликумми» говорится, что «великий Улликумми» должен поразить (хурритское ull-) город Тешуба Куммию (букв. Священный город): Ku-um-mi-ni-im ul-lu-li-is («Куммию да поразит он?»). Этим подтверждается предположение, согласно которому хурритское имя Улликумми означало того, кто рожден для разрушения Куммии. Его хеттское прозвище Кункунуцци можно перевести как «каменный убийца». Быстрый рост сына Кумарби, возвышающегося в море как каменный столп, вызывает испуг богов, совещающихся на небесах. Замечателен эпизод, в котором повествуется, как богиня Иштар тщетно пытается пением воздействовать на чувства каменного чудовища, остающегося слепым и глухим.
И пела Иштар перед ним
На гальке, на острых камнях побережья.
И встала из моря Большая Волна.
Большая Волна обратилась к Иштар:
«Перед кем ты поешь, о Иштар?
Перед кем ты свой рот наполняешь [звучанием сладким]?
Человек этот глух,
Ничего он не слышит.
Человек этот слеп,
Ничего он не видит.
Милосердия нет у него!
В последующих эпизодах описываются приготовления богов к сражению с Улликумми и начало сражения, где боги сперва терпят поражение, но потом им удается особым оружием — резаком, добытым на древних складах, — отрезать Уликумми от правого плеча Упеллури — хурритского Атласа (ср. также миф об Антее).
Поэма заканчивается описанием битвы, в которой Улликумми был повержен (конец поэмы до нас не дошел).
Для доказательства связи двух версий мифа, хеттско-хурритской и греческой, особенно важно то, что поздняя греческая традиция относит битву с Тифоном к той же горе в Северной Сирии (почитавшейся греками как святилище Зевса), которая выступает и в «Песне об Улликумми» (со сходным названием) как местопребывание Тешуба, теснимого Улликумми. Та же гора Цафон считалась местопребыванием богов в угаритском мифологическом эпосе, в свою очередь испытавшем значительное хурритское влияние.
Другое важное совпадение, объединяющее греческий вариант мифа с хурритско-хеттским, — мотив резака. В греческой мифологии такое орудие выступает как средство отделения от Земли (Геи) Неба (Урана) и оскопления Урана Кроном. Наконец, в греческом и хеттско-хурритском мифологическом эпосе совпадают и некоторые поэтические обозначения богов: эпитет титанов «боги минувшего» у Гесиода представляет собой дословный перевод хеттского выражения (karuiles), в свою очередь передающего хурритское (ammatina Dingir mesna) — «прошлые боги».
