— Хм, а я вот почему-то не чувствую никакой особенной опасности. Что стряслось с Глазом Сикомора? Расскажи по порядку.

Человечек сделал глубокий вдох, расширяя и без того широкие ноздри, из которых показались пучки волос, и начал заново:

— Глаз Сикомора околдовали. Он не может держать веко поднятым. От этого он так расстроился, что бесконечно плачет навзрыд и тем самым делает себе только хуже…

— Конъюнктивит! — догадался Нэш.

Людовико удивленно посмотрел на мальчика снизу вверх. Впрочем, иначе у него бы и не получилось.

— Ты знаешь это новое колдовство? — спросил он.

— Это не колдовство, а болезнь. Судя по описанию, у Глаза Сикомора конъюнктивит: из него текут слезы, и ему тяжело держать веко поднятым. Возможно, его продуло на сквозняке. Мой отец был врачом, поэтому я кое-что в этом понимаю.

Гномик, выбившийся из сил после головокружительной беготни и огорошенный знаниями, которые продемонстрировал этот мальчик, почувствовал, как пол уходит у него из-под ног, и с шумным стуком грохнулся на пятую точку. При этом он бесконечно повторял, как заезженная пластинка:

— Конъюнктивит… Заклятье конъюнктивита… Заклятье конъюнктивита…

— Опять этот ужасный звук! Он приближается! — воскликнула Изед, крепче вжимаясь в плащ Добана и собирая его в неровную кучу складок.

— Нэш, как, ты говорил, зовут твоего… как же это… пса? — спросил Добан.

— Сетт! А он тут при чем? У Сетта никогда не было конъюнктивита, да и потом… — Тут он закрыл книгу, которую держал в руках, и выронил ее. Она хлопнулась на мягкое возвышение, при ближайшем рассмотрении оказавшееся животом гномика, и издала негромкий свист.

Пол, усеянный бумагами, шевелился и подрагивал. По полу, несомненно, кто-то полз. Неведомое создание быстро приближалось и издавало звук, казавшийся жителям Лимбии ужасным.

Изед слабо вскрикнула, когда Нэш подбежал к «чудовищу» и склонился над ним, восклицая:

— Сетт! А ты откуда взялся?!

Из-под бумаг рядом с седовласой головой гнома и впрямь появилась взъерошенная белая собачья голова. Пес наступил бедняге Людовико на нос, потом перепрыгнул ему на живот и, как с трамплина, рванул на руки к своему хозяину.

— Сетт! Как я рад тебя видеть! Но как тебе удалось меня найти?!

Добан успокоил Изед:

— Не бойся, никакое это не чудовище, а просто друг Нэша. В Реальном Мире эти создания называются собаками и являются преданными друзьями людей. Нэш говорил, что хочет меня с ним познакомить, но, должен заметить, это случилось раньше, чем я ожидал.

Нэш прижимал Сетта к груди, крепко уткнувшись лицом в теплый загривок маленького героя.

Гордый и счастливый Сетт высунул наружу дрожащий влажный язык, а Нэш продолжал поглаживать его, все еще не веря своим глазам.

Наконец он поднял черноволосую голову, в которой запестрели белые шерстинки Сетта, и объяснил:

— Сетт не привык преодолевать длинные расстояния в одиночку. Просто невероятно, что он отправился искать меня, а еще невероятнее — что он меня нашел! Мне его так не хватало.

Сетт внимательно разглядывал присутствующих, раскрыв рот и высунув наружу язык. Он безошибочно чувствовал, что все внимание сейчас приковано к нему.

Выполнив свою задачу, Сетт справедливо ждал вкусной награды. Смекнув, что кормить его пока никто не собирается, он не расстроился: радость встречи с Нэшем, переполнявшая собачье сердце, была во сто крат важнее.

Добан потирал лоб, уставившись в одну точку на полу.

— Ума не приложу, как ему удалось сюда попасть. Не понимаю, как он нашел Ниоткуданикуда…

— Как он переступил порог Лавки, ясно: как только что рассказал нам Людовико, у Глаза Сикомора конъюнктивит, вот он и не увидел, что кто-то ждет, когда дверь откроется. Дома Сетт всегда делает именно так! — пояснил Нэш.

Изед приблизилась к неведомому созданию, больше похожему на комок шерсти.

— Я видела их во сне, и не один раз, этих… собак… но я не думала, что они хорошие.

— Серьезно? Получается, ты видишь во сне мой мир? Но попасть туда и жить там ты не можешь… Впрочем, сейчас это не важно, ведь я пришел из этого мира и могу рассказать тебе о нем все, что знаю!

— Здорово! Знаешь, а твой Сетт… честное слово… я хотела сказать «хороший», но «смешной» ему больше подходит. Ты не обидишься? — спросила девочка с уважением и деликатностью.

— Да нет, наоборот, я очень рад, что ты больше не боишься! Возьми его на руки, если хочешь, — ответил Нэш.

Сетт убрал язык, повертел мордочкой, и его круглые черные глаза выглянули из-под клочков шерсти, точно спрашивая: «Это еще зачем?» Он был не в восторге оттого, что эта белокурая девчушка собирается взять его на руки. От девушек всегда исходят какие-то невыносимые запахи, от которых хочется чихать.

Но Нэш вручил его Изед, чьи руки ощутимо дрожали: она боялась причинить незнакомому зверьку боль и, кроме того, все еще испытывала легкий страх. Но едва только она прижала собачку к груди, как почувствовала, что сердце у нее тает. На лице Изед появилось выражение удивления и радости.

Сетт между тем тоже успокоился, в первую очередь потому, что эта девушка испускала запах приятный и теплый, а он любил тепло, да и потом, от нее совсем не пахло теми тошнотворными ароматами, которые он так не любил.

— Нам пора, Людовико, — сказал Добан. — Опасность миновала, и теперь проследи, пожалуйста, чтобы дверь Лавки оставалась закрытой, а Глазу помоги разобраться с этим «конъюнктивитом».

Гномик прыжком поднялся на ноги, от чего по залу разнесся запашок плесени и подгнивших апельсинов.

— Уже иду! Постараюсь сделать все возможное! — воскликнул он и бегом рванул прочь, лавируя между бумагами и книгами.

— Сердечно рад знакомству, Сетт, — сказал Добан, наклоняясь к песику и ероша его шерстку. — Узнать бы, как он тебя нашел, Нэш… Впрочем, возможно, он нам об этом расскажет.

— Как же он это сделает? Он ведь не умеет говорить! — возразил хозяин песика.

Сетт смотрел не мигая. Таким образом он выражал свое согласие. Это выражение морды он подсмотрел у немецких овчарок из документальных телефильмов (в жизни ему пока не приходилось видеть немецких овчарок).

— Как знать, возможно, в Лимбии он заговорит, — ответил Добан. Затем он обвел взглядом ребят и песика: — Поживем — увидим, а пока прошу всех троих следовать за мной. Библиотеку Универсального Знания вы увидели и теперь сможете без проблем находить ее. Сейчас я вам покажу, как попадать в Залы Волшебства.

Изед, которая, казалось, не собиралась отпускать Сетта, быстрым шагом направилась вслед за Добаном.

Нэш почувствовал легкий укол ревности и воскликнул:

— Изед! Ты что, хочешь и дальше держать Сетта?

— Нас ждут Залы Волшебства, это нечто совершенно необычайное. То, что ты увидишь там, превзойдет границы самого смелого воображения, — нараспев ответила Изед, делая вид, что не расслышала его вопроса.

Они лавировали между стопками книг, которые обступали их все плотнее.

— С тех пор, как ты здесь появился, все стало происходить намного быстрее, — продолжала Изед. — Но не пойми меня неправильно, мне это нравится! Я никогда не видела столько всего и сразу. Я была только в одном Зале, а их целых семь!

— Это такие специальные помещения для практических занятий, вроде школьных классов? — спросил Нэш, увиливая от очередной стопки бумаг, которая кружила над его головой.

— Примерно так, растрепа. Там мы тренируемся контролировать свои Способности. Я посещала Зал Легкости, где учатся Левитации. Попасть в другой Зал Волшебства — это невероятная удача. Судя по всему, ты будешь единственным счастливчиком, перед которым откроют двери все семь…

— То есть ты уже умеешь летать? А я тоже летал. Наверно…

Он хотел узнать, продолжает Изед учиться или уже владеет этим искусством. Как здорово было бы учиться летать вместе!

— И да и нет. Я занимаюсь, но пока не могу сказать, что у меня получается действительно хорошо, — искренне ответила она.