— Хорошо. — Постукивая каблуками, он ожидал, не выйдет ли к нему Розамунда. Он достал из кармана письмо Салливана. Солдат, еще живший в нем, находил довольно забавным, что в самых горячих переделках он был спокойнее, чем сейчас.

— Не делай глупостей просто потому, что ты благодарна ему, — сказал отец Роуз. — Если он когда-нибудь появится.

— А разве не поэтому мы все прячемся в библиотеке? — возразила Роуз. — Ведь вы действительно думаете, что он появится.

— Расскажи ей то, что рассказал мне, Льюис. О его перспективах. — Леди Абернети вернулась к своему вышиванию.

— Левонзи лишил его содержания четыре месяца назад. Если он живет на карточные выигрыши, то к концу года станет нищим.

— Особенно после того, как отдал вам восемь тысяч фунтов! — возмутилась Роуз.

Какое лицемерие! Этот Косгроув, вероятно, их бы вполне устроил, несмотря на чудовищное поведение. Ведь он был богат. И имел титул к тому же.

— Факт остается фактом, у него ужасная репутация, никакой надежды наследовать титул или деньги, и единственный источник дохода исчез.

В дверь постучал Элбон и остановился на пороге.

— Милорд, вы желали, чтобы вам доложили, когда приедет лорд Брэмуэлл Джонс. Он здесь.

У Роуз дрогнуло сердце. Он пришел. В назначенное время. Острое желание увидеть его все возрастало с той поры, как они расстались накануне. Сейчас, зная, что он внизу, ее единственным желанием было выбежать из комнаты и броситься к нему.

— Спасибо, Элбон. Это все.

Кивнув, дворецкий исчез. Лорд Абернети посмотрел на нее, а затем на жену.

— Я избавлюсь от него вместо тебя, Роуз. Тебе не стоит делать это самой.

— А я не хочу избавляться от него, папа. Вы что, совсем не слушали меня?

— Я глупости не слушаю. Роуз сжала зубы.

— Я…

С глубоким вздохом Джеймс слез с подоконника.

— Иди к нему, Роуз, — сказал он. — Как ты уже говорила, тебе предложен еще один шанс. Воспользуйся им.

Она благодарно улыбнулась, обрадованная появлению неожиданного союзника, и, распахнув дверь, побежала к лестнице. Брэм стоял в холле и сосредоточенно смотрел на лист бумаги, который держал в руках. Она остановилась на минуту, чтобы посмотреть на него.

В этот день на нем был костюм бежевого цвета. Черными оставались только его глаза, волосы и начищенные высокие сапоги. Он выглядел таким красивым. А он думал, как она хороша.

— Знаешь, а я вижу тебя там, наверху, — сказал он, поворачиваясь к ней.

— Я не хотела помешать тебе читать.

— Спасибо. А теперь спускайся, пожалуйста. — С этими словами он отступил в утреннюю комнату.

Она не успела переступить порог, как он прижал ее к стене, покрывая ее поцелуями. Она, сдаваясь, раскрыла губы, а он поглаживал ее бедра и все сильнее прижимал ее к своему сухощавому сильному телу.

— Я думаю, тебе следует жениться на мне, — шепнула она, запуская пальцы в его волосы.

Он замер, затем приблизил лицо к ее лицу и посмотрел на нее:

— А знаешь, я и собирался это сделать.

— Я не была уверена. Мне казалось, у тебя очень высокое мнение о самом себе, которое я не разделяю.

— Сначала мне надо кое в чем признаться.

Холодок пробежал по ее спине.

— Признаться в чем?

— Сегодня утром я совершил последнее преступление.

— Ты ведь не ограбил чей-то дом, правда?

Он с мрачным выражением лица, которое она бы предпочла не видеть, покачал головой:

— Нет. Я ездил к кузену Косгроува. Его предполагаемому наследнику.

— О! Зачем?

— Чтобы убедить его, что из-за абсента Кинг стал безумным и что необходимо поместить его в Бедлам. Этим, кажется, я нарушил еще одну заповедь.

О Боже! Она долго смотрела ему в лицо, ожидая, что он подмигнет или признается, что пошутил. Но он только вздохнул:

— Он начал эту игру, а я ее закончил. И мы оба знаем, что, будучи чудовищем, он не был сумасшедшим. Но ему будет очень трудно убедить в этом кого-нибудь и когда-нибудь.

— Ты хочешь сказать, что его уже забрали?

— Да. Если бы было возможно как-то сдержать его, я бы не предпринял таких крайних мер. Но я знал его более десяти лет и видел, как он оставлял за собой следы смерти и горя. Я больше не мог рисковать. Теперь. — Он провел пальцем по ее щеке. — Я хотел, чтобы ты узнала об этом прежде, чем мы продолжим. — Он вздохнул.

О Господи, он волновался! И какой бы ужасной ни была участь Косгроува, она не могла не верить, что он заслужил эту кару. На мгновение у нее мелькнула мысль, как повезло ей и Джеймсу и всей ее семье, что Брэм оказался на их стороне. Он был так заботлив по отношению к ней!

— Розамунда, своим молчанием ты доведешь меня до апоплексического удара.

Она встрепенулась:

— Надеюсь, что уж теперь-то этого не случится.

Он взял ее за руки и подвел к креслу. Она села, все еще держась за его пальцы, и он опустился перед ней на колени.

— Письмо, которое я только что прочитал, изменило все, что я хотел тебе сообщить, — тихо произнес он, чуть скривив губы. — Я собирался сказать, что примирюсь с отцом и постараюсь сделать все, чтобы быть хорошим сыном, чтобы он сохранил мое прежнее положение и выдавал мне месячное содержание.

— А теперь, как я догадываюсь, ты этого не хочешь?

— Дело в другом. У Салливана хватает ума, чтобы снова уехать из Лондона. Как ты могла заметить, он очень не любит город.

— Да, я это почувствовала.

— Его репутация и его дело растут, и он предложил мне заниматься устройством его выставок в Лондоне и продажей лошадей. Практически он предложил мне быть его партнером. А поскольку я не имею желания довести его до разорения, то постараюсь выполнять свое дело как можно лучше. Как это тебе нравится? Роуз не могла сдержаться и усмехнулась:

— Мне это кажется чудесным.

— Вот и хорошо. Ибо я думаю, что могу положиться на тебя, как на свою совесть, — по крайней мере, пока не обрету ее в полной мере.

Если бы он не держал ее за руки, она бы обняла его.

— Не наговаривай на себя, — сказала она слегка дрогнувшим голосом. — И если я еще не говорила этого, то я люблю тебя так сильно, что мне все равно, даже если ты решишь, что мы станем пиратами и будем скитаться по семи морям.

Брэм поднял бровь.

— В самом деле? Это звучит намного интереснее, чем коневодство.

Он снова поцеловал ее.

— Я люблю тебя. — Еще поцелуй. — Ты вернула мне будущее, когда я уже решил, что у меня его не предвидится. — Еще поцелуй. — Я буду тебе хорошим мужем. — Еще поцелуй. — Я никогда, никогда не изменю тебе. Клянусь. Дважды клянусь!

Слеза скатилась по ее щеке.

— Я знаю это. Я всегда чувствовала, что ты благородный человек.

— А можно мне все-таки хоть немножко оставаться негодяем, а?

Она рассмеялась:

— Только немножко.

— Тогда выходи за меня, Розамунда. Ладно?

Она посмотрела в его черные глаза, которые светились умом, любовью и проницательностью.

— Раз уж ты сделал предложение, то я кое в чем должна тебе признаться.

Его улыбка слегка увяла.

— В чем же?

— Через восемь месяцев, или около того, наша семья увеличится на одного человека.

Он озадаченно смотрел на нее. А затем Брэм Джонс издал радостный вопль, вскочил на ноги и вытащил ее из кресла. Обняв ее за талию, он закружил ее. Она знала, что поступила правильно, не поставив его в известность раньше. Еще подумает, что стал новым человеком только потому, что почувствовал ответственность в связи с предстоящим отцовством.

— Я все же хочу услышать твой окончательный ответ, Розамунда. Скажи еще раз, что ты выйдешь за меня.

О, если бы могла, она бы вышла за него дважды!

— Да, я выйду за тебя, Брэм. У тебя нет другого выхода. Усмехнувшись, он в очередной раз поцеловал ее.

— А мне он и не нужен.

— Хорошо. Потому что это вызвало бы много беспокойства.

— Я люблю тебя, — снова сказал он и, рассмеявшись, поставил ее на ноги. — Видит Бог, ты необыкновенная женщина.

— Я люблю тебя, Брэм. И это ты необыкновенный мужчина.