Темно–синее вечернее платье с поясом из тонких золотых колец, кружевные отвороты рукавов, легкие замшевые туфли…

— Представлять вас нет надобности, — констатировал Краузе. — Однако уточню: Глория — моя внучка.

— Время обеда, — произнесла она, обращаясь к Ричарду. Вам следовало бы всерьез подкрепиться.

Словно услышав ее слова, в гостиную вошли две женщиныкитаянки в одинаковых черных брюках и белых блузках, принявшись сервировать стол.

Престарелый Краузе предпочел из поданных блюд отварной рис с тушеными овощами; его примеру последовала и Глория; Ричард же отведал салат из крабов и мясо индейки в кисло–сладком соусе.

— Я не позволяю себе алкоголя, — сказал Краузе, — но сегодня особенный день… — Он покосился на официантку, тотчас наполнившую высокие, с витыми ножками бокалы медового цвета вином. — Я хочу выпить за то, чтобы отныне долгие годы мы каждодневно разделяли совместную трапезу… Прозит!

Глория взглянула на Ричарда и тут же опустила глаза, зардевшись.

Он же, улыбнувшись ей, молча выпил вино, ощущая на себе испытующий, но, одновременно, и доброжелательный взгляд старика.

— Завтра, Ричард, — сказала Глория, не поднимая глаз, мы могли бы с вами покататься на лыжах, если не возражаете. Здесь есть пологий утоптанный склон и подъемник.

— Да, — эхом откликнулся старик. — Завтра. Сегодня нам предстоит долгий разговор.

По завершении обеда в гостиной остались лишь Ричард и Краузе.

— У вас необыкновенно красивая внучка, — заметил Валленберг.

— О, да–а, — согласился старик. — Бедняжка рано осталась без матери и отца, они погибли от рук наших извечных врагов… Воспитывать ее пришлось мне, чем сегодня горжусь. И, не скрою, буду рад, если вы понравитесь друг другу — при том, конечно, условии, если все пойдет по задуманному мною плану, который вы всецело разделите…

— Итак, — сказал Валленберг, — по–моему, мы подступили к самому главному.

— Итак, — сказал Краузе, — вы правы. С главного и начнем. С нынешней ситуации в данном подлунном мире. Ситуация такова: население бесконтрольно увеличивается, энергоисточники иссякают, ресурсы планеты тают, и цивилизация, что не секрет, идет по пути неуклонного самоуничтожения. Концепция выхода из тупика может быть выработана лишь теми, кто обладает реальной властью. В чьих руках ныне она сосредоточена, вы понимаете не хуже меня. Так что же придумано? А вот что: создание мирового правительства. Но вовсе не пародийного ООН. Правительства на духовной масонской основе и на базисе известного вам банковского капитала. Однако генеральная цель деятельности общности банкиров и монополистов — не только голая власть. Как и коммунисты, они хотят утвердить некую сверхзадачу в своей миссии, приближающуюся уже к категории оккультной. Тут я замечу, что коммунизм и капитализм по сути своей во многом одинаковы. И тот и другой строй глубоко антидуховен. Коммунисты уничтожали личность через коллективизм, а дух через провозглашенный материализм, а капиталистическая идея хотя и не отрицает ценность человеческой индивидуальности как таковой, и дает право любому на свободное богоискательство или же сатанизм, однако каждодневно принуждает поклоняться всех золотому тельцу. Романогерманский капитализм менее агрессивен, нежели американский, ибо признает сверхиндивидуальное качество личности, но постепенно европейский капиталистический тип перекраивается, согласно заокеанской модели в человека–биоробота, неотехнократа.

— Ну, и какова конечная модель общества биороботов? спросил Ричард.

_ О перспективах — позже, — сказал Краузе. — Сначала о том, как такое общество создать. «Золотой миллиард», проживающий на Западе стоит на грани экономического кризиса. Но как ядро населения будущей всемирной системы он сформировался хотя бы стереотипами своего мышления и традициями. Однако он нуждается в мощной подпитке извне. А значит, для него следует освободить ресурсы других территорий. Как?

— Война, — пожал плечами Ричард. — России с Китаем, России с Грузией или с самой Россией, Югославии с Югославией…

— Вот, — кивнул Краузе. — Вы правильно понимаете проблему. Но вот расчистка территорий проведена, метаполитические цели достигнуты, есть мировая элита банкократии, исполнители ее воли, наконец, просто рабы и установлен некий новый порядок. Руководят им жрецы–банкиры, превратившие свои банки в храмы, статус каждого определяют имеющиееся у него деньги, которые заменятся электронным кодом, нанесенным, скажем, на ладонь каждого, что уже сегодня разрабатывается во многих лабораториях…

— " …будет начертание на правую руку их или на чело их, — процитировал Ричард «Откровение». — И что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его».

— «Здесь мудрость, — продолжил Краузе. — Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть». А почему, знаешь?

— Нет.

— Это две трети населения, принявшего новые условия.

— Условия, установленные Антихристом?

— Да. Так вот. О перспективах. Во–первых, банкократия безусловно рациональна, скрытна и действует с коварством непревзойденным. Приоритет национальных ценностей ей отвергаетс напрочь. Но что она способна создать в итоге? Огромную колонию дегенератов? Скорее всего. Ибо по сути своей та «раса ума», которая и составит элиту, имеет лишь паразитические устремления и ту же дегенеративную суть.

— Вы имеете в виду евреев?

— Именно.

— Но ключевые позиции — у них.

— Пока далеко не все. Но они к ним стремятся. У меня, Ричард, как ты догадался, тоже в распоряжении серьезная организация, и мне поступали различные предложения о сотрудничестве… Но сотрудничество исключено. Им нужно то, чем я занимаюсь всю жизнь: тайны магической практики. Им нужны те тибетские рукописи, которые были в портфеле. Эти рукописи — билет в параллельные миры, Ричард, как бы странно такое ни звучало. Но могущественным существам тех миров суждено оказывать влияние на здешние события и людей лишь на уровне тонких материй, и проложить мост отсюда — туда или же наоборот — задача, одинаково сложная для обеих сторон. Но теперь, имея все необходимое, я решу это в течение считанных дней.

— Моя роль? — отрывисто спросил Ричард.

— Дойдем и до роли… Сначала — закончим тему о перспективах. Мировое правительство неизбежно и его идея верна. Бардак и сепаратистские амбиции — путь к катастрофе. Но состоять такой синклит обязаны арийцы. Раса созидателей, а не агрессивных паразитов с их тайными методами вампиризма. Мы уничтожим заразу еврейства, имея то оружие, которое дадут нам т е, из Туле, наши хранители. Мы овладеем сознанием сильных мира сего, мы будем манипулировать ими, как куклами. Именно мы приблизим человечество к тому идеалу, которому оно должно отвечать.

— Евреев уже уничтожали, — вставил Ричард. — Не получилось.

— А мы возьмем их нынешние, тихие методы, — сказал Краузе. — И обратим их против же них.

— Я убежден, — произнес Ричард, — что финансовоимпериалистический истеблишмент — очевидная, всеразрастающаяся реальность. Но его участники — и германцы, и арабы, и англичане… Затем. Не каждый еврей — сионист, и далеко не все представители этой нации живут в довольстве и процветании.

— Они — основа, — ответил Краузе. — Дрожжи деградации. И тут надо уяснить следующее: все их интеллектуалы — слуги не человечества, а исключительно своей расы… Это — раз. И теперь второе: с врагами не церемонятся. Иначе они уничтожают тебя. А управиться с ними не так уж и просто, однако возможно… Минуту! — Он поднялся с кресла. — Я скажу, чтобы нам принесли чай…

ИЗ СТЕНОГРАММЫ СОВЕЩАНИЯ У ГЕРИНГА 12.11.1938 г.

( Присутствовали: Геринг, Геббельс, Функ,

Бюркель, Блессинг, Гейдрих, Далиге и пр.)

ГЕРИНГ: Должен заметить, господа, что все эти погромы мне надоели. Когда сегодня разрушают еврейское предприятие, когда выкидывают на улицу товары, то, во–первых, органы страхования возмещают еврею ущерб — и он его вообще не несет — и, во–вторых, уничтожаются товары, нужные народу. Если в будущем будут иметь место такие демонстрации, а при определенных обстоятельствах в них может возникнуть необходимость, то я решительно прошу направлять их так, чтобы мы не подрубали сук, на котором сидим сами. Ведь безумие, когда опустошают и поджигают еврейский магазин, германское страховое общество несет убыток, а товары, которые крайне необходимы — сжигаются, в то время как нам их явно не хватает.