Естественно, влиться в ряды живущих вековыми традициями латинос оказалось невозможно, особенно людям, живущим своими вековыми традициями, и тем более, исповедующим другие религии. Даже без учета передающегося из поколения в поколение чувства ненависти. И оказавшись в центрах теперь уже латинских мегаполисов, эти люди живут изолированными общинами, вступая в брак лишь с представителями своего круга, поддерживая исторические традиции и культуру.

Именно это заинтриговало в незнакомке, озабоченно вышагивающей по соседнему ряду. Она была НЕ ИХ круга, несмотря на гордо сияющий на груди, в районе декольте, священный религиозный символ церкви Благоденствия, Священный Круг из синтетического алмаза. Дорогая штукенция! Тот, кто ее носит, не может не быть религиозным по определению. А тот, кто религиозен, не позволит себе вольности вроде короткой юбки.

Это была девушка-тайна, девушка-загадка, и учитывая, что она была просто великолепно, невозможно красивой, я не мог не подойти и не познакомиться.

– Привет. Подсказать? – подъехал я ближе, наблюдая, как она мечется перед стеллажами с молочными продуктами.

Девушка обернулась и глянула на меня… Дико глянула, как на надоедливую муху, но размером со слона. Ведь мухи размером со слона по определению заслуживают внимания, оставаясь при этом всего лишь мухами. Мне этот взгляд не понравился, но я был готов к подобному развитию событий – алмазный Священный Круг намекнул, что вряд ли знакомство с первой минуты пойдет по маслу.

– Меня зовут Хуан, сеньорита. – Я улыбнулся самой доброжелательной улыбкой. – Я увидел, что вы испытываете сомнения, и решил помочь. Если моя помощь требуется, конечно.

Выражение лица незнакомки изменилось. Она подобрела, хотя была все еще насторожена.

– Сеньор всегда помогает сеньоритам в супермаркете? Или только когда имеет цель затащить их в постель?

Глаза ее холодно блеснули. Я понял, что нарвался на какую-то тайну, на что-то личное, что она подсознательно переносит на всех самцов. Стало неловко.

– Простите, сеньорита. – Я вежливо поклонился. – Не имел цели вас обидеть. Мое почтение!

Я развернулся и удалился, отметив, что даже вот так, с обломом, настроение перешло плюсовой рубеж. Жизнь налаживается!

Минут через пять она вылетела из головы, как эпизод, совершенно не влияющий на тебя в жизни. Через пару дней я бы ее вообще не вспомнил. Но высшие силы распорядились по иному.

– Сеньор извинит меня? Я не хотела грубить. – Она вышла навстречу, обогнув стеллаж, у которого я задержался, с другой стороны. Я аж разинул рот от удивления – чего-чего, а продолжения знакомства не ждал. – Само вырвалось. – Ее губы сложились в извиняющуюся улыбку.

Смущение ее выглядело искренним, как и раскаяние. Я пожал плечами.

– Мне все равно, сеньорита. Но если вас это успокоит, я не обиделся. – Я вновь выдавил улыбку, но на сей раз скромную. Теперь мне хотелось, чтобы восточная красавица ехала со своей тележкой дальше. Ну их, этих представителей чуждых культур!..

Она тоже улыбнулась, но как-то лучезарно:

– Человек не может победить зло вокруг себя. Я могу победить его лишь внутри, а я сорвалась. Теперь вижу, вы не замысливали дурного, как некоторые, и мне стыдно, что не удержала его. В мире стало больше зла, а это плохо.

Так-так, религиозные дебри! Вера в Священный Круг жизни – не совсем религия, это скорее философия, возникшая на ядерных развалинах Третьей мировой войны. Возникла она, как и все религии, на Востоке, то ли в Иране, то ли в Пакистане, в местах, наиболее других пострадавших от войны. В одном из лагерей беженцев на окраине какой-то радиоактивной пустыни появился вдруг человек, оставшийся в истории как Пророк. Просто Пророк, без имени, но с большой буквы. Он организовал и утешил отчаявшихся озлобленных людей. Дал им надежду на будущее, не зависящее от гуманитарной помощи аргентинских и бразильских миротворцев. Дал им нечто, что заменило не греющую сердца старую религию. И отчаявшиеся люди поверили ему, пошли следом.

А уже через десятилетие те же Иран и Пакистан восстали из пепла. Просто восстали, не как региональные державы, естественно, но в контролируемом разношерстными бандами послевоенном хаосе, царящем тогда за пределами зон контроля миротворцев, само их возникновение казалось чудом.

Естественно, как любая новая религия, отвечающая требованиям насущного дня, вера апокалипсиса начала распространяться со страшной скоростью, как раковая опухоль, больше всего поразив пораженные войной бывшие исламские страны, а также лежащую в руинах Европу. Дальше ее распространение остановилось, стабилизировалось, но это тема отдельного разговора. Могу только сказать, что эта религия не похоже ни на что, привычное слову «религия» для нас, исторических христиан. Возможно, буддизм ей ближе всего, хотя, в сущности, так же далек от ее базовых понятий и структуры. И разобраться в ее тонкостях чрезвычайно сложно для непосвященного человека.

Однако именно сейчас, именно под настроение, какое одолевало меня несколько дней, захотелось вдруг потрепаться и пофилософствовать. Чокнутая? Ну, так и меня нормальным назвать сложно!

– Хуан! – Я вновь протянул руку. – Я тоже против того, чтобы зло выливалось во внешний мир. Я за гармонию в мире внутреннем. – И вновь улыбочка. Да пошире, пошире! Девушка идет на контакт, и это не привычная девушка, а нечто, с чем(с кем?) я ни разу дела не имел. Давай, дружище, дерзай!

– Пенелопа. – Она пожала мою руку. Когда же попыталась высвободить, я мягко, но настойчиво потянул и приблизил ее к губам, как принято в высшем обществе.

Имя мне понравилось. Оно лишь подтвердило окультуривание. Воодушевленный, я перешел к следующей фазе знакомства:

– Пенелопа, вы знаете, что вы очень красивая? И необычная?

Она пожала плечами. Максимально равнодушно. Но при этом ей было приятно.

– Они обидели вас? Да? – я мгновенно посерьезнел.

– Кто? – она сделала вид, что не поняла.

– Те, кто хотел затащить в постель.

Глаза ее уперлись в пол.

– Я не хочу говорить об этом.

– Прошу прощения. – Я вновь пожал плечами. Но свое грязное дело сделал – женщины подсознательно ищут тех, кто может защитить их, а я намекнул, что отношусь к таковым. Перепрыгнув этим сразу несколько ненужных ступеней процесса знакомства.

– А вы откуда? – продолжил я. – Почему я раньше вас здесь не видел?

– Я живу на противоположном конце купола. Хожу сюда редко. У нас рядом есть другой магазин. – Она назвала мне улицу, на которой живет. Да, далековато! – А сегодня мне по пути.

– И как же отец отпускает вас одну? Да еще в таком наряде? – Я кивнул на ее юбку.

Она попасмурнела.

– Он… Понимает. Понимает, что это разные вещи, вера и одежда. Одежда не сеет зло. Зло внутри человека. Отец видит, что у меня внутри и отпускает. Хотя ему сложно.

– Старается идти в ногу со временем? – усмехнулся я. Она кивнула. – Ваши такой взгляд не разделяют. Я еще ни разу не видел кого-то из ваших в «имперской» одежде. И тем более не мог помыслить, чтобы с кем-то из них заговорить, познакомиться.

– А кто сказал, что они правы? – Девушка обезоруживающе, но совсем не похабно улыбнулась.

* * *

Следующие пятнадцать минут пролетели, как одна. Мы общались, хотя больше это напоминало волейбол. Натянутый такой волейбол, с сеткой из железобетона. Говорила она медленно, с неохотой, осторожными предложениями, но было видно, что поговорить хочет. В религиозные дебри не залезали, она, щадя меня, выдавала лишь общие тезисы, и можно смело сказать, что говорили мы «о погоде в Сан-Паулу». Но даже такой разговор с приятной девушкой на настроении сказался благотворно.