– Здесь очень мило! – я был совершенно искренен. – Ты каждое утро тут гуляешь?

– Нет. Я люблю менять маршрут. Здесь есть места не менее красивые. Но это одно из моих любимых, – Натэлла легла на спину, подложив руки под голову.

Я устроился рядом. Наклонился к ней. Я решил рискнуть. Скорее всего, ей нравится напор и сила. Я прижал её руки к земле, чтобы она не мешала мне. Она попыталась меня укусить. Из губы пошла кровь, и я озверел. Я целовал её так страстно и долго, что она совсем перестала сопротивляться, и обмякла под тяжестью моего тела. Надо признаться, у меня закружилась голова. Я хотел её так сильно, как ни одну женщину на свете, никогда раньше. Я забыл Маргариту и Клару, я вообще всё забыл. Мне показалось, что мы две саламандры, слившиеся друг с другом в огненном порыве, и постигшие, наконец, тайну философского камня. В тот момент я любил её самой чистой любовью, и желал только одного – быть с ней рядом.

Потом мы молча лежали в траве, которая касалась наших лиц. Дыхание постепенно восстанавливалось, восторг уступал место умиротворению.

– Как ты прекрасна, Натэлла! – я был искренне восхищён. – Мне не доводилось испытывать ничего подобного!

– Я рада, что понравилась тебе. Ты тоже был очень хорош. Наши мужчины не такие.

– А какие?

Она пожала плечами.

– Ленивые и корыстные, в основном. Не могут испытывать страсть. Ах, я не хочу даже говорить о них! Они все глупцы!

– И ты сейчас никого не любишь?

– Нет.

– То есть твоё сердце совершенно свободно? Я правильно понял?

– Правильно. Но берегись занять моё сердце, – Натэлла засмеялась. – Даже я не знаю, хорошо это или плохо. Я капризна и своенравна.

– Мне как раз нравятся такие. Не люблю скромниц. От них веет затхлостью.

– Моя сестра такая скромница. Или прикидывается ею.

– О! Да ты не очень любезна. Не любишь сестру? Кто она?

– В том то и дело, что никто. Всего лишь моя сестра. Волчица в овечьей шкуре. Ты прав, я её недолюбливаю.

– За что же?

– Я же сказала, она притворяшка. Вечно смотрит, как глупая корова, а все умиляются. Ах, ах! Какая нежная, милая! – разговор начал раздражать Натэллу, и я решил, что пока хватит.

– Ну, да Бог с ней, давай о тебе.

Настроение Натэллы резко изменилось.

– Поехали домой. У меня дела. Стелла, Билли! – Натэлла засвистела, как заправский пират, и лошади лёгкой трусцой вбежали на поляну.

Всю обратную дорогу мы ехали молча, видимо, упоминание о сестре надолго выбило Натэллу из колеи.

Возле ворот замка мы спешились и завели коней в конюшню. Мрачное настроение Натэллы мало-помалу развеялось, и она что-то напевала себе под нос.

– Тебе приготовили флигель, можем пойти, посмотреть. Тебе должно там понравиться.

Я не стал спрашивать, почему она не хочет поселить меня в доме, видимо, у неё были на то свои причины. Скорее всего, так ей было удобнее.

– Идём, хочется осмотреть своё жилище.

Флигелёк располагался прямо возле конюшни, и снаружи выглядел очень аккуратно. Впрочем, внутри тоже всё было на высшем уровне. Комната, небольшая кухня, ванная, всё сверкало чистотой, как будто было куплено и установлено специально к моему приходу. Натэлла прошлась по помещению, придирчиво осматривая каждый уголок, потрогала кровать, расправила скатерть на столе. Я наблюдал за ней с порога, не до конца понимая, зачем она это всё делает и почему придаёт столько значения комнате для конюха.

– Вы довольны, моя госпожа?

– Вполне. Думаю, тебе будет здесь неплохо.

– Я тоже так думаю. У меня ещё не было более уютного и чистого жилища.

– Странно. Тебя не волнует чистота?

– Ну, почему же, волнует. Но я как-то не думаю об этом.

– А я люблю, когда чисто. Ненавижу грязь и пыль, – Натэлла брезгливо поморщилась. – В пыли заводятся пауки. Они отвратительны.

– Боишься пауков?

– Нет. Чувствую омерзение. Ладно, располагайся. Пауки не будут тебя беспокоить. Завтрак тебе принесут сюда. Я приеду вечером, вместе поужинаем. Ты тоже займись делами.

– Можно мне сходить в деревню?

– Нет! Тебе незачем туда ходить. Деревня далеко, не стоит тратить столько времени даром.

Я сделал обиженный вид.

– Тогда скажи, что мне можно? Не сидеть же мне весь день в конюшне? Я никого здесь не видел, мне и поговорить не с кем. Я чувствую себя узником. Еду мне приносят в комнату, опять же, неизвестно кто. Слуги-то хоть у тебя есть? С ними-то мне можно общаться? Так и со скуки помереть недолго. Знаешь, мне это не очень нравится.

– Ну, хорошо. Поешь на кухне. Машка тебе накроет.

– Кто это Машка?

– Кухарка. Она вкусно готовит. Потом можешь погулять по саду.

– А в доме? Могу я побыть в доме? Всё-таки интересно, как вы живёте? Или у тебя там секреты?

– Да нет. Всё, что я хочу сохранить в тайне, я закрываю на ключ. Ходи, пожалуйста.

– А кроме Машки, у тебя ещё есть кто-нибудь?

– Нет, остальные приходят по расписанию. Мне незачем столько посторонних людей в доме.

– Кстати, на ком ты поедешь по делам?

– Я возьму Стеллу. Заседлай её, и иди на кухню.

Я заседлал Стеллу, помог Натэлле взобраться на неё, и долго смотрел вслед, пока она не исчезла из поля зрения. Я начал опасаться, что если Натэлла и дальше будет вести себя подобным образом, я могу влюбиться и забыть про Маргариту и её ожерелье. В своём мире я вовсе не был одержим высокой моралью, и нарушить обещание для меня было парой пустяков. И в самом деле, чем Натэлла хуже Маргариты? Если она считает, что способна быть королевой, значит, у неё есть основания так думать. Почему одна сестра должна иметь всё, а другая ничего? Они могли бы вполне счастливо править вместе, дополняя друг друга. Но нет, вечное соперничество, где каждый пытается доказать, что только он достоин.

Я погрузился в мечтания. Теперь наилучшим выходом мне казалось, чтобы Натэлла добровольно отдала ожерелье Маргарите, и они бы, наконец, помирились. Покой и счастье снизошли бы на этот мир, а я бы почивал на лаврах миротворца. Я расчувствовался, представив, как Натэлла и Маргарита благодарят меня со слезами на глазах.

Посторонний звук привёл меня в чувство. Я вернулся на землю и поплёлся в кухню, знакомиться с Машкой.

Машка оказалась женщиной средних лет, немного полной, но вполне приятной. Я поздоровался и вошёл.

– Привет, меня зовут Джокер. А тебя?

Она угрюмо молчала. Я решил не сдаваться.

– Что у нас на завтрак? Ты уже ела?

Молчание. Я пожал плечами. Машка поставила мне на стол тарелку с варевом, сметану и хлеб. Я взял её за руку.

– Ответь мне, как мне к тебе обращаться?

Она вырвала руку, сердито замычав при этом. Я всё понял. Конечно, она была глухонемой. Поэтому Натэлла и держала её здесь. Как всё просто! Кто бы мог подумать! Как же я сразу не догадался, идиот! Вся моя злость на Машку улетучилась, и я засмеялся.

– Прости, я погорячился. Очень вкусно, ты знаешь. Ты отличная кухарка, – я поднял палец кверху, пытаясь изобразить восторг от её стряпни.

Она слегка покраснела от удовольствия. Я хлопнул её пониже спины. Она стыдливо хихикнула. Контакт был налажен. Я встал из-за стола и жестом показал ей, что иду работать, она кивнула. Насвистывая, я удалился – решил осмотреть дом до прихода Натэллы, потом сад. Я питал очень слабую надежду, что наткнусь на ожерелье, небрежно брошенное среди других драгоценностей, хотя понимал, что вряд ли она хранит украшения в открытой комнате. И, кстати сказать, Клара не сказала мне, как я смогу узнать его, если даже увижу. У Натэллы могло быть огромное количество жемчужных украшений, учитывая её статус. Я подумал, что стоит спросить об этом у Клары при встрече.

Замок изнутри оказался довольно странным сооружением. Основное место занимали коридоры, слабо освещённые свечами. Это были целые лабиринты коридоров, переходов, лестниц всех мастей и размеров. Изредка встречались двери, но только парочка из них оказались открыты. Мне было страшно неудобно, но я вошёл в каждую.