— Итак, я буду ждать здесь.

Джейкоб оглядел маленькую почти без мебели комнату.

— В доме босса будет удобнее.

Это он так думает. Да ей будет удобнее в самых густых зарослях ежевики, чем в доме Саймона.

— Я прекрасно устроюсь тут. Если я устану, то смогу поспать в машине.

— А как же еда?

У нее не было настроения есть, даже несмотря на урчание в животе, но вот пить хотелось.

— Я схожу в магазин за продуктами.

— Вы очень упрямы.

— Думайте, что хотите, Джейкоб. Я просто не хочу больше причинять неудобств Саймону. Я останусь здесь, с вашего позволения.

— Боссу это не понравится.

— Да он даже не заметит. Начать с того, что к вашему возвращению он забудет, зачем вас посылал.

— Босс не слабоумный.

— Да, но он очень занят своей работой. Спасибо за вашу заботу, но мне хорошо там, где я есть.

Джейкоб удалился, бормоча что-то о настырных женщинах, которым все-таки лучше было не давать право голоса.

Она не могла не улыбнуться. Джейкоб был вспыльчивым старым чудаком, но он встал на ее сторону еще до того, как она упомянула о непристойных намеках паромщика. Она нравилась старому плуту, даже если он и никогда этого не признает.

Аманда взяла упаковку из шести бутылок воды и направилась к древней на вид кассе. Кассирша, средних лет женщина в огромной футболке с нарисованными на груди кошками, оживленно беседовала с пожилой женщиной в белых брюках и трикотажной рубашке. Ни одна из них не обратила внимания, что Аманда ждет, чтобы расплатиться.

Она ничего не сказала. Зачем прерывать их разговор, если в ее планах только взять воду и вернуться на пристань? Она подумала о том, чтобы проехаться по острову, но что,если паром придет, когда ее не будет? Она не сомневалась, что сегодня это единственный рейс. И была полна решимости попасть на него.

Над входной дверью звякнул колокольчик. И она, и обе женщины обернулись, чтобы посмотреть на вошедшего.

Это был Саймон.

— Доброе утро, мистер Брант, — сказала кассирша. Он вежливо кивнул двум женщинам и направился прямо к Аманде. Он остановился меньше чем в футе от нее.

— Джейкоб сказал, что вы не захотели вернуться в дом.

Упрек в его голосе был неожиданным.

— Я не хотела причинять вам неудобств больше, чем уже причинила, — сказала она, сообщая ему тот же самый предлог, о котором говорила Джейкобу.

С загадочным выражением лица он взглянул на воду в ее руке.

— Я не против.

— Спасибо, но я не хочу навязываться. — Он был готов возразить, так что она продолжала: — Вы дали мне возможность представить вам предложение о слиянии. Наше вами бизнес завершен, и нет причин, чтобы вы чувствовали ответственность за мой комфорт. Ведь я не была гостьей в вашем доме.

Уголки его губ изогнулись вверх.

— Так вы сказали человеку на пароме. Джейкоб говорил, вы были очень категоричны в этом вопросе.

Она ощетинилась, вспомнив о пережитом тогда негодовании.

— Это правда! У того человека не было права на намеки.

— Жить на маленьком острове — это все равно что жить в очень маленьком городке. — Взгляд Саймона остановился на двух женщинах, которые делали вид, что беседуют, но явно больше интересовались его разговором с Амандой. — Все всё знают о делах других или думают, что знают.

— Что ж, это неправильно. Такие сплетни невыносимы. — Она не заметила, что повысила голос, пока женщина, разговаривавшая с кассиршей, перестала даже делать вид, что не слушает, и уставилась на нее с наглым любопытством. Великолепно. Новые сплетни. Она улыбнулась и кивнула, надеясь, что они вернутся к своему прерванному увлекательному разговору, после чего повернулась к Саймону: — У вас действительно нет причин ждать здесь. Мне есть чем освежиться. — Она подняла упаковку воды. — До прибытия парома со мной все будет в порядке.

— Но вам будет лучше в моем доме. Джейкоб твердо решил избаловать вас. — В голосе Саймона появились соблазняющие нотки, которые у нее ассоциировались отнюдь не с едой. — Пока мы тут говорим, он колдует над слоеным тестом для «Наполеона».

Она почувствовала, как напряглось лицо. Последнее, что ей было нужно после того, как Саймон, сам того не зная, отверг ее, — это высококалорийный десерт.

— Уверена, он вам понравится.

— Он готовит его для вас. — Саймон засунул руки в карманы джинсов, натянувшаяся ткань обрисовала одну часть его мужской анатомии, которую ей лучше не замечать.

Она заставила себя перевести взгляд на его лицо и смотреть туда.

— Сожалею, но меня там не будет, чтобы съесть его, — сказала она, добавляя еще одну ложь к тому, что уже сказала утром.

— Почему вас там не будет? — Он хмуро посмотрел на нее, его чувственные губы сжались в тонкую линию. — У вас нет причин ждать в той «очаровательной» комнате, когда вы можете прекрасно отдохнуть у меня дома. Мы могли бы даже немного потренироваться.

Он произнес это так, словно это было что-то вроде поощрения, но она вздрогнула от этой мысли.

Ни за что в жизни она больше не пройдет через еще одну мучительную, рискованную для ее чувств тренировку с Саймоном.

— Я ничего не имею против. Правда. Но уверена, вас ждут эксперименты или что-то еще. — Она робко махнула в сторону двери. — Не буду вас задерживать.

Она отвернулась, надеясь, что он наконец-то все поймет и уйдет. Она больше не вернется в его дом. Точка. Если он думает, что она невротически вежлива, пусть думает. Будет гораздо хуже, если он догадается о желании, возраставшем, похоже, с каждой секундой, проведенной в его присутствии.

Свист воздуха, когда он резко выдохнул, был единственным предупреждением, которое она услышала. Он выхватил воду из ее рук, бросил ее там же в проходе и подхватил Аманду на руки, будто она была какой-нибудь девицей в бедственном положении. Только настоящее бедствие началось в тот момент, когда он прикоснулся к ней, потому что все ее чувства словно сошли с ума.

— Ну что ж, я, черт побери, собираюсь удержать вас. Ваше упрямство не доведет вас до добра.

— Саймон! Поставьте меня на землю. Вы устраиваете сцену. О ней станет известно всему острову еще до того, как мы дойдем до моей машины. — И, судя по одинаковому выражению жадного любопытства на лицах обеих женщин у кассы, Аманда была уверена, что не преувеличивает.

Саймон не обратил внимания на ее слова и понес ее на улицу. Около машины он остановился.

— Нажмите кнопку.

Она даже не подумала спорить с ним. Если она поскорее не выберется из его рук, то сделает что-то невероятное. Например, поцелует его. Или зароется пальцами в шелковистые черные волосы, которые он сегодня не стал убирать в хвост.

Щелчок возвестил, что двери открыты, и Саймон распахнул пассажирскую дверь. Он нагнулся и посадил Аманду внутрь.

— Что вы делаете? — Она почти визжала. Никогда раньше она не визжала, но раньше ее никогда не похищали эксцентричные гении. — Это моя машина!

— Я поведу. — И его тон ясно дал понять, что спорить бесполезно.

Но она не могла так легко согласиться.

— Но вы не вписаны в договор проката.

Он только посмотрел на нее.

— Ну что ж, не вписаны, так не вписаны. — Возмущенно поджав губы, она стала смотреть вперед.

Он захлопнул дверь. Крепко. Через пару секунд он уже сидел на водительском месте.

— Ключи? — Он протянул руку.

Она посмотрела на него с немым вызовом. Ключи она ему ни за что не отдаст.

С невероятным проворством, приобретенным на тренировках таэквондо, он выхватил у нее ключи. Аманда взвизгнула.

Никак не отреагировав на этот возмущенный возглас, он вставил ключ зажигания и завел мотор.

— Пристегните ремень.

Она воззрилась на него:

— Заставьте меня. — Откуда это взялось?

Он не стал медлить.

Пока мотор работал вхолостую, он потянулся через нее, так что его грудь прижалась к ее груди, и схватил ремень. Способность соображать начисто оставила ее, и все, что она могла сделать, — это попытаться ограничить свою реакцию учащенным дыханием и сердечным ритмом, который можно было измерять по шкале Рихтера.