–Биологический объект… – начал "Скаф", – поправляюсь – абориген в тридцати метрах слева!

–Подсвети!

"Скаф" дал слабый зеленоватый луч, и я увидел какой-то комок на низкой траве. Комок начал скулить и попытался уползти в темноту. Я пошел к нему. Нужно было разобраться, – а не председатель ли трибунала этот абориген? Чем ближе я подходил, тем безнадежнее и горше был скулеж. Не-а, на судью он никак не тянет. Скорее, такой же подсудимый, как и я.

–Ты кто? Чего плачешь? – я старался говорить ласково и успокаивающе, но интонации местного языка я, видимо, еще отработал не очень-то хорошо.

В ответ на мой вопрос раздались уже рыдания. Э-э, да это ведь мой старый знакомый! Точнее – знакомая.

–Гуль, это ты? Чего ты плачешь, воин?

Я присел рядом с девушкой и осторожно тронул ее за плечо. Лучше бы я этого не делал! Слезы полились как из водопровода. Говорить она не могла, захлебывалась и заикалась, да еще лязгала зубами. Да-а, хреновое тут дело, мокрое… Я вздохнул и сел на траву рядом с Гуль. Как-то так получилось, что в темноте, инстинктивно, я приобнял ее за плечи. Как плачущего ребенка, безо всякой задней мысли, клянусь! А она уткнулась лицом мне в ключицу и зарыдала веселей. Я вздохнул и замолчал. Что тут сделаешь? Не умею я успокаивать плачущих девушек. Да еще плачущих по моей вине…

Мало-помалу рыдания стихли. А вот шмыганье носом усилилось. Покопавшись в кармане, я протянул подельнику чистый носовой платок.

–Вытри нос и успокойся. А то ты своими соплями мне всю одежду устряпаешь.

Девушка возмущенно забилась у меня в руках. Хм-м… уже в руках? Когда это я успел ее обнять? Не помню. Я уставился на полыхавшее мириадами близких и ярких звезд небо, давая ей время придти в себя. Наконец, мышиная возня у меня под мышкой закончилась, и девушка икнула в последний раз.

–Давай, Гуль, рассказывай… Что я натворил, почему ты тут сидишь, и что нас с тобой ожидает… – тяжело вздохнув, сказал ей я. – То, что ничего хорошего – это ясно. Но ты все же расскажи мне все. И с самого начала.

Девушка высморкнулась еще раз и начала говорить. Сначала ее рассказ вилял заячьими петлями, но я постоянно возвращал ее на тропу истины. Истина была не очень-то радостной. На рассвете Гуль предстояло умереть. Она должна была броситься в пропасть.

–Ты не тарахти, воин! Ты говори кратко, но точно! Давай еще раз с самого начала. Так как ты говоришь, вас подбирают друг к другу?

В общем, я вторгся в запретные знания. Это было государственной тайной. Но над нами и так висел приговор. Статьей больше, статьей меньше! Ерунда, в общем-то. А вот "Скаф", наверное, весь от радости изошел. Он такого еще не слышал.

Короче – не все в порядке было в Датском королевстве. И уже достаточно давно. По крайней мере, лет двести, пожалуй. Как я догадался, это были последствия то ли научной ошибки инопланетных исследователей, то ли сама природа чудо-планеты решила вмешаться в чужой и чуждый ей эксперимент. А изначально дело выглядело весьма привлекательно – было решено дать драконов в помощь людям. То, что это были сумасшедшие младшие научные работники из другого мира, Гуль, естественно, не знала. Для нее это были боги. Вот боги и решили дать людям не лошадь с колесом, а дракона с крыльями. И что-то там намудрили с продажной девкой мирового империализьму, с генетикой то бишь. Да-да… У племени Гуль сохранились легенды и былины. Времени-то прошло не так уж и много, все еще было в памяти народной свежо и ярко. Боги дали племени детенышей дракона. И подобрали им в пару человеческих мальцов. Мальчиков и девочек. Тогда это особой роли не играло. Вождю племени и воинской старшине была указана скала, на которой жило драконье племя. Людям было сказано, что драконы будут слетать к ним и выбирать малышей для маленьких дракончиков. А потом эта пара будет неразлучна всю жизнь. Так оно сначала и было. Первая партия ребятни и драконов выросла. Драконы встали на крыло, юноши и девушки уселись в седла. И понеслись по небу! Племя сразу приобрело вес и авторитет. Да и раньше, в принципе, особых проблем у людей не было. Родоплеменной строй, основа богатства – скот. А его в лесостепи было полно. Так что стада у племени были многочисленные. А вот нападать на них соседи как-то резко перестали. А потом и более того – стали присоединяться к племени наших наездников на драконах. Племя разрослось и окрепло, начался "золотой век". Впрочем, эта идиллия и длилась лет сто, а потом люди стали замечать некоторые несообразности. Молодые люди, наездники на драконах, перестали рожать детей. Семьи у них были, женились и на своих, и на окрестных красавицах, так же было и у красавиц-всадниц, но вот детей у них не было. А ведь это были лучшие люди племени! Это уже попахивало угрозой вырождения. Люди в племени были простые, научными степенями не обремененные, но они жили с природой в ладу и совершенно четко понимали, что если в семье не будет четырех-шести детей, то этот род лет через сорок зачахнет и исчезнет. А тут у молодых и здоровых людей детей не было вообще!

Стали потихоньку изучать проблему, вспоминать, как это все произошло. И наткнулись на такую вот старую традицию. Выбор всадника. Этот выбор осуществляли драконы. Ежегодно старшие драконы прилетали в людские селения, и им выносили родившихся детей-годовичков. Драконы очень внимательно изучали заливающуюся криком малышню. Внимательно осматривали, обнюхивали, только лишь на зуб не пробовали. А потом, отобрав по своим критериям подходящих для наездничества детей, драконы подпускали к ним своих самок. Те легким касанием когтя по попе пускали детям кровь, а затем слизывали ее. Как оказалось, без этого самки не могли приносить живых детенышей. Так две расы – человеческая и драконья, – схватили друг друга за горло и начали медленно душить. Чем больше становилось всадников на драконах, тем меньше рождалось людских детенышей. А чем меньше их рождалось, тем меньше самок драконов могли принести своих малышей. Ведь в других племенах и родах людей всадники не рождались вообще. Да, кстати, те драконы, которые побратались с людьми, потомства тоже не приносили. Вот так-то… Одна петля на двух шеях. Что-то необратимо испортилось в генетике искусственно созданного симбиоза.

–У меня никогда не будет дете-е-е-й! – Некрасиво раззявив рот, завыла Гуль. – Никогда-а-а! А-а-а!

–Тихо, тихо… Придумаем что-нибудь… А что ты там говорила про пропасть?

Гуль снова завыла. Из ее всхлипов я понял одно – если кто-то из пары дракон-человек погибал раньше напарника, то второй кончал жизнь, бросившись с высоты вниз. Одиночка просто терял желание жить…

Гуль сотрясалась у меня на груди. Я гладил ее волосы, что-то бормотал тихим голосом, успокаивал. Наконец она замолчала. А у меня в голове стали бродить всякие разные мысли. В основном касающиеся женских образов в рекламе женских товаров, представьте себе!

Для начала я решил проверить, а не теряют ли волосы Гуль мягкость и объем после 16-ти часов дня? Нежно коснувшись ее волос, я решил, что нет. И объем есть, и мягкость. Я зарылся в волосы носом. И пахнет приятно, травами, солнцем… Гуль как-то странно засопела. А я вдруг поцеловал ее в ушко. Сам не знаю, почему я это сделал! Потом я решил проверить, а не оставляет ли ее дезодорант белые следы на черном и желтые следы на белом? Для этого мне пришлось расстегнуть курточку девушки. Но никаких следов я не увидел, поскольку было абсолютно темно. Зато, случайно коснувшись девичьей груди, я понял, что силикона тут нет и быть не может. Единственно, что тут может быть – так это только пружинки. Ибо грудки вызывающе и нахально торчали вверх. Я поощрил их поцелуем и продолжил свои научные изыскания. Почему-то теперь мы с Гуль сопели, как два поросенка с насморком. Вспомнив про "Скафа", я шуганул его прочь. Это записывать нельзя! Это секретные исследования.

Следующим интересным вопросом было наличие тату и пирсинга. Тату я не увидел, а колечка в пупочке не было. Я это знаю наверняка, потому что исследовал пупок языком. Чтобы не ошибиться. Тут что-то стало давить мне в… э-э… ниже пояса… в камуфляже. Я судорожно содрал с себя куртку, бросил ее на траву, и осторожно положил Гуль сверху. Она слабо отбивалась. Очень слабо, пока случайно не ухватилась рукой за мой брючный ремень. То ли у них ремни такой же системы, то ли Гуль такая наблюдательная девочка, но руки у нее сильные, как у воина. Я почувствовал мощный рывок, можно сказать – подсечку, и ремень мгновенно ослаб, оставив меня полностью беззащитным в руках этой хищницы. Пока я проверял, бреет ли она ноги замечательным пластмассовым станком э-э… забыл его название, штаны, как-то сами по себе, с меня сползли… После ног, очередь, сами понимаете, была за изучением ее интимной стрижки, но тут Гуль издала какой-то глубокий стон-вздох и обхватила меня небритыми ногами. Я и забыл про все остальные пункты осмотра… Поэтому про ее крем для умягчения пяток я ничего путного сказать и не могу.