– Возьми. – Вместо приветствия, Лана протянула ей вещи, от которых у девушки подкосились коленки.
– Это обязательно?
Они кивнули в унисон.
Девушка молча нацепила на шею тонкую полоску пластика со встроенной внутрь электронной системой контроля и шокером, надела на запястья такие же, но поменьше. Лана, аккуратно отвернув ей волосы, активировала пломбы на застежке ошейника, затем и на запястьях. Ключ от них повесила на брелок и положила в карман.
– Достаточно? – фыркнула Бэль.
– Да.
Тут её тряхнуло. Совсем легко и на долю секунды. Но в глазах с непривычки замельтешило, девушка облокотилась на стол, чтобы не упасть, жадно вдыхая воздух. Из глаз её потекли обидные слезы.
– Это ты специально, да?
Лана кивнула:
– Надо было проверить, работает система или не работает. – И, глядя на заплакавшую девушку, едко бросила: – Бэль, милая, давай на будущее, во избежание недопонимания: если мы ещё раз провалим дело, то бишь если ты ещё раз от нас сбежишь по своим делам, нас утилизируют. А мы очень хотим жить. Ничего личного, просто мера предосторожности.
Девушка кивнула.
– Ладно, проехали, пойдём. – Лана протянула руку. В глазах её и голосе вдруг появилась теплота. – Расскажешь, кто он и что там у вас произошло?
Бэль шмыгнула носом и взяла протянутую руку.
– Он такой хороший, девочки…
Через пять минут после её ухода люк раскрылся и в кабинет вошёл невысокий человек плотной комплекции с графином в руке:
– Воды, сеньор граф?
Мужчина кивнул на стол и на кресло напротив. Вошедший сел.
– Что теперь делать?
– Ты о чём?
– О нападении на вашу дочь, сеньор. Кого из ребят подключать к этому делу?
Мужчина отрицательно покачал головой:
– Никого, Жан. Это не тот случай, – и, глядя на изумлённо взлетевшие вверх брови секретаря и давно уже просто друга, объяснил: – Изабелла сама найдёт всех. И сама накажет. Я дам ей карт-бланш, полную свободу действий. Пусть учится. Ты же залезь в архив гвардии и уничтожь все записи об этом инциденте. Чтобы не осталось ни одной ссылки, ни одного имени: будто и не случилось ничего вчера ве чером.
– Чтобы училась? – усмехнулся Жан.
– Да, ей будет полезно. Ты слышал, я вернул «девятку»?
Вошедший кивнул.
– Пусть всё, чем будет располагать Изабелла, – опыт этих девушек. И больше ничего – ни от нас, ни со стороны гвардии или Алисы. Ей давно пора повзрослеть и начать налаживать отношения с хранителями. Работа с людьми – это главный урок, который она должна усвоить.
Секретарь усмехнулся и расплылся в довольной улыбке:
– Вы, как всегда, хитры, сеньор граф, как всегда.
– Стараюсь, Жан, стараюсь.
– А парень? Что делать с ним?..
Граф задумался.
– Ничего, пусть себе живёт. Пошли кого-нибудь проверить его для порядка, на всякий случай. Связи с разведками, олигархами, прочей нечистью. Но мне кажется, ничего интересного в парне нет. Я знаю дочь, она могла выкинуть такой финт.
Хозяин кабинета вздохнул, собираясь с мыслями.
– После проверки пусть твой человек сотрёт о нём все данные, как и об остальном инциденте. Искать так искать – никаких лёгких путей. А когда она его найдёт и притащит ко мне… Если не передумает искать конечно же… – Он ехидно усмехнулся. – Вот тогда я и познакомлюсь с ним поближе…
Секретарь вышел. Мужчина поднялся и вновь запустил релаксационную программу, закрывая ею унылый вид венерианской равнины. Он не сказал Жану главного, почему так поступил. Дело вовсе не в том, чтобы она находила общий язык с охраной. Конечно, это важно, бесспорно, но девочки теперь в лепёшку расшибутся, а общий язык найдут. Дело в вызове, который подкинула судьба ему как отцу. Вызов под названием «влюблённая дочь». И его отцовская задача – сделать так, чтобы она не допустила ошибок матери, не стояла на коленях, прося прощения, много лет спустя, когда ничего нельзя будет изменить.
Любовь должна быть выстраданной, заслуженной, завоёванной. Если она преподносится на блюдечке с каёмочкой – это уже не любовь, а игра. Бэль слишком привыкла играть и теперь пусть сама борется за свои чувства. Или проверит их в бою…
…Или поймёт, что это совсем не то, что ей надо в жизни.
Он развернулся и вновь сел за стол. Впереди у него много работы.
Дверь открылась быстро. На пороге появился тот, кто мне нужен. За спиной его играла лёгкая зажигательная мелодия.
– Здорово, сосед!
Тот переступил порог и протянул мне руку:
– Здорово, Хуанито. Чё хотел?
Я показал ему коробку от подарка. Затем приоткрыл её и наполовину вытащил чёрный пластиковый диск.
– Можешь найти проигрыватель?
Сосед, а я точно знал, что он связан с разными ребятами, музыкантами, и может достать всё, что угодно, из мира музыки, удивлённо прицокнул языком и протянул руку к диску:
– Ого! Супервинил?
– Это хорошо или плохо? – Я сделал удивлённое лицо. Я рисковал, поскольку не знал, сможет ли он оценить мой подарок правильно. Мне повезло, не смог.
– Это супер, чувак! – Он постучал ногтем по пластине, но не там, где звуковые дорожки, а ближе к центру. – Эта штукенция офигенных денег стоит!
Я согласно кивнул:
– Точно.
– Наверное, штукарь-полтора? Щас же такие не делают!
– Больше бери. – Я картинно усмехнулся. – Два с половиной.
Он присвистнул и покачал головой.
– Где достал?
– Послушать дали, – уклонился я от ответа.
Глаза соседа вдруг загорелись любознательным огнём.
– А мне дашь?
– Самому только дали. – Я сделал вид, что задумался. – Давай так, ты тащишь проигрыватель, я его слушаю, а потом на неделю даю его тебе. Когда достанешь проигрыватель?
Сосед посмотрел на часы:
– Через полчаса.
– Идёт.
Он кивнул:
– Базара нет, договорились. Тогда завтра с утреца закинешь его, ага?
Я тоже кивнул:
– Договорились. Но не дай бог поцарапаешь… – Я погрозил кулаком.
– Да ты чё! Я чё, совсем не понимаю, что это такое? – замахал руками он.
«Угу, не понимаешь».
– Хоть одна царапина – заплатишь за него со своего кармана, – пригрозил я. Очень строго пригрозил. Но сосед – парень в теме, этот вряд ли испортит.
– Идёт. Ну, я пошёл, через полчаса жди.
Он прикрыл дверь, обулся и тут же проскочил мимо меня вниз.
У мамы, когда она меня увидела, сошла с губ радостная улыбка.
