- ...Все в порядке? - участливо спросила она, когда все закончилось, и с меня сняли приборы.
- Нет. Голова кружится.
Она кивнула. Ждала подобной реакции?
- Вы добавили мощности? - удивился я.
- Ты не рад? - Она искрометно улыбнулась. - Мне казалось, ты сам об этом просил.
- Да, но добавили вы не тогда, когда просил, а сейчас.
- Тогда было нельзя. - Она отрицательно покачала головой. - Тогда мы только изучали воздействие на твой мозг, как он справляется с нагрузками. Это было опасно.
- Судя по всему, справился? - ухмыльнулся я.
- Скажем так, адаптировался, - мягко сформулировала она. - Нагрузку можно добавить. Теперь дело пойдет быстрее. Хуан, думаю, за год мы нагоним график наших девчонок.
- Год? - кажется, округлил я глаза. Она довольно улыбнулась.
- Год. А ты думал, сколько? Или считаешь, наши девочки раскачиваются на аппарате десятилетиями?
- Нет но...
- Перед Полигоном они маленькие, Хуан. Им всего по тринадцать - четырнадцать. Мы бережем их, оттого и растягиваем процесс на три-пять лет, - пояснила она тоном доброй воспитательницы. - Твои же тесты показали, организм способен к нагрузкам, и задерживать его развитие искусственно оснований нет.
Вот даже как? А жить-то становится все интереснее и интереснее! Это что, мое обучение здесь не так уж сильно затянется?
Получается, да. Они в самом начале дали хорошие нагрузки, от которых я чуть не отдал коньки, два месяца маялся головными болями, но заставили мозг адаптироваться... Чтобы вновь дать большие нагрузки, но теперь уже без боязни навредить. Ай да Рамирес! Ай да королева!
Больше за день ничего не произошло. Вели меня до "мозговертной" и от нее конвоем из пяти "морпехов", коридор перед нами был заранее очищен - во избежание, соответственно, я даже издалека не мог увидеть никого из обитателей корпуса.
Ночь по моим подсчетам должна была пройти так же спокойно, как и предыдущая - не делаются большие дела нахрапом. Речь в данный момент идет не о моем наказании (накажут, как же без этого), а о планировании действий после. Я сделал девочкам предложение, от которого они не могут отказаться: даже если захотят, их просто заставят его принять. Заставят встретиться и поговорить со мной. И вот этот раунд, переговоры, станет определяющим. Именно там решится судьба противостояния. Соответственно, прогадать сеньорины не могут: если я проиграю - придется выгонять меня. Либо утилизировать. Что не входит в их планы. И что особо прискорбно, подыграть мне они не могут так же - будет слишком заметно.
Сон не шел, и когда неожиданно скрипнула дверь камеры, удивленно подскочил. Да-да, такой здесь анахронизм: кроме плиты гермозатвора и защитных створок, камеры отчего-то имели еще и тяжелые скрипящие двери, запираемые простым механическим ключом. Видно, на случай массового отказа электроники, или захвата недоброжелателями обоих пультов управления: и центрального, и местного, находящегося на территории тюремного блока. Сел, уставился на вошедших сеньор. Две из них, само собой, "морпехи", дежурящие сегодня в тюремном блоке, но две другие... Я поежился.
- Я вас слушаю, сеньорины и сеньориты! - бодрясь, усмехнулся под нос.
- Пошли, - произнесла Оливия. Которая Бергер. Та самая высокомерная дрянь, что охраняет старшую принцессу.
- Зачем? Мне и тут хорошо! - Я не ломался. Просто отвращение к ней во мне так и жило. Не совсем отвращение, скорее неприязнь, но неприязнь стойкая.
- Комедию не ломай! - недовольно буркнула Мамочка. По лицу ее читалось: устала, вымоталась, а тут этот еще выделывается...
Пришлось тяжко вздохнуть и встать. С Мамочкой, хранительницей бывшего девятого взвода, того самого, вступившего в бой на Земле, когда покушались на младшую принцессу, спорить не стоит. Они - герои, на хорошем счету, уважаемые люди. Да и ко мне отнеслись неплохо, единственные в этом гадюшнике...
Девочки пошли впереди, "морпехи" по бокам. Вроде как охраняли, хотя все прекрасно понимали, это лишь дань требования инструкции. Согласно которой же свидание с посторонними лицами заключенному не положены. Я про себя усмехнулся: корпус кишит противоречиями, каждое из которых отчего-то возводится в рамки закона, и все воспринимают это нормально. Где еще такое возможно?
...Итак, мое предложение приняли. Приняли с даже большим энтузиазмом, чем я предполагал. С подачи "великолепной пятерки", естественно, к "миротворческому процессу" были привлечены наличествующие силы кадровых хранителей - как инструмента, способного отрезвить девочек сорок четвертого взвода, раскрыть им глаза на то, что они упрямо не хотят видеть. А так же проконтролировать исполнение наших с ними возможных договоренностей.
Как среди резерва есть "профсоюз", среди хранителей есть собственный совещательно-решательный орган - игра в демократию тут поставлена на широкую ногу. И решения этого органа вещь обязательная, ибо девочки, отрывающиеся от коллектива, рискуют вылететь как минимум в резерв - подставить кого-то из своих при работе с "нулевыми" объектами - пустяки. Так что другие хранители - весомый аргумент, придающий важности мероприятию, но одновременно повышающий градус последствий в случае моего провала.
Впрочем, о последнем лучше не думать - не для того я бьюсь здесь, чтобы проваливаться. Я ДОЛЖЕН победить, иного пути нет, в противном случае вперед ногами и урна с прахом. Поэтому прямо сейчас, в данный момент, лучше ни о чем не думать и ничего себе не накручивать - будет легче импровизировать.
Пришли. Большая каморка, одна из вспомогательных библиотек. Наказующие лаконично остались за створками, что расставило точки над "i" в происходящем действии - оно неофициальное, но санкционированное.
Внутри было людно, человек двадцать - яблоку негде упасть, и система вентиляции не справлялась - ощущалась легкая духота. Большую часть присутствующих я раньше встречал, но попадались и мордашки, виденные впервые. Окинув всех внимательным взглядом, я взмахнул руками, для успокоения совести оставленные одетыми в браслеты, обозначая, что рад всех видеть. Действительно ведь был рад: больше суток в одиночной камере - то еще удовольствие!
- Привет!
- Привет...
- Привет...
- Доброй ночи...
Все присутствующие в той или иной степени поприветствовали в ответ, кроме шести представителей сорок четвертого взвода, сидевших за заботливо поставленным в центре помещения "переговорным" столом. Приглашенный жестом Оливии, я сел за него с другой стороны, положил руки перед собой и выдержал большую паузу, давя ею "сорок четвертым" на нервы.
- Ты хотел встретиться? - не выдержала Звезда, их комвзвода. - Мы встретились. Говори.
- Нет, это ты говори, - парировал я.
Она сделала удивленные глаза.
- Что я должна говорить?
- Свои претензии. Почему вы хотите меня уничтожить?
- Потому, что ты!.. - Она вспыхнула, покраснела, даже подскочила, но выразить толково свои мысли в присутствии уважаемого собрания не смогла. Здесь нужны аргументы, не эмоции, а к такому девочки, видимо, не готовились.
- Ты уничтожил нашу подругу, - наконец, спокойно сформулировала она, взяв себя в руки. - Сделал ее калекой. Из-за тебя ее вышвырнули в запас.
Вновь молчание. Что, и это всё? Даже скучно как-то!
- Дальше, - милостиво разрешил я и придавил взглядом.
Звезда стушевалась. Посмотрела на Оливию, стоящую с отрешенным видом, но на самом деле внимательно меня слушающую.
- Затем ты напал и избил Натали, другую нашу подругу, - продолжила она с жаром, вновь собравшись.. - Даже если учесть наше противостояние, что было до, то мы тебя просто били. Ты же отправил ее в лазарет, и ей так же, как и Алессандре, светит комиссия профпригодности.
