— Она еще не знала, какой ты на самом деле. Всё, Джош, уходи и оставь меня в покое.

Шерон повернулась, чтобы уйти, но неожиданно Джош хватает ее за руку и притягивает к себе.

— Никуда ты не уйдешь, — коварно прошептал он. — Ты только моя и точка.

— Отпусти ее! — взревел я и замахнулся в него кулаком.

А поскольку я не видел противника, то нанес удар наугад. В голове у меня не было мыслей устраивать драку, всё, о чем я думал — чтобы парень отпустил Шерон.

Мой кулак вмазал Джошу прямо в челюсть. Парень взвыл и отошел на шаг, сплюнув кровь.

— Эдан, боже мой, перестань! — воскликнула Шерон.

— Ах, ты подонок, — прорычал Джош. — Сейчас ты у меня получишь!

Я обладал хорошей физической подготовкой, но при моей слепоте драка, конечно же, сложилась не в мою пользу. Джош налетел на меня подобно соколу и наносит ответный удар в лицо. Кость хрустнула в носу, я пошатнулся, но противник не дал мне упасть — схватил за плечи и со всей силы и ярости ударил согнутой в колене ногой в живот.

— Джош! — точно через толстую стену до меня донесся заплаканный голос Шерон. — Джош, прекрати! Умоляю тебя, оставь его!

— Тварь, — презрительно произносит парень и, не внимая просьбам девушки, повторно бьет меня в живот.

Воздух как будто выбивают из легких, и, если я мог видеть, я бы сказал, что перед глазами всё помутнело. Боль пронзила тело, мелкой судорогой пробежавшись по нервам, я согнулся пополам, издав какой-то жалобный писклявый звук.

— Слабак, — высокомерно хмыкает Джош. — Даже защитить себя не в состоянии.

Он отпускает меня, и я падаю на асфальт перед ним, корчась от резких пульсаций в мышцах. Но на этом юноша не останавливается, принимается мутузить меня ногами, словно я был для него футбольным мечом.

— Нет, Джош! — Шерон вцепляется в плечи юноши, тщетно пытаясь оттащить его от меня. — Джош, не трогай его! Он не может сопротивляться, потому что инвалид! Джош, остановись, прошу тебя!

— Что? — уточняет парень, остановившись. Через мгновение ощущаю, как с меня срывают темные очки. — Твою мать, Шер, да как ты набрела на такого? Он же слепой! Черт, не хватало мне еще проблем с калеками.

Шерон не отвечает, всхлипывая, присаживается подле меня, помогая принять сидячее положение.

— Эдан, — ее руки бродят по моему опухшему лицу, — тебе очень плохо? Скажи, где болит, Эдан.

— Оставь меня, — на выдохе прошу я, отбросив ее руки.

— Эдан, — девушка, недавно успокоившись, снова начинает плакать, — что с тобой?! Пожалуйста, дай мне помочь тебе!

— Мне не нужна твоя помощь, Шерон. Просто иди домой, я сам позабочусь о себе.

— Да что ты такое говоришь?! Я никуда не пойду!

— Знаешь, что я понял, Шерон? Я понял, что мы с тобой не можем быть вместе. Как ты сказала — я инвалид. Я даже не могу позаботиться сам о себе, а что говорить про девушку? Так что, Шерон, нам не следует больше видеться. У нас нет ничего, что мы могли бы дать друг другу. — Беру ее ладони и отцепляю от своей рубашки, при этом глядя на ошеломленную девушку. — Возвращайся домой, Шерон, и просто забудь меня. Так будет всем проще.

Мерясь с головокружением, встаю с земли и бреду прочь, приложив к ноющему боку ладонь. Девушка не бежит за мной, не кричит, а тихо сидит на том же месте, заплаканными глазами глядя куда-то вдаль.

Кое-как достигаю выхода из парка развлечений и, поймав такси, отправляюсь домой.

Да, так будет легче, но не проще. Действительно, я не могу сделать ее счастливой. Однажды она сказала, что не считает меня инвалидом, но теперь я понимаю, что при каждой трудности моя слепота будет для нее эффективной отмазкой. А я не хотел так жить, не хотел выискивать в своей болезни лучшую сторону.

Жизнь для меня — тихо сидеть в своей комнате, коротая время за курением и музыкой. Так я жил год, так и проживу еще столько, сколько мне отcчитано. Раз моей душе хотелось перемен, я пошел на риск, но как всегда оступился, прогадал.

Моя судьба уже предрешена, но ее жизнь только начинается, и я не хочу быть обузой надеждам и мечтам. Найти человека — просто, сложно отпустить, однако я сделал свой выбор.

Шерон вернула мне сердце, я сохраню его в груди, но оно уже никогда не забьется так, как билось к ней. И это тоже моё решение.

Глава шестая

Первый раз в жизни я был рад, что слеп, ведь это позволяло мне не видеть стрелки часов, которые отсчитали почти три дня с того момента, как моя жизнь вернулась в прежний тусклый мир.

Три дня персонального ада — три дня беспрерывных мыслей о ней.

Я не мог без Шерон: без ее голоса, прикосновений, смеха — без всего этого я чувствовал, что снова куда-то падаю. И теперь тьма была не только перед глазами, но и вокруг меня.

Заперевшись у себя в комнате, я мысленно твердил, что смогу справиться со щемящей тоской и удушьем одиночества. Однако ее нежный голос эхом звучит в тишине. Ее силуэт преследует во снах.

Каждую ночь сердце — в клочья.

И я стал потихоньку сходить с ума.

«Что ты сделала со мной, Шерон? — не раз задавал я себе этот вопрос. — Зачем ворвалась в мою жизнь так внезапно? Зачем возродила во мне надежду?»

Я знал, знал, что нельзя было привязываться к ней. Знал, но не мог иначе. Я видел в Шерон свое спасение, я верил: она убережет меня от тьмы.

Пожалуйста, спаси мою душу.

И она бы это сделала, если не мое решение дать ей свободно идти своим путем, оставив меня на обочине. Я развязал ей запястья, но сам приковал себя цепями.

И в тот момент я сломался. Опять.

Шерон приходила к нам, в надежде со мной поговорить, однако я сбегал от нее, словно трусливый мальчишка. Не хочу слышать ее, не хочу чувствовать… Пусть она останется для меня иллюзией, которую я сам себе сотворил. Пусть будет так.

За эти дни я полностью потерял себя.

***

Тишина дома резала слух. Даже музыка не могла избавить меня от нее: тишина была внутри меня самого.

Поднимаюсь с кровати и иду в гостиную. Совсем тихо. Угнетает.

Линда и Клэр отсутствовали. Мама не хотела меня оставлять ни на минуту, однако я заверил ее, что со мной ничего страшного не произойдет. Ненавижу, когда меня жалеют, в такие моменты я чувствую свое отличие от обычных людей.

Не ведая, куда податься, я останавливаюсь посреди комнаты. В углу гостиной по-прежнему стоял рояль. Подхожу к нему и, открыв крышку, легко пробегаюсь пальцами по клавишам. Сердце больно сжимается от воспоминаний о Шерон. Эти ноты помнили ее прикосновения, и я, смутно осознавая, что творю, сажусь за фортепиано и принимаюсь играть. Мелодия выходит дерганной, однако через несколько минут руки настраиваются на нужный ритм.

За окном ветер бушевал кронами деревьев, стуча по крыше дома сухими ветвями. А я не думал ни о чем, кроме музыки. Пальцы ловко балансировали между клавишами, исполняя грустную и тихую мелодию.

Обрезки воспоминаний лихо проносятся в мозгу. Все они связаны с ней. И кажется, что девушка сидит около меня, с улыбкой наблюдая за моей игрой на рояле. Вот сейчас она протянет руку и станет играть вместе со мной…

Грудь начинает гореть неистовым пламенем — там воспламеняется злость. Шерон — кто она такая? Каким образом она затмила мои мысли? Невозможно быть просто девушкой и так свести человека с ума…

Пальцы сильнее нажимают на клавиши, заставляя инструмент издавать резкие низкие ноты — руки сами перестроились на мрачное направление. Темные мысли впитывала в себя эта мелодия, а тяжелая музыка подкидывала в воспаленный мозг все больше бредовых идей.

Шерон не может быть просто девушкой… Невозможно так болеть ею. Не верю. Не хочу верить.

Забудь, забудь, забудь…

Я любил ее. Я хотел понять ее.

Смысл…

Она стыла моим смыслом жизни. Не меньше…

Кто она?.. И кто я?.. Человек, который ищет надежду? — возможно. Человек, что пал духом? — нет. Сердце, живущее в груди и каждую секунду напоминающее о себе глухими ритмами, не умерло. Оно всё же бьет, и я живу дальше. Просто немного по-другому. Моя жизнь — мой личный эксперимент. Смогу ли я существовать без смысла, смогу ли забыться? Я действительно желаю этого…