В речах, не связанных с политикой, присутствует тот же тип добропорядочного честного гражданина, будь то владелец земельного участка, обманутый муж или инвалид, получающий пенсию за увечье. В повествовательной части встают яркие картинки их будничной жизни. Описываются мелкие детали, из которых строится общая структура ситуации. Рассказ приобретает подчас законченность и увлекательность сюжетного действия: муж приводит в дом молодую жену, вполне доверяет ей, особенно после рождения сына, она же тем временем заводит знакомство с известным покорителем сердец и начинает изменять мужу, муж узнает обо всем от служанки-сводни, составляет план мщения, с помощью служанки захватывает соблазнителя на месте преступления и убивает его, в чем и оправдывается перед судом как строгий блюститель нравственности. Рассказ начинается с неторопливого описания подробностей домашней жизни афинянина — расположение комнат и т. д. По мере развертывания событий эти как бы невзначай упомянутые штрихи превращаются в улики, ни одна черта не остается не связанной с ходом действия (речь I, «Об убийстве Эратосфена»). Манера речей варьируется в зависимости от рассказчика, но неизменным остается требование этопеи — воспроизводить единый тип честного гражданина, выступающего в суде. Лисий сообразуется с реакцией слушателя и по-разному строит разные части своих речей. Добиваясь выразительности приемами контраста, приближая речь своих клиентов к языку повседневности, Лисий избегает поэтических оттенков, диалектных форм, тропов, очень мало использует фигуры. Язык Лисия надолго остается классическим образцом «простого стиля».
Наряду с ораторскими речами Лисия крупнейшим произведением начального периода аттической прозы стала «История Пелопоннесской войны», написанная афинским стратегом и участником этой войны Фукидидом (454—396 гг. до н. э.).
Фукидид воспринял от Геродота идею всемирно-исторического закона, но отказался от геродотовской трактовки его. Геродотовская картина уже не могла объяснить тяжелых междоусобиц греческих полисов последних десятилетий V в., и на этом новом материале современных ему событий Фукидид по-новому поставил вопрос о законе, управляющем историей.
В основу своего труда Фукидид положил методы известных ему наук о человеке: гиппократовской медицины и софистики. Медицина давала общую схему для оценки и анализа действительности: Пелопоннесская война представала у Фукидида как состояние болезни и кризиса, и он видел необходимость в постановке диагноза, вскрытии причин и прогнозе на будущее. Софистика позволяла ему определить характер этих причин как общих стимулов человеческого поведения — природных склонностей, соображений выгоды и т. п. Геродотовская концепция зависти богов, вины и возмездия заменялась теперь новой схемой, где игра человеческих страстей и потребностей становилась определяющим фактором хода истории.
Описывая военные операции Пелопоннесской войны, Фукидид показывает кроющиеся за ними конфликты человеческих интересов и борьбу общественных группировок. Фукидида интересует общая взаимосвязь событий, а не личность отдельных участников, поэтому рассказ его носит «безличный» характер, и в обобщенном ряду «афинян», «керкирян», «лакедемонян» и т. д. лишь несколько лиц названы по имени (Перикл, Клеон и др.).
Влиянием софистики обусловлена и композиционная структура фукидидовского труда. Огромное место в нем занимает передача ораторских выступлений и воспроизведение политической вражды полисов с помощью излюбленного софистического приема словесного спора. Эффект контраста служит главным выразительным средством Фукидида, и он охотно прибегает к антитезе как в авторском обобщении исторической картины, так и в аргументации ораторских речей. Для большей яркости речи противных сторон строятся и располагаются Фукидидом в симметричном противопоставлении друг другу.
«История» Фукидида обращена к читателю, а не к слушателю. Типичное для устной речи линейное расположение высказываний с частым повторением одних и тех же слов сменяется более сложными синтаксическими связями периодов. Главной чертой языка Фукидида становится предельная точность и сжатость при огромном богатстве выражаемых им логических отношений.
«История» Фукидида и ораторские речи Лисия завершали процесс оформления аттической прозы в самостоятельный вид словесного искусства. В их творчестве сложились уже и достаточно высокая техника изобразительных приемов, и особое ви?дение мира, новое для тогдашней греческой литературы: Лисий ввел в литературу «маленького» человека, Фукидид создал новую концепцию истории. Эта связь аттической прозы с живой современностью полиса приводит к тому, что в IV в. до н. э. прозаические жанры оказываются теснее других литературных форм сплетенными с актуальной политикой и с новыми идейными течениями. Именно в прозе зарождаются новое понимание человека, новые формы его изображения, новая техника литературного портрета современника.
АТТИЧЕСКАЯ ПРОЗА IV В. ДО Н. Э.
В IV в. развитие прозаических жанров приняло два направления: ораторская и повествовательная литература продолжали жить в русле софистической традиции, а независимо от нее возник новый литературный жанр — философский диалог.
Оба направления имели свои «центры» — софистическая традиция была воспринята учеником Горгия, оратором Исократом, который в 391 г. открыл в Афинах первую риторическую школу с регулярным обучением; философский диалог процветал в среде учеников Сократа, в школе философа Платона. Обе школы имели многолетний курс обучения — более краткий у Исократа, более продолжительный у Платона. В эти школы стекались слушатели со всех концов Греции, и очень скоро они превратились в центры культуры всей Эллады. Выросшие из педагогических систем софистов и Сократа, эти школы не были юридически связаны с афинским полисом, но играли огромную роль в идеологической жизни греческого общества IV в. В условиях кризиса всей полисной системы, когда падал политический престиж Афин и разрывались тесные узы, объединявшие полисную общину в органическое целое, школы Исократа и Платона были попыткой рационалистической идеологии найти новые пути для вывода полиса из кризиса, для восстановления утраченного полисного единства. Воспитание граждан понималось в них как перевоспитание всего общества и путь к его переустройству. При этом идеал как Исократа, так и Платона лежал в прошлом, их педагогика стремилась вернуть греческий полис к его докризисному состоянию.
Обе школы имели свои политические программы. Исократ видел спасение Греции в походе на Восток, в захвате новых земель для колонизации. Платон предлагал перестроить всю систему управления по типу спартанской олигархии.
Но методы этих школ стояли в резком противоречии с их практической целью. Обучение шло в общем русле тех явлений полисной жизни, которые отрывали индивида от общины: оно формировало новый тип человека, свободного от бремени мифологической традиции, и новую систему этических и эстетических ценностей, которые легли в основу будущей культуры эллинизма.
Педагогика Исократа, опиравшаяся на опыт софистов V в., разработала систему риторического воспитания. В основе ее лежало литературное обучение — привитие навыков свободного владения словом, умения вести диспуты и говорить по самым сложным вопросам государственной жизни. После софистов практика исократовской школы подняла на новую ступень развитие выразительных приемов аттической прозы, совершенствование ее формальной стороны. Раскрытие новых средств словесной экспрессии обеспечивало риторике влияние на такие жанры, как ораторское искусство, публицистика и поэзия.
Исократ (436—338 гг. до н. э.) — состоятельный афинянин, вынужденный по слабости голоса отказаться от публичных выступлений, — более полустолетия возглавлял открытую им в 391 г. в Афинах риторскую школу. Его многочисленные сочинения, написанные в форме речей и писем, носят публицистический и педагогический характер. Большинство его речей посвящено призывам к персидскому походу («Панегирик») и обсуждению афинской политики («Ареопагитик»). Его литературные и педагогические взгляды изложены в речах, написанных в период основания школы («Елена», «Бусирис», «Против софистов») и в речи «Об обмене имуществом».
