– Магазины все равно открываются в одиннадцать. Потом, в них ничего нет. Мы уже разведали. Одни семечки. Берите Женю и приходите. Я зову Кипренского и ставлю чай.

– А Женя ушла…

Вот тебе бабушка и юркнула в дверь! Расшатались моральные устои сибирской деревни. Не судьба О.А. этой ночью покорять хрупкое женское сердце избранными стихами классиков. Но за себя-то я еще могу побороться.

– Тем более. Все равно вам не спать, ждать ее. Оставьте записку. Номер тот же, что и телефон. Восемьсот сорок восемь. А я иду к лифту встречать. Восьмой этаж.

То ли убедил, то ли у нее просто кончилась заготовленная программа сопротивления коварным соблазнителям. Люда дрогнула.

– Мне еще переодеться надо.

– Хорошо. Встречаю через десять минут.

– Лучше я сама приду.

Я сильно сомневался, что так будет лучше, но, в конце концов, надо верить чужим обещаниям. Тем более, когда ничего другого не остается.

– Вот и отлично, – сказал я. – Я вас очень жду. Ужинать не сажусь. Моя голодная смерть будет на вашей совести.

– Я приду. Целую.

И повесила трубку. Не дождалась ответного привета.

Я быстро навел порядок, сдерживая радость, чтоб, в случае чего, не особенно расстраиваться. Переоделся, умылся, почистил зубы. Спрыснул себя одеколоном. Заодно распылил немного по комнате – для облагораживания воздуха. Вдруг она придает большое значение запахам? У нас была такая знакомая, Лариса. Довольно красивая женщина, директор ДК в Череповце. Ей вдруг понравился Илья. Она пригласила его в гости с намеком, что муж Толя работает в ночную смену. Илья человек деликатный, ему неудобно было идти одному. Он испросил разрешения захватить меня и нашего администратора Иру Козлову. Тем более, у нас с Ирой как раз начинался роман. То есть свидание предварялось дружескими посиделками.

Хозяйка выкатила бутылку водки, еще одну мы принесли с собой. Расположились в красивой гостиной с шикарной мягкой мебелью. Мы с Ирой на диване, Илья и хозяйка в креслах напротив.

– Понюхайте, – мечтательно сказала Лариса. – Чувствуете?

Мы добросовестно зашмыгали носами. Особых чувств не было.

– Это румынский гарнитур. Он набит морской травой. Чувствуете запах?

Мы дружно согласились, что да, запах чудесный, а главное целебный.

Закуска соответствовала моменту высокой духовности – хлеб, капуста и винегрет. Я, правда, мало что успел попробовать, почти все сразу истребила Ира Козлова. Она тогда не думала о диете и отличалась совершенно беспардонным аппетитом. Пить она не умела, но из упрямства старалась не отставать от группы лидеров. Мы чокались за гостеприимную хозяйку дома, за прекрасных дам, за всех нас, за что-то еще. Немного поговорили. Илья уже начал прихватывать Ларису на предмет неземной любви, когда Ира вдруг поплыла. Она, как потом объяснила, «почувствовала себя беременной». Ее неудержимо стало рвать.

Первую струю принял на себя я, вторая досталась дивану. Дальше мы зажали Ире рот и довели ее до туалета. Таким образом, кое-что перепало и канализации.

Вечер был слегка омрачен. Но у нас оставалась почти бутылка водки на поднятие тонуса. Мою одежду застирали и повесили сушиться над газом. От предложенного халата я гордо отказался, но на всякий случай обмотал вокруг бедер полотенце. Иру Козлову перенесли отмокать в ванну. Диван вытерли мокрой тряпкой, хозяйку уверили, что запах морской травы не пострадал. Короче, приступили к продолжению.

К середине бутылки Илья закончил вялые объяснения в любви и повел Ларису в соседнюю комнату. Я включил музыку. И тут, как и следовало ожидать, щелкнул дверной замок и вошел муж Толя. Не дождался конца смены, сердце-вещун позвало в дорогу.

Это был не самый приятный момент в Толиной жизни. На его месте я бы тоже удивился, застав на собственном диване незнакомого голого мужика. Тем более, из другой комнаты поспешили выйти еще один мужик и раскрасневшаяся Лариса.

Толя оказался на высоте. Он не стал прилюдно выяснять отношения. Вежливо прослушал наши сбивчивые объяснения, сказал: «Я сейчас» и ушел. Вернулся через десять минут с еще одной бутылкой водки – купил у таксистов. Лариса подала новую порцию винегрета. И мы продолжили пиршество, только Илья, на всякий случай, пересел ближе ко мне, Разошлись на рассвете. К этому времени Ира частично справилась с недугом и даже могла самостоятельно попрощаться. Мне и сейчас интересно – сохранил ли хозяйский диван запах морской травы?

Я позвонил старине Кипренскому дать отбой воздушной тревоги.

– Олег Анисимович? Это Виталий. К сожалению, Женя ушла куда-то в ночь. Так что все отменяется.

– А может быть, пригласим эту Людмилу? Посидим, чаю попьем, поболтаем. Я уже как-то настроился.

Самое интересное – он говорил мне почти то же, что и я Люде. Только на полном серьезе, без подтекста. Парню скучно, если другим весело.

– Да нет, – отказался я. – Я уже спать ложусь. Устал. Надо восстанавливать творческую энергию.

– А-а-а, – протянул он. И сухо пожелал покойной ночи.

Теперь будет дутся. А что я должен делать? Ему перед сном поболтать не с кем, а у меня, может, судьба решается.

Я еще раз осмотрел комнату. Вроде, все в норме. Что на виду – аккуратно сложено, что не терпит взора – убрано подальше. Погасил верхний свет. Подумал немного и поставил настольную лампу на пол – необычно и грязи не видно. Включил телевизор на полную тишину, если придет – сразу выключу, чтобы не отвлекалась. Открыл консервы, опустил кипятильник в банку с водой. Вытянулся на кровати, расслабился. Лев готовится к прыжку. Жду в полной боевой готовности.

13.

Видно сокола по помету.

Пословица (искаж.)

Людмила постучала громко и уверенно. В фильмах так стучат перед выкриком «Откройте, полиция!» Я вскочил, молниеносно поправил кровать. По пути выдернул из розетки шнур телевизора. Распахнул дверь и галантно повел рукой:

– Прошу, пожалуйста!

– Добрый вечер. Это я.

– Добрый вечер. Очень рад. Проходите, садитесь. Сейчас будет чай. Вы замечательно выглядите.

Я сказал это автоматически, хотя выглядела она и в самом деле неплохо – подкрашенная, в нарядном платье. Днем я ее толком и не разглядел, а сейчас она мне просто понравилась. Лет двадцать пять. Милое хорошее лицо. Приятная для глаз фигурка. Поблагодарила за комплимент, улыбнулась, зубы, слава богу, на месте. Прошла, аккуратно села за стол, положила рядом массивную пластмассовую грушу с ключом от своего номера. Я включил кипятильник.

Чтобы приглянуться малознакомому собеседнику, надо стать для него интересным. И не хватать его руками хотя бы в течение первых сорока секунд.

– Чай будем пить быстро, – сказал я, – потому что впереди у нас большая культурная программа. Мы должны перепеть все ваши любимые песни. У вас, наверное, много любимых песен?

– Я хотела бы ваши послушать.

– Ну, и до моих дойдем. Они будут самые любимые. Да, выпить у меня, к сожалению, ничего нет. Придется пьянеть от возвышенных чувств. Зато к чаю есть рыбные консервы с прекрасным названием «Скумбрия в масле». Я помню, на Дальнем Востоке слышал интервью с капитан-директором китобойной флотилии «Советская Россия». Китов теперь бить нельзя, флотилию перепрофилировали. Капитан говорил: «В прошлом месяце мы ходили на лов минтаЯ, а теперь пойдем ловить скумбриЮ». Я много говорю, ничего? Это чтобы снять напряжение после концерта. И, кстати, чтобы вам понравиться.

– А вы уже понравились.

Мы пили чай, говорили какие-то слова и смотрели друг на друга большими зовущими глазами. С ней было удивительно легко общаться. Накатила теплая волна духовной близости. Сердце жаждало ласковой песни и хорошей большой любви. Проснулось забытое волнение. Я достал гитару.

– Что мы будем петь?

– Спойте то, что вы последнее написали.

Последнее я написал месяц назад. Четыре строчки, обработка русской частушки: «Я свою Наталию узнаю по генеталии…» Плюс несколько удачных мыслей, заготовок впрок.