— Очень надеюсь на общественный резонанс. Это была бы пустая трата времени с моей стороны, если бы никто не обратил внимания.

Левонзи, конечно, заметил его состояние, но он лишь, по обыкновению, огрызался. Справедливости ради надо сказать, что за прошедшую неделю Брэм не так уж много времени тратил на свои ночные дела, они перестали его увлекать. Его занимало совсем другое.

— Не знаю, что тебе и посоветовать, друг мой. Приходи сегодня обедать. Бет увлечена лордом Джоном Элиотом, так что ты будешь в безопасности.

— Твоя сестрица — просто ураган.

— Только для тебя. Брэм заколебался.

— А можно я приведу пару друзей? Фин мгновенно насторожился.

— Каких же это?

Сдерживая раздражение, Брэм криво усмехнулся:

— Не Косгроува, успокойся.

— Боюсь, я стал разборчив. Несу ответственность за эти кошмарные восемнадцать лет, и у меня есть жена, пережившая немало скандалов.

— Бог мой, — воскликнул Брэм, — тебя действительно кастрировали!

— Брэм, это не…

— Лорд Лестер и его сестра. Я… взял парнишку под свое крыло. — А он не видел Розамунду три дня после того вечера, когда поцеловал ее. Лишив себя возможности встречаться с ней, он не перестал чувствовать беспокойство и раздражение каждый раз, когда думал о ней.

— Ну, приводи их. В семь часов. — Финеас вынул из кармана часы и откинул крышку. — Я думаю, успею на мою встречу. Покидаю тебя. Ничего не воруй в музее, или я сам выдам тебя.

— Да, да. Беги скорее, обещаю быть паинькой.

Усмехнувшись, Фин похлопал его по плечу и поспешил на встречу с архитектором. Брэм, как ему казалось, был рад за него, хотя ему доставляло большое неудобство, что вечера его друзей, даже когда они приезжали в Лондон, были заполнены семейными обедами и светскими приемами, кончавшимися рано, так, чтобы они успевали вовремя вернуться к обожавшим их женам.

Вздохнув, он вышел из музея. Ему надо было сообщить Лестеру, что они приглашены еще на один обед. Удобнее всего было бы оставить записку, но он не пренебрегал так называемыми обязательствами перед Розамундой. И, черт побери, ему хотелось увидеть ее.

С этим идиотским желанием он подъехал к Дэвис-Хаусу и постучал в парадную дверь. Прошло несколько секунд, и дверь распахнулась.

— Милорд, — поклонился ему дворецкий.

— Лестер дома?

— Нет, милорд. Полагаю, он завтракает с лордом Косгроувом.

Проклятие!

— Леди Розамунда?

— Если вас не затруднит подождать в гостиной, я доложу.

По крайней мере хоть она дома. И ему было позволено войти в дом. Бывали случаи, когда его не пускали дальше холла. Репутация опасного повесы тянулась за ним шлейфом.

У Розамунды оставалось все меньше времени, чтобы решить, поможет ли ей его помощь при следующей встрече с Косгроувом. Брэм сомневался, захочет ли она вообще видеть его. С необъяснимой тревогой он ходил по комнате и ждал.

— Здравствуйте, Брэм.

При звуке ее голоса он резко обернулся. На ней было зеленое с желтым пышное муслиновое уличное платье, а поверх него наброшена накидка. Он был бы слепым, если бы не охватил взглядом всю ее — от уличных сапожек до красивого платья с низким вырезом, до пульсирующей жилки на ее горле, до рыжих волос с влажной прядью, упавшей ей на щеку.

— Розамунда. Я… я не помешал? Она смахнула со щеки прядь.

— Я помогала переставлять мебель в гостиной. Вслед за ней в комнату вошла горничная, что ему совсем не понравилось. Проклятые приличия.

— Значит, мне уйти?

— Не знаю. Зачем вы здесь?

В его голове было пусто, как на чистом холсте художника. Через мгновение он вспомнил.

— Я приглашаю вас и вашего брата снова пообедать со мной в доме лорда Куэнса, в Бромли-Хаусе. Это на Сент-Джордж-стрит. Вы его знаете?

— Вы знакомы с лордом Куэнсом?

— Более близко с его братом Фином, но да, знаком. Поедем?

У нее дрогнули губы.

— Марта, оставь меня на минуту, ладно? — Но ваша мама сказала…

— Я полагаю, моя безупречная репутация всем известна, — перебила ее Розамунда. — Пожалуйста, Марта.

Горничная повиновалась и поспешно вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Но Брэм продолжал стоять на месте, и половина комнаты разделяла их. Обычно ему было достаточно мгновения, чтобы понять натуру человека и его намерения; этот дар был очень кстати во время игры в карты и помогал избегать дуэлей с обманутыми мужьями. Но сегодня он не мог догадаться, о чем думала Розамунда.

— Я полагала, вы уже забыли меня, — сказала она, помолчав. — Поцеловали, и вас это позабавило, или выиграли какое-то пари, заключенное с лордом Косгроувом, или что-то еще, и отправились одерживать следующую победу.

Брэм поднял бровь.

— Вы сердитесь на меня? За что? За то, что был только один поцелуй? За то, что я не испортил вашу репутацию?

— Все-таки я совсем мало вас знаю.

В жизни Брэма было немного моментов, Когда он чувствовал себя совершенно растерянным.

— Я считал, что поступаю бескорыстно. Видимо, ошибался, у меня мало опыта.

Розамунда насмешливо фыркнула. Он подошел ближе.

— О, вы находите это забавным, не так ли? Если бы вы имели хоть малейшее представление о том, что бы я хотел сделать с вами, то убежали бы от меня.

Насмешка погасла в ее зеленых глазах.

— Вы пытаетесь убедить меня, что между вами и лордом Косгроувом нет никакой разницы?

Не в силах удержаться, он дотронулся до нее и провел пальцем по ее руке.

— Очень небольшая, — согласился он. — Мы оба убежденные гедонисты, которые пекутся только о своем удовольствии и ни о чем-то другом.

— Но вы предложили помочь мне.

Да, он предложил, а причина этого с каждой минутой казалась все запутаннее.

— Я знаю. Меня это тоже удивило. Но я дал слово и пытаюсь делать все возможное.

— Вы очень интересный человек, — сказала Розамунда. — И у вас есть друзья среди женщин. Настоящие друзья. Не думаю, что лорд Косгроув может похвастаться этим.

Он улыбнулся, искренне польщенный:

— Благодарю вас, миледи. Поскольку я уже здесь, не поцеловаться ли нам опять, или вы желаете пройти по садовой дорожке немного дальше?

Она отступила назад.

— Это не очень романтично.

Потребовалось несколько больше самообладания, чем он мог ожидать, чтобы не сделать шага к ней.

— А уж как прозаичен ваш предполагаемый муж! Не ждите от него букетов цветов. Если вы все же их получите, это будут скорее всего ядовитые сорняки.

Розамунда заколебалась.

— Он намеревается убить меня?

Всерьез ли обеспокоена своей участью эта девушка?

— Я полагаю, что нет. — Брэм некоторое время смотрел на светлые веснушки, рассыпанные по ее переносице, — Кинг манипулирует людьми, — медленно произнес он, все еще не уверенный до конца, стоит ли продолжать эту игру. Чтобы выиграть, ему надо, чтобы жертва переступила черту, которую никогда бы не хотела или не осмеливалась переступить. Некоторые кончали погубленной репутацией, потерей чести, состояния. Другие умирали, были убиты или кончали самоубийством.

Она нервно и неестественно засмеялась:

— Может, не стоило этого говорить… Сомневаюсь, что у вас найдется десять тысяч, чтобы одолжить мне. Ведь так?

Настала его очередь мрачно улыбнуться:

— Я, как и ваш брат, ежемесячно получаю деньги на свое содержание. Но в данный момент меня снова лишили его. — В основном он жил на деньги, выигранные в карты. Но стоило ли посвящать ее в подробности своего финансового положения?

— В любом случае это не ваша беда, Брэм. Мне не следовало обращаться к вам за помощью.

Новая волна гнева захлестнула его. Косгроув, Лестер, лорд и леди Абернети, они все заключили выгодные для себя сделки, предоставив ей, ни в чем не повинной, расплачиваться за них. Негодование было незнакомым ему чувством, и оно ему совсем не нравилось.

— Есть одна услуга, которую я могу оказать вам, Розамунда.

Он не успел сообразить, что он тоже по-своему использует ее, точно так же, как и остальные. Не думая ни о чем, он взял ее за руки и притянул к себе. Кинг предоставил ему повод помогать ей, но истина заключалась в том, что он целовал ее не для того, чтобы помочь ей, а потому что ему этого хотелось, и это его тревожило. Как мало он себя, оказывается, знает.