— Когда меня только перевели в это отделение, ночью чую — кто-то дверь приоткрыл, заглядывает, — со смехом рассказывает Мордюкова. — Оказывается, мужчине очень захотелось увидеть «живьем» свою любимую артистку. Я персоналу и больным свои книги дарю с автографом. Я ими уже, наверное, всю больницу обеспечила. Не жалко — люди же так по-доброму относятся. А врачи здесь умные, обходительные. Такие все грамотные, умелые. Сестрички прекрасные, как-то по-хорошему пронырливые.

Нонна Викторовна лежала в двухместной палате. Был у нее и телевизор.

— Но мы его смотрим редко, — говорит сестра Мордюковой. — Нонна не любит современные ток-шоу, передачи — они в основном негативные. Много чернухи, найди, говорит, что-нибудь хорошее...

— Удивляюсь, что и как в мое отсутствие говорят обо мне по телевизору, — немного сердится Нонна Викторовна. — Как будто хозяйки нет дома, а дети одни без присмотра балуются со спичками! Тако-о-ое услышишь, наговорят черт-те что, чего и в жизни не бывало! Как передача — обязательно подпустят желтенького. Я и перестала их смотреть. В основном только свежие новости отслеживаю. Чтобы не отрываться от жизни, надо же знать, что снаружи происходит.

— И в новостях негатива хватает.

— А я хорошему радуюсь. Вот, смотрю, как дела в Чечне налаживаются. Как шахтеры-кемеровчане бытуют...

В палате актрисы постоянно были свежие газеты. Обычно их читала вслух Наталья Викторовна.

— «Комсомолка» всегда при нас, — говорит Нонна Мордюкова. — Про Рамзана Кадырова вот читали. За Любовь Константиновну Слиску переживаю — она для меня так много хорошего сделала.

И, подмигнув, снова улыбается:

— Сплетничаем иногда, косточки чьи-нибудь перемываем. Слегка. Сильно — энергии не хватает...

Мордюковым часто звонят совсем незнакомые люди. Беспокоятся.

— Мне вот Наталья рассказывала — к нам домой позвонила Оля из Уфы. И в трубку плачет: «Нонна Викторовна заболела, а мой муж пришел с работы, лег на диван и лежит». Я всем благодарна за хлопоты, за беспокойство. Это меня и греет, и лечит.

— Один товарищ, — смеется сестра актрисы, — советует: от всех напастей первое средство — подогретое пиво. Выпить стаканчик — и под одеяло!

— Я как-то раз попробовала — давно, еще до больницы, — бросает реплику Нонна Викторовна. — Простуду как рукой сняло...

А еще, особенно по вечерам, сестры разгадывают кроссворды.

— Все отгадываете?

— Нет, не все, — говорит сестра Мордюковой. — Приходится подглядывать. Нонна, кстати, больше меня слов знает. А если попадаются незнакомые — старается их запомнить: «О, что-то новенькое, пригодится!»

«Комсомольская правда», 15 ноября 2006 г.

* * *

Мордюкова весьма болезненно переживала чрезмерный интерес некоторой прессы к ее здоровью, а точнее — к нездоровью. Ее коробило то, что телесная немощь актрисы интересует некоторых людей больше, чем ее духовная наполненность. Ее оскорбляло стремление застать «небожительницу», которой предстает актриса на вершине своего художественного творения — в роли, во всей бытовой некрасоте болезни. Некоторые издания не гнушаются при этом прямых фальсификаций.

Хотя желтую прессу Нонна Викторовна не читала, время от времени кто-нибудь рассказывал ей о подобных «сенсациях». А то еще и полосу принесут...

Как-то летом 2007-го она позвонила по рабочему телефону:

— Нельзя ли маленькую записочку напечатать? Мол, жива, здорова, чего и вам желаю. А то ж ведь одна газета меня опять в больницу определила... Какую-то чушь пишут. Ну это же неприятно. И неприлично.

Мы развернули газету с пугающим аншлагом: «Мордюкову сразил новый приступ».

— А врачи вам не предлагали ложиться в ЦКБ?

— Даже слуху не было!

— Как себя чувствуете?

— А хорошо! И сплю прекрасно. Утром сделаю процедуры, физзарядку, какие надо лекарства приму. И — за работу. Я же вторую книгу пишу, вы знаете.

Мы действительно об этом прекрасно знали. Когда издательство предложило Нонне Викторовне продолжить свою автобиографию, ей понадобился диктофон, чтобы надиктовывать свои мысли. Мы с радостью предложили свою помощь. Сначала хотели купить навороченный цифровой, потом решили: лучше попроще, кассетный,чтоб не путаться в кнопках.

— Сколько времени работаете?

— После обеда часа три попишу, посмотрю телевизор, потом еще немножко попишу. Вот эта главка называется «Успех». Как сказал художник Васнецов, если хочешь оставить след в искусстве, поглубже вторгайся в свое, отечественное.

— Много уже написали?

— Книга уже почти готова. Просто когда первую книжку я сделала из этих всех своих бумажек мятых — а эти записи у меня всю жизнь, — она разошлась в считанные часы. Вот я снова и взялась...

— Так что передать вашим почитателям?

— Что книга уже почти готова. Мне хочется не только жить, а еще и поработать. А все эти слухи о моем здоровье... Ничего, тем здоровее буду! Выйду в свет. Вот так вот!

5. «Я могла бы сыграть домработницу олигарха»

Работа над книгой занимала очень большое место в ее жизни в последний год. В ее биографии еще были такие «потайные ящички», которые она до поры до времени не желала открывать. По разным причинам. Но в этот раз решила-таки обнародовать содержимое некоторых из них. Она достаточно четко представляла себе и идею, и структуру своей будущей книги.

Однажды рассказала нам о своих непростых отношениях с Сергеем Бондарчуком и его супругой актрисой Ириной Скобцевой. Но настойчиво попросила: писать об этом не надо. Мол, я сама расскажу читателям обо всем так, как считаю нужным. В новой книге. Так что этот сюжет из нашего интервью был благополучно изъят с обещанием не вспоминать о нем до выхода книги.

Известие же о новых мемуарах актрисы вызвало интерес у почитателей ее таланта: нас спрашивали — когда же они выйдут?

В общем, не случайно наш разговор накануне ее дня рождения в 2007 году начался именно с вопроса о книге.

«Не заглядывайте в кастрюли с супом»

— ...Книгу закончила, отдала уже в издательство.

— Ждем с нетерпением!

— Неизвестно еще, может быть, для профессионала моя книжка слишком наивна по линии мастерства. Но она новая. Там я рассказываю то, чего не было в первой книге. А теперь отобрали эту бумагу, и я прямо маюсь — нечем заниматься.

— Ну, давали бы почаще интервью...

— В основном с телевидения приходят, снимают, но редко. Да я сама не очень... Тяжелое очень дело. Потом — желтая пресса: все-таки пролезли...

— Как вы определяете, что это именно желтая пресса?

— А кто же, если по закоулкам и кастрюлькам заглядывают: какой суп там кипит? Наташа (сестра) увидела, как оператор — маленький такой — сгорбатился, в спальню залез и снимает. Наташа возмутилась: «Вы что тут делаете?» Он молча вышел — видно, сделал все, что ему надо.

— Вы сильно обижаетесь на них?

— Очень. Им бы глубже залезть в лифчик женщине или подсмотреть что-то такое, совсем их не касающееся. Они это снимают — аж слюну глотают от счастья.

Она себя уже неважно чувствовала, но бодрилась: «Давайте, сыпьте свои вопросы...» Ну, мы и сыпали. На некоторые она отвечала не сразу — надолго задумывалась. К сожалению, это было ее последнее большое интервью...

«У меня в сундуках много сюжетов»

— Старые друзья вас навещают?

— Как-то Александр Аскольдов приходил... Давненько уже. Так, поговорили, чаю попили.

— А Никита Михалков часто звонит?

— Нет. Мы дружим с ним, любим друг друга, как говорится, на расстоянии. Он очень занятой человек. И кино снимает, и на телевидении выступает.

— Вы за ним следите?

— Я ни за кем не собираюсь следить! Газеты читаю, телевизор смотрю — Михалковы всегда на виду.

— Вы как-то нам сказали, что хотели бы сняться в фильме и сыграть современницу. Но не сказали, кого именно.

— Ну как это кого? Надо сценарий иметь. Напишите сценарий. Я же не смогу написать — я другой профессии.