— Я знаю. Но… Никто не застрахован от несчастных случаев.

— Теперь понимаешь, каково было донье Катарине знать, что ее дочь, наследница престола, проходит кровавый Полигон, и не сметь вмешиваться? — победно улыбнулась Елена. — Она не вмешалась тогда, Мишель, и ты видишь, кем в итоге стала плаксивая Лея.

Следом был еще ангар, и вновь куча препятствий, оформленных под «естественные». На сей раз бои в колониальном городе, где трудно развернуться, но где полно всяческих ходов, лазов и прочих прелестей. Тут мне нужно было постоянно двигаться, очень быстро, прыгать и маневрировать. Боты уже не ходили — бегали. Медленно, не так, как я, скорее это походило на быстрый-быстрый шаг, но с учетом их количества выходило, что это много. А еще эти твари стали умнее. Теперь они не волоклись за мной толпой тупых мертвяков, а рассосавшись небольшими группами, старались перекрыть как можно большее пространство.

Вновь тоннели, и вновь ангар. Позже я узнал, что они объединили для испытания несколько дорожек, открыли переборки между ними, заодно сконструировав несколько новых залов на имеющимся в подземелье пустом пространстве — современные технологии и обилие места в позволяли творить чудеса. Вновь препятствия, вновь обилие ботов и…

…И я чуть не попался. А точнее не «чуть», попался. В последний момент уклонился и получил прямой по скуле. Опять поправка, получил БЫ, не будь на мне полушлема, но мыслю я привычными бойцовскими категориями.

Поскольку непосредственно за мной никого не было, я вступил в бой, ушел от следующего удара и напал сам. Хрясь!!! И с позором отскочил в сторону. Рука не болела, но это заслуга скафандра — без его приводов и компенсаторов не смог бы пошевелить ею еще долго. Бот не защищался, не ставил блоки, не разрывал дистанцию… Он просто был ботом. Металлическим, не чувствующим боль, не реагирующим на удары. Я тупо бил в железяку, прикрытую человеческой кожей, и всё. Используя скафандр, можно чувствительно пробить его, что-нибудь сломать, привести в негодность, выведя его из строя, но не с моей гидравликой. Достаточно неуклюжая, хоть и мощная контратака робота, удар которого я отвел в сторону, вновь моя атака… И вновь никакого результата, за исключением того, что робот упал на землю. Но это уж точно его не остановит. Памятуя о его «коллегах», я развернулся и дал деру — это был самый оптимальный выход в сложившейся ситуации.

…У, чурбаны железные! Терминаторы, блин! Я ругал и ругал ботов, как будто они были в чем-то виноваты. Только теперь я понял подоплеку испытания — я не могу победить. Лишь бежать. Правильно, моя цель — дойти, геройство с моей стороны в планы сеньор офицеров не входит, а значит, и навыки боя мне в испытании не нужны. Но как же с ними справиться, если меня все-таки обложат?

…Накаркал, обложили. Штук восемь ботов, с разных сторон. Почти не размышляя, на голом инстинкте, я прыгнул вверх — на очередное препятствие, и недопрыгнул — нога сорвалась. Я чуть не шмякнулся на землю и похолодел от ужаса:так по дурацки погибнуть? От страха в мою кровь выплеснулись тонны адреналина, я смог совершить рывок, на который в жизни не был способен, да еще в неудобном доспехе, и у меня почти получилось спастись… Но один из этих болванчиков цапнул меня за ногу. Цапнул и потянул к себе.

Я схватился за балку и принялся отбиваться другой ногой, но это было то же самое, что палить ракетами по астероиду. Я снова подумал, что все, мне конец, и вдруг эта скотина меня… Отпустила.

Догадываюсь, кто это сделал. Правильно, веселье только началось, самое интересное впереди, зачем лишать себя удовольствия? Дать глупому птенцу побарахтаться и гуманно, и весело. Если дурень — это ненадолго, если нет… Смотри про гуманность.

Я забрался наверх, на эстакаду. Лег на неширокую балку, на которой еле балансировал, чтоб не свалиться. Блин, и что же делать?

Решение пришло само. Исхитрившись не упасть, я прыгнул — как можно дальше вперед, за спины окруживших меня кольцом роботов. Кажется, выбрал не то направление, но прыгать сюда легче, чем в направлении правильном — их тут меньше. Все-таки мозги у ботов есть. Кувырок.

Есть, получилось, вскочил на ноги. Ближайший «друг» бросился на меня, но я ушел. Спокойствие, Шимановский, только спокойствие! А теперь вперед! До одури вперед! Не стоять на месте!..

…Все-таки я зря не послушался сеньоры полковника. Не стоило терять голову. Они поймали меня в ловушку, причем, скорее всего, случайно. И снова я на высоте.

Площадка на этой эстакаде была поболее, давала мне возможность осмотреться, но увиденное не радовало. Вокруг меня толпилось около четырех десятков металлических «друзей», взяв в плотное кольцо. Со всех сторон. Блиииин!

Я собрался и снова прыгнул. Но не рассчитал, и когда выходил из прыжка, подвернул ногу.

В глазах потемнело. Больно! Я громко, вслух, выругался, смешивая выражения обоих родных мне диалектов. Тело же мое, на автопилоте, гонимое адреналином, невзирая на боль, бросилось к следующему препятствию и полезло наверх. Упал, привалившись спиной к балке. Плохо, Шимановский! Плохо! А ну-ка быстро успокоился!..

Аутотренинг не сразу, но подействовал — боль унялась, разум прояснился, панику удалось обуздать. Теперь нужно осмотреться.

М-да, я попал. Число ботов выросло десятков до шести. Больше прыгнуть не удастся. Тем более, с поврежденной ногой. Нога болела, и это было плохо, хотя, вроде не сломал. Но мне хватит. Как же так, почему доспех не защитил? Выходит, и доспехи не всемогущи, даже такие? И что делать теперь?

Время шло. Я все лежал и лежал, судорожно сжимая винтовку, тяжело вдыхая и выдыхая регенерационный воздух. Ничего в голову не приходило. Легко сказать, «дойди»! Попробуй, дойди тут! У меня имелось две мысли относительно грядущего, но обе не вселяли оптимизма. Первое — сдаться. Включить седьмую линию и честно сказать, что поднимаю лапки кверху. Но что произойдет тогда?

Они не дадут второй попытки. Отправят домой, как непригодного. Нет, в покое меня не оставят; раз я важен, будут мурыжить дальше, куда-то втягивать. Просто о корпусе в этом случае я могу смело забыть, как и о защите, и планах на будущее. Я так и останусь игрушкой, до конца жизни, потому, как не вижу больше на планете ни одной структуры, способной дать то, что мне нужно.

И вторая мысль, немного схожая с первой, но имеющая существенное отличие. Они остановят роботов, в последний момент. Не дадут мне умереть. Но последствия этого шага точно такие же — здесь нужен я не буду. Разница? Разница в том, что так я сдамся, а так «погибну», для НИХ второе предпочтительно. Но скользкий момент: я не уверен на сто процентов, что они отключат роботов.

«Это жестокий мир, Хуанито! — проснулся внутренний голос. — Мир валькирий и амазонок, не знающих, что такое жалость. Только уважение, которое вначале нужно заслужить. Со щитом, или на щите — к сожалению, это до сих пор актуально».

Со щитом у меня не получилось. Нога не дала. Я даже не прыгнул, просто встал, и приценился, как бы получше это сделать, и понял, что прыжок будет обречен. Роботов слишком много. И еще эта долбаная винтовка мешает, болтается тут, как…

Мозг уцепился за мысль: «…КАК ВИНТОВКА!!!»

«Она настоящая?» — вспомнились мои слова. — «Конечно. У нас все настоящее!..»

И тут же: «Ты ничем не лимитирован. Можешь делать все, что хочешь. Главное дойти» «ВСЁ, что хочешь!!!…»

Я снова присел и привалился к балке. Насколько она «настоящая»? От ответа на этот вопрос зависело мое будущее. Там, за гермозатвором, в ожидании, когда нас позовут, я стрелял из точно такой же, но другой, находившейся в помещении стрельбища. Эта на время моих упражнений хранилась в руках Катюши. Вопрос: «Почему»? И закономерный ответ: «Потому, что не заряжена, не предназначена для стрельбы. Только для занятий на полосах и тренажерах, в качестве балласта».