Я отпустил девушку, она тут же по-детски отползла за спину сестры.

  - А ты? Ты прощаешь? - повернулся я к восточной красавице.

  Та тоже кивнула, не поднимая глаз. Есть, и этот рубеж прошли. С Маркизой мы поговорим позже, наедине, более обстоятельно. Когда мы вдвоем, она всегда более разговорчива, чем в чьем-либо присутствии. И тогда уже окончательно расставим все точки.

  - Но это ведь не все, Хуан, да? - язвительно бросила наша комвзвода, поднялась, и, нервно кусая губы, принялась мерить шагами спальную каюты. - Мы можем "поехать дальше". Можем "принять чужую правду", точнее, возможность ее наличия. Но дело с мертвой точки не сдвинется. Неправда ли?

  Я молчал, пытаясь прочувствовать, что именно творится у нее внутри.

  - И в следующий раз ты точно так же будешь стрелять в меня и Мию, когда мы попытаемся тебя арестовать. Не понимаю тебя, что мы решили? До чего договорились?

  - Ты сделала все правильно, Патрисия, - улыбнулся я ей. Мягко, насколько мог.

  - Я не просила называть меня Патрисией! - вспылила итальянка, но это был лишь повод выпустить эмоции.

  - А я буду тебя так называть! - крикнул я в ответ и выдавил победный оскал. - Хотя бы среди своих. Как и ее - Гюльзар, - кивнул на сидящую на дальней кровати Маркизу. - Не знаю, девочки, от какого прошлого вы прячетесь, но здесь, во взводе, все маски будут сорваны, а стены разрушены. ВСЕ стены! - вновь повысил голос. - Всегда! И если кто-то не хочет этого - предлагаю высказаться. После чего, скорее всего, расстаться. Стен между своими быть не должно; если они есть - то никакие мы не "свои"!

  Вот так. Жестко, четко, по делу. И чтобы все поняли, я - член взвода, и участвую в создании внутренних связывающих традиций наравне со всеми. И даже ставлю условия.

  Обе напарницы, объекты наезда, отвернулись. Кассандра сложила руки на груди оперлась о дверцу встроенного в стену шкафа. Задумалась. Да ладно, девочка, до потери власти тебе еще ой-как далеко, а до этого момента мы обязательно станем друзьями. Ты же чувствуешь это.

  Чувствовала. И убедившись, я перешел в наступление, решая самую серьезную из накопившихся в наших отношениях проблем.

  - Прости, Патрисия, - продолжил я почти шепотом, без эмоций. - Я должен извиниться перед тобой. Я взвалил на тебя эту грязь - метание между приказом и совестью. Мне жаль.

  Кассандра молчала. Ободренный, я продолжил.

  - Ты выполняла приказ, но суть приказа - нарушение единства взвода, твоей семьи. Ты могла бы сказать себе: "Он вел себя как плохой мальчик, мы обязаны были сделать это". Но понимаешь, что я в чем-то был прав. И обвинив меня, автоматически признаешь, что вы вновь лишали меня возможности выбора. Как там, в сто шестнадцатой, - кивок на Гюльзар. - Это ты чувствуешь, Патрисия? Это не дает тебе покоя?

  Итальянка молчала.

  - Это все из-за меня. Я подвел тебя к этой черте, и мне жаль. Поверь. Просто прости меня, и все-таки давай именно "проедем", будем жить дальше, словно этого не было. Ты была права, я не прав, и это не должно стоять между нами.

  - Не получится, - покачала она головой. - Не получится "проехать", я уже сказала. А что будет в следующий раз? А вдруг они прикажут стрелять в тебя на поражение?

  - Но ты признаешь, что без меня девочек могли расстрелять? Там, в ТОЙ реальности?

  Она кивнула. Да, это был единственный фактор, который мешал примирению. Не признавай это она, моя выходка теряла бы всякий смысл, я превращался бы для нее в обычного хулигана - выпендрежника.

  - Я просто не мог иначе, - вырвалось у меня. - И это не повторится.

  - Где гарантия, что не повторится? - выдавила она злобный оскал. - Откуда ты можешь гарантировать такое?

  - Оттуда, что я планировал делать все так, чтобы никто не пострадал, - парировал я. - Просто Мия попала под маховик, только и всего. Арестуй вы меня - я сказал бы вам "спасибо".

  - Сказал бы, Патрисия! - закричал я. Девчонки вздрогнули, вжимая головы в плечи. - Так и есть! Потому, что в той ситуации ТЫ была права! Ты, а не я! Ты выполняла приказ, исполняла долг! А долг выше чести, выше наших внутривзводных условностей!

  Глубоко вздохнул, сбрасывая накал в голосе.

  - Ты поступила правильно. Единственно верно. Ты должна, обязана была исполнить приказ, нравится тебе это или не нравится. И благодаря тебе, только тебе, вы с девчонками всего лишь под замком и без оружия. Заупрямься ты - и вас вышвырнули бы в народное хозяйство, всех пятерых, как ненадежных, плевав, какие отношения нас связывают. Мне бы ничего не было, для Паулы это не смертельно, а вас бы просто вышвырнули.

  - А теперь не вышвырнут? - скривилась она.

  - Теперь - нет. Вы лояльны, и лояльность эта выше нашего единства. Это тест, Патрисия, который вы прошли. Помурыжат, естественно, отказ Гюльзар так просто не спишешь, но всё успокоится.

  - А почему бы не вышвырнуть ее одну? - Итальянка кивнула на дальнюю кровать.

  Я пожал плечами.

  - Она слишком хороший снайпер. Нет, что-нибудь придумают, будут наблюдать, но оставят. А Паула вообще неподсудна - родственница королевы.

  - Так что ты спасла взвод, - подытожил я, добавив в голос максимум теплоты. - Когда я, пусть и невольно, пытался его развалить. И я повторяю, я прошу у тебя прощения. Прости...

  Встал, подошел к ней. Обнял.

  - Ты - настоящий командир. Думаешь обо всех. А я...

  Она прижалась к моей груди, улыбнулась. И, кажется, только после этой фразы начала успокаиваться по-настоящему.

  - Ты и правда так считаешь?

  Я кивнул.

  - Хуан, сейчас это был только тест, для всех нас. Но может настать день, когда тесты кончатся. Например, когда королева Фрейя прикажет арестовать тебя. Всерьез. Мне и девчонкам. Что тогда?

  Я провел рукой по ее волосам.

  - Думаю, ты сделаешь правильный выбор. Каким бы он ни был.

  Отстранился.

  - Ты все сделаешь правильно, я уверен.

  - Я боюсь, Хуан. - Она опустила голову.

  - Не бойся. - Я вновь выдавил улыбку. - Не забивай голову лишним мусором. Мы живем не завтра, мы живем сегодня. А сегодня надо решать лишь сегодняшние задачи.

  Она скупо улыбнулась.

  - И все-таки, я бы выстрелила в тебя позавчера, понимаешь? Где гарантия, что не выстрелю ТОГДА?

  Я приподнял ее подбородок, посмотрел прямо в глаза.

  - Никаких гарантий. Но если это произойдет, ты сделаешь ПРАВИЛЬНЫЙ выбор. Поверь мне. И никогда не будешь раскаиваться.

  Она поняла. Все, что я хотел ей сказать. Сама подалась вперед и легонько, по-сестрински обняла. Я чувствовал ее смятение, борьбу внутри, но эта борьба постепенно сходила на нет, отпуская из оков неопределенности и неверия самой себе.

  Наконец, когда она окончательно успокоилась, я услышал ее слова:

  - "Пятнашек" не вернули. Хочешь, мы найдем тебе на вечер девочку вместо "крестниц"?

  - ??? - Я подался назад, не зная, что сказать на такое в ответ.

  - Да тут каждая вторая мечтает с тобой переспать! - словно объясняя элементарные всем известные вещи развела она руками. - Это не сложно. Или у вас отношения с Мартой? Или не с Мартой? - глаза ее лукаво прищурились.

  Такого громового раската смеха каюта номер тринадцать не слышала еще никогда. Кажется, я принял правильное решение, и остаток моего "курса молодого бойца" скучным не будет.

  ...Ну вот он, мой внутривзводный Рубикон, примирение. Первый, самый напряженный этап. Это не конец, нет, дорога к полному пониманию займет у нас немало времени, и торной назвать ее будет сложно. Но начало положено.

  - Итак, объект выехал, - вновь вывела меня из состояния то ли полусна, то ли созерцания Катарина. - Будет около дома минут через тридцать. Итоговый прогон. Хуан?

  Посреди прохода между креслами заднего салона "Эспаньолы" вновь активировалась голограмма двора элитного охраняемого дома, где должна пройти операция. Я подался вперед.