— Петя, ты не посмотришь у меня? Что-то не могу я сладить с этим пятиламповиком.

— Ого! Да у тебя здорово продвинулось дело!

— Продвинуться-то продвинулось, да толку нет. Наверное, я что-нибудь в схеме напутал.

— Давай, давай посмотрим, что за диверсант там у тебя окопался.

Ну, теперь, считай, два часа, не меньше, будут копаться в проводах и лампах.

Пётр тут же с нетерпением и явным удовольствием склонился над почти уже смонтированным приёмником. Володя отошёл в сторонку, взял в руки и бесцельно повертел зачехлённую теннисную ракетку, побродил по комнате, потом направился в кухню и взялся за мытьё посуды. Следом шмыгнул Оська.

— Слушай, Володь, — приглушённо заговорил он, нервно поправляя очки и оглядываясь на дверь. — Ты брось это переживать… ерунду эту. Плюнь.

— А я что? Я и так плюю. — Володя пренебрежительно повёл плечом. — Подумаешь!

— Вот я и говорю…

— Оська! — заорал из комнаты Пётр. — Диверсант обнаружен. Топай сюда! Смотри…

Оська мгновенно исчез из кухни.

«Плюнь! — нахмурился Володя. — Ему легко говорить. А мне? Посмешищем выставили… Вот бы узнать — кто». Ему захотелось пойти к Маше, посоветоваться, — ведь надсмеялись над ними обоими, — но он только поёжился, опять вспомнив аршинные буквы на классной доске.

Вытерев посуду, Володя убрал её в буфет. «Несчастные» радиолюбители восторженно колдовали над приёмником. Пётр менял соединения проводов, а Оська склонился над ним и восхищенно шептал:

— Ага… Вот-вот… Точно!

Вдруг он, заметив что-то в окно, насторожился, вытянул худую бледную шею, и крикнув: «Володя, бежим!», сорвался и вылетел в коридор. Володя тоже глянул в окно и помчался за Оськой. Пётр посмотрел им вслед ошалело, недоумевая…

…Минут за десять-пятнадцать до этого во двор вышел Тимка Шустриков. Двор был пуст, и Тимке стало скучно. Не с кем поиграть хотя бы в ножички. Не с кем поменяться марками. Не с кем поболтать и поделиться новостями. Обязательно надо рассказать ребятам о сегодняшней истории с надписью на классной доске…

От нечего делать Тимка принялся было жонглировать камешками, но ничего у него не получилось — камешки, словно нарочно, увёртывались и беспорядочно валились на землю, как ни размахивал руками, как ни растопыривал пальцы Тимка. С тоской он оглядел окна большого многоэтажного дома — не было видно никого из ребят.

И тут Тимку осенила идея. Превосходная идея! Однако он не засмеялся, не подпрыгнул от радости, а наоборот, принял вид человека совершенно равнодушного. Засунув руки в карманы, Тимка не спеша направился к дровяному сараю, расположенному в глуби двора. Оглянувшись, чтобы проверить, не наблюдает ли за ним кто-нибудь, он юркнул за сарай и тут облегчённо перевёл дух и улыбнулся. Вот теперь можно приняться за дело.

И Тимка принялся не особенно поспешно — ведь за сараем его никто не видел, — но всё же быстро, деловито.

Он достал из кармана завёрнутый в тряпочку мел, прищурился, глядя на стену сарая, и, шагнув к ней, уверенно вывел большое «В». Рядом возникло «о», потом «л»… Тимка писал не очень ровно и красиво, но крупно, чётко, броско. Очень скоро из-под мелка появилось:

Володя + Маша =

Тут Тимка ойкнул и ткнулся в стенку: чья-то крепкая рука звонко огрела его по затылку. Он хотел бежать, но прежде обернулся и увидел перед собой гневное, раскрасневшееся лицо Маши Светловой.

— Ты что? Драться? — петушиным голосом спросил Тимка и напыжился, но глаза его трусливо бегали по сторонам.

— Драться! — с вызовом ответила Маша.

— Ты поосторожнее, а то вот как дам!.. — Тимка бочком отодвигался от неё, продолжая озираться. Почти с ужасом он заметил несколько ребят, выбежавших из подъезда во двор.

«Засмеют!» — мелькнуло у него.

— Давай стирай! — наступала Маша. — Немедленно стирай! — Она зло ткнула Тимку в бок.

Тогда он, сделав яростное лицо, двинулся на Машу, схватил её руку и начал выворачивать. Маша вырвалась. Тимка замахнулся кулаком… и полетел на землю.

Над ним стоял Володя, а рядом — Оська Левин.

— Вот, — показала Маша надпись. — Это он…

— Ну, чего вы, чего?.. — захныкал Тимка. — Я же пошутил, а вы…

Ох, как хотелось Володе наподдавать этому губастому нюне!

— Вставай! — тихо, но грозно сказал он.

Подняться Тимка боялся.

— Вставай! — закричал Володя.

Тимка поднялся. Вокруг собрались ребята. Оська шепнул что-то Володе, и тот, взяв Тимку за шиворот, потащил его мимо ничего не понимающих ребят.

— Лезь, — приказал он, подтащив Тимку к лестнице.

Лестница вела на крышу сарая. Сарай был высокий, и Тимка боялся лезть туда, но, взглянув на кулаки Володи, нерешительно поставил ногу на первую перекладину, получил хороший тычок сзади и поспешно забрался на крышу.

Володя перемигнулся с толпящимися вокруг приятелями, и все они, сгрудившись, ухватились за лестницу.

— Взяли… Дружно!

Тяжёлая лестница оторвалась от крыши, качнулась, встала вертикально и, помедлив, тяжело плюхнулась оземь. Путь назад Тимке был отрезан. Оставался один выход — спрыгнуть. Но разве Тимка решится на это!..

Оська Левин тем временем развил бурную «литературную» деятельность. Подобрав брошенный Тимкой мелок, он старательно выводил на стене сарая:

Наверху живёт Тимка — трус и пачкун.

— Вот! — сказал Оська, поставив точку. — Бьём врага его же оружием.

Ребята хохотали:

— Крышный житель!.. Трус!

А Тимка, потоптавшись и похныкав у края крыши, уселся на неё, спустил ноги и заканючил:

— Поставьте лестницу… Ну что вам?.. Поставьте…

Маша хотела было стереть Тимкину надпись, но Оська опередил её: уже изрядно истёршимся мелком он добавил к этой надписи два слова. И вот что получилось:

Володя + Маша + Оська = Дружба!