Его уже немного попустило. Это ничего, это только дерево, только дерево. Все пройдет, все будет хорошо.

- Алла, Вы знаете, кто такой Тилль Линдеманн?

- Это наш новый программист? – с робкой улыбкой спросила она.

- Нет. Это один сумасшедший немец. Мой друг. Он мне очень помогает. Как и Вы, Алусик.

   Алла сразу сделала стойку - как борзая, услышавшая охотничий рог.

- А Вам заказать ноутбук с блюрэем, как у шефа?

- А откуда Вы знаете, какой у шефа ноутбук?

- Ой… мне Ленчик сказала… он ей кино показывал… про Мальдивы…

- Да? Ленчик, говорите. А я думал, она Ленусик.

- Так это только ше… ой.

- А Вы любите кино, Алла?

- Ужасно люблю!

- Ну ладно, я пошел.

   Сергей сидел в машине, смотрел на падающий снег и повторял мантру про дерево, когда совсем некстати Тилль завел свою шарманку: «Ohne dich kann ich nicht sein, ohne dich, mit dir bin ich auch allein… …weh mir oh weh, und die Vogel singen nicht mehr[16]».  И птицы, бл…, ни х… больше не поют, это точно. На деревьях. Нету их. Ни птиц, ни деревьев.

***

***

   Сергей вернулся к отелю, поставил «Харлей» на стоянку, выключил мотор и похлопал его по крупу. Прощай, Буцефал, до Индии мы не доехали. Да и нет никаких Индий, сокровищ и принцесс – в них верят только девятнадцатилетние мальчишки. А мы с тобой… старые вояки… пора нам на покой, как ты думаешь. «Харлей» протяжно и как-то жалобно заржал и посмотрел на него огромным конячьим глазом: тебе видней, хозяин, хочешь в стойло – вот оно - «Sir F.K. Savigny», четыре звезды, минибар и порно-каналы за дополнительную плату, - всхрапнул пару раз и отвернул голову.

   Сергей вышел со стоянки, закурил, постоял, ни о чем не думая, и повернул налево. Он уже довольно долго шел по Kantstraße, когда впереди увидел стайку ночных бабочек. Шарлоттенбург, ночной Шарлоттенбург. У первой бабочки рыжие волосы были стянуты в два хвостика, по розовой маечке бегали сердечки, добегая до коротенькой юбки из шотландки, ниже были гольфы и веселенькие спортивные тапочки.

- Да ты скучаешь, мой полуночный ковбой, я вижу! И мне грустно – давай вдвоем повеселимся.

- А что ты можешь.

- Я вообще-то девчонка заводная… Больше всего я люблю пососать чупа-чупсик. Но сегодня я намочила трусики – ты меня накааажешь, дэди? Потом я буду паааслушной… и мы…

- Не в кайф, извини. В другой раз… куплю тебе чупа-чупс.

   Сергей двинулся дальше, вторая была блондинкой в остроносых ботфортах и короткой кожаной юбке. Она обернулась, и взгляд Сергея уперся в лазуритовые глаза.

- Сузи.

- Сергей…

   Какая-то непреодолимая сила бросила его вперед, он обнял ее, сжал и уткнулся носом в шею, в волосы, потом отпустил и отступил на шаг назад.

- У тебя другой запах.

- А у тебя все тот же.

- Хорошее место ты выбрала.

- Я не выбирала. Так получилось.

- Мы всегда что-нибудь выбираем – одно. А потом так и получается.

- Ты специально прилетел в Берлин, чтобы научить меня жить?!

- А ты специально стоишь на Kantstraße, чтобы я…

- Мне нужно работать, ты мне мешаешь.

- Почему это? Работай. Сколько ты стоишь.

   Сузи зло глянула на него.

- Классика – сто евро в час.

- Ага, классика! А модерн?

- Сто пятьдесят.

- А за ночь? Сколько стоит одна ночь с тобой, Сузи?

- Пятьсот евро!

- Это с модерном – все дела?

- Все дела – восемьсот! – выкрикнула она – найди себе ссыкуху подешевле! Катрин вон берет сотню за все – и можешь ее даже выпороть.

- Да не хочу я Катрин, Сузи. Я бы может и выпорол тебя, если это входит в модерн или ты это любишь, а то – можем просто поболтать, как старые друзья…

- Некогда мне болтать – мне надо за квартиру платить.

   Сергей достал из куртки бумажник, вынул две купюры по пятьсот евро и протянул Сузи. Во взгляде ее он прочитал ненависть… и голод; холодные молнии так и сыпались из глаз. Голод победил, она взяла деньги.

- У меня нет сдачи.

- Не наработала еще? Бедная девочка! Ну, не беда – положишь в свинью-копилку из саксонского фарфора – у тебя такая есть дома, от бабушки? Поехали.

   В такси они сидели, уткнувшись каждый в свой угол, и Сергей думал, как такое возможно – два человека, полные ненависти друг к другу, сейчас займутся сексом, - не будет ли короткого замыкания; и как это объяснит мать-природа на своих уроках эволюции маленьким детям, еще не знающим, что такое любовь и зачем она нужна, и какая она бывает, а секс представляющим себе простым занятием физкультурой, только ночью.

   В отеле за стойкой стоял старый знакомый Сергея в круглых металлических очках.

- Добрый вечер, Клаус, мы… поговорим в моем номере.

- Добрый вечер, Herr Korsakov. Конечно. Что-нибудь принести?

- Да, пожалуй… шампанского. Нам есть что отпраздновать.

- Есть набор из свежих фруктов: бананы, киви, маракуя…

- Нет, спасибо, бананы нам не нужны. Принесите клубники.

- Сию минуту.

   В номере Сергей снял куртку, сел в кресло и закурил.

- Сходи в душ, Сузи, и вымой голову тоже.

- Зачем это?

- Мне не нравятся твои новые духи.

- Не нравятся, так нашел бы себе…

- Ты забываешь, Сузи, - я за все заплатил. Одна ночь – моя. Может, я хочу тебя мокрую. До утра высохнешь сто раз.

   Она фыркнула, но села на кровать, стянула ботфорты, чулки и, не глядя на него, пошла в душ.

   Раздался стук, вошел Клаус, поставил на столик шампанское и клубнику, бросил украдкой взгляд на ботфорты и чулки и вышел.

   Через пятнадцать минут вернулась Сузи в белом махровом халате и с полотенцем на голове. Сергей подошел к ней, снял полотенце и поводил носом возле ее шеи, не прикасаясь к коже.

- Да, так лучше. Но шатенкой ты была... Ты раньше была лучше, Сузи.

   В девушке была запущена программа зарабатывания денег – она молчала и даже не отворачивалась, смотрела на него, но исподлобья. Он взял ее за пальцы и легонько погладил по одному – пальцы были те же. Она была старше на пять лет, блондинка, но Сергей понял окончательно, что перед ним – та же Сузи.

- Выпей шампанского, отдохни, я скоро, хотя… у нас много времени.

   В душе под струями воды у Сергея в голове закрутилась обычная карусель. Да, девочка, я за все заплатил. И за отель в Альпах, и за кольцо, и за сегодняшнюю ночь. Но это только деньги. Только гребаные деньги. А что ты хочешь взамен, сейчас? Ты хочешь ее оскорбить, унизить, оттрахать во все… Ты хочешь сделать ей больно, как было больно тебе. И ты думаешь, тебе от этого станет легче? А что – не станет? Какой ты дурак. Вы расстанетесь врагами – на всю оставшуюся жизнь. Всю оставшуюся тебе жизнь ты будешь носить в себе ненависть, она будет разъедать твою душу, и ты будешь знать, что она так же ненавидит тебя. За это ты заплатил? Этого ты хочешь?

Сергей вышел из душа – Сузи лежала на кровати, халат ее распахнулся, она спала. Треугольник из родинок был на своем месте. Бермудский треугольник никуда не делся. Он и не мог никуда деться, и ты знал это. Старая карта так и лежит в твоей голове. Что за чертов придурок этот Колумб – надо было ему на запад, поплыл бы себе на восток, нашел бы Индию…

…он стоял у кровати, слегка покачиваясь, ноздри его подрагивали, колеса мерно стучали, проводник предупреждал о приближении к границе.

- Алло, Клаус?

- Да, Herr Korsakov, слушаю Вас.

- Мне нужен Warsteiner, пара сэндвичей и… вишневый ликер.

- Что-нибудь еще?

- Нет, спасибо. Остальное у меня уже есть.

***

***

   Шестнадцатого мая Сергей сидел на заседании Правления: рассматривали вопрос о предоставлении крупного кредита старому надежному клиенту; кредит можно было выдавать, но наблюдался отток депозитов, пассивы таяли, ликвидность начала напоминать Пизанскую башню. Он знал, чем это кончится. Его бедро ощутило короткую вибрацию пришедшей смски, он не ждал сообщений;  прочитать ее было нельзя, нужно было дождаться окончания.