— А вот в Москве приходится слышать, что чеченцам верить нельзя...

— Да пошли они...

— ...что вот раздали им оружие зря.

— Пошли к чертовой матери, кто так говорит.

— Или чеченцы меняются сейчас?

— Посмотришь, послушаешь — или меняются, или устали. Нет чеченца, который скажет: мы должны воевать! Чеченцы поняли: нас всегда используют недруги республики. Поэтому у нас сейчас девиз: чтобы больше не обманывали нас! Клянусь отцом и Всевышним!

«Комсомольская правда», 30 мая 2006 г.

2. «Мы должны доставить тебя к Рамзану живым»

В марте 2005-го я снова отправился к Рамзану Кадырову.

...Стреляли. У первого же блокпоста, который попался нам по пути, едва мы пересекли границу с Чечней. Водитель-чеченец, который меня вез, резко затормозил и дал задний ход. На мою просьбу остановиться, «чтобы поснимать бой», он отреагировал нервно: «Нельзя! Мы должны тебя доставить к Рамзану живым».

В село Центорой, к гостевому дому Кадыровых, мы приехали, когда уже стемнело. На крыльце меня охрана обыскала.

Чеченец с автоматом повертел в руках бутылку водки «Комсомолка»:

— А это зачем? Рамзан не курит и не пьет.

«Хочу вернуть нашим детям потерянную улыбку»

...Во время разговора в доме появились двое пацанов — Хамзат и Турпал-али, родные племянники Рамзана, отец которых погиб несколько лет назад. Рамзан сразу заметно повеселел...

— Слушай, «Комсомолка»! Мы так и будем говорить только о войне?

— Ну хорошо. Давайте о мире. Рамзан, согласитесь, строительство аквапарка в Гудермесе, где и водопровода-то нет, — это не то, что нужно сегодня Чечне.

— А откуда вам знать, что нам нужно? Теперь я понимаю, почему ты в своей статье про Чечню написал, что мы совсем не умеем носить одежду, а Рамзан Кадыров «больше смахивает на курортника». Это надо же: военную форму перепутать со спортивной!

Аквапарк — на него ни копейки из бюджета не берем! — мы строить будем. Я хочу вернуть нашим детям ту улыбку, которую мы потеряли в 1991-м.

У нас будут лечебные воды. И спортзалы будут, и школы, и детсады, и больницы... На месте разрушенных — новые микрорайоны. Много чего будет.

Еще мы запустим двадцать промышленных предприятий, в том числе Аргунский сахарный завод. Больше тринадцати тысяч рабочих мест появится, мы обеспечим ими хотя бы одного члена семьи.

Скоро весь мир узнает, что у нас есть не только выдающаяся футбольная команда «Терек»!

«Предатели пытаются нас разъединить»

...Был момент, когда Рамзан закатал рукав своей футболки и сжал руку, демонстрируя мне бицепсы. Ему было что демонстрировать...

— Говорят, у Рамзана Кадырова гигантская гвардия: то ли три тысячи человек, то ли семь тысяч...

— У меня больше. У меня столько людей, сколько мне надо. Но это никакая не армия, это патриоты народа.

Мои единомышленники. Они служат в МВД, в ФСБ, в разведротах. Они знают моего отца и шли за ним. Он сказал, что надо закончить войну, чтобы у нас не убивали, а созидали. Под этим лозунгом они и дальше продолжают поддерживать меня как сына Ахмата-хаджи Кадырова. Это не моя армия. Это армия России.

— И еще говорят, «армия Рамзана» мешает федеральным силовым структурам наводить порядок в Чечне, у вас нет взаимодействия...

— Нет такой проблемы. Я всегда работал с оперативным управлением ФСБ, мы всегда находили общий язык, мы всегда выполняли их задания. Большинство операций мы проводим вместе с федеральными силовыми структурами, которые здесь у нас на постоянной основе. Главарей наемников — не только Масхадова, но и Хаттаба, Абу-аль-Валида и других — мы ликвидировали вместе.

— Некоторые СМИ — и у нас, и за рубежом — утверждают, что Рамзан Кадыров причастен к похищениям людей.

— Это досужие вымыслы.

— Кто же этим занимается?

— В большинстве случаев боевики.

«Молюсь Аллаху, а Кремлю служу»

...Разговор у нас был непростой. Рамзан ерзал на диване, теребил свою рыжеватую бороду, иногда подозрительно смотрел мне в глаза и сжимал боксерские кулачищи...

— Вы меня в чем-то подозреваете?

— А как же тебя не подозревать? То, что ты «склеил» обо мне в «Комсомолке», вот сто процентов одно и то же, что другие «клеят» сейчас.

— В смысле...

— Ты написал про вооруженных бородачей в камуфляже, которые цепью стояли на улице. Приснилось тебе, что ли? И еще: Рамзан молится Кремлю. Не по-нашему это. Я молюсь только Аллаху. А Кремлю я служу. Если взять первую чеченскую войну, которую когда-то остановили, и сегодняшнюю ситуацию... Теперь все по-другому. Мой отец сделал главное: сплотил чеченцев. Народ нам верит и войны не хочет. Значит, ее и не будет.

Во время нашего разговора Кадыров прошел в соседнюю комнату и принес большой портрет Путина, написанный маслом. Президент выглядел несколько необычно: в его лице явно улавливались кавказские черты, брови были темнее, чем у оригинала. Не хватало только папахи и усов.

— Ну как? — спросил Рамзан.

— Любопытно. А кто нарисовал?

— Я, — ответил он, немного смутившись.

— Писали с натуры?

— Нет, с фотографии. Я с детства люблю рисовать. У меня есть и мольберт, и кисть, и краски.

Художник признался, что в его коллекции — несколько портретов членов правительства Чечни. Но устраивать персональную выставку он пока не собирается.

— У меня работ не так много, — скромно заметил Рамзан.

«Комсомольская правда», 9 марта 2005 г.

* * *

...Был забавный случай, который Рамзан до сих пор не может вспоминать без слез.

Говорю ему как-то:

— У вас же в Аргуне конвейер запустили по выпуску «Жигулей»?

— Ну! — отвечает с гордостью. — Классные тачки!

— А почему же вы меня все время на иномарках-то возите?

Рамзан насупился и ничего не ответил. А мы как раз в «ночной футбол» собирались играть — поле прямо рядом с его домом в Центорое.

Поиграли. Часов в двенадцать собрались ехать на ужин в Гудермес. Я уже открыл дверцу кадыровского «Форда»... Смотрю, а Рамзан сидит за рулем голубых «Жигулей». Я еще обратил внимание, что машина была без номеров. Видно, пока мы в ночи гоняли по полю мяч, машину пригнали из Аргуна, прямо с завода.

На Кадырове была голубая спортивная форма, но с кожанным ремнем и кабурой. Он достал оттуда пистолет и положил его рядом с рычагом переключения скоростей.

— Этот автопробег, Гамов, я посвящаю тебе! — провозгласил Рамзан. — Аллах акбар!

Кадыров включил магнитофон — лихую чеченскую песню — и, пришпорив своего «автоскакуна», помчал меня в Гудермес. Машины кадыровской охраны отстали, и мы одни неслись по ночной дороге.

Я с ужасом посмотрел на спидометр: он показывал сто двадцать километров в час.

— А вот в этом месте я однажды перевернулся, ла-ла-ла! — напевая песню и жестикулируя на полном ходу, изображая танец «Лезгинку», резвился Рамзан. — Может, еще попробовать? Ха-ха-ха!

Я от страха закрыл глаза и от безысходности тоже стал «лезгинить». А что еще оставалось?

И тут на мое счастье аргунские «Жигули» зачихали и сбавили ход.

— Вот, блин! — закричал Рамзан с обидой в голосе. — Бензин забыли в бак налить! Стрелка на нуле...

До Гудермеса оставалось километров пять.

— Так давайте зальем, вон заправка! — сказал я, а мы как раз проезжали мимо АЗС.

— Денег нет, — обреченно вздохнул Рамзан и похлопал по пустым карманам спортивных штанов.

— Да я заплачу.

— Мы с гостей денег не берем.

«Жигули» перестали чихать и уже катились по инерции...

— Тогда давайте продадим ваш пистолет, — в шутку предложил я.

Кадыров шутку не понял и не принял.

— Я лучше пешком пойду, — хмуро сказал он.

Потом немного подумал, выключил музыку, наклонился к приборной доске и стал что-то шептать. Я с улыбкой наблюдал за Рамзаном.