Расовая гордость — то качество, которым немцы в основном не обладают. Дело в том, что последние три столетия наша страна была раздираема внутренними распрями и религиозными войнами, а также испытывала иностранные влияния и, кроме того, находилась под воздействием фальшивого христианства, как оно преподносится новообращенными проповедниками в сегодняшних церквях. Когда расовая гордость просыпается в немце, как иногда случается, она проявляется в наиболее агрессивной форме. Это своего рода компенсация за комплекс неполноценности, испытываемый многими из них. Вряд ли нужно говорить, что это не относится к пруссакам. Со времен Фридриха Великого они обладают чувством достоинства, являющимся отличительным признаком уверенных в себе людей. Благодаря этому пруссаки сумели создать единую Германию.
Национал–социализм пытался дать всем немцам ту гордость, которую до сих пор знали только пруссаки. У австрийцев в крови есть схожее чувство, порожденное тем, что в течение веков никакая другая раса не господствовала над ними,а, напротив, они сами долгое время отдавали приказы и встречали подчинение. Они обладают накопленным опытом господства и власти, и за счет этого можно отнести их изящество речи, которое никто не может отрицать.
В тигле национал–социализма расплавятся и смешаются все эти качества, характерные для германской души; и возникнет современный германец — трудолюбивый, сознательный, уверенный в себе и одновременно простой, гордый не самим собой или тем, что он есть, но своей принадлежностью к великому сущему. Это чувство общего превосходства ни в коем случае не подразумевает какое–либо желание подавить и сокрушить других. Я знаю, были моменты, когда мы слишком увлеклись культом данного чувства…
Наша расовая гордость не агрессивна, пока она не касается еврейской расы. Мы употребляем термин «еврейская раса» для удобства, хотя в действительности и с генетической точки зрения такого явления, как еврейская раса, просто нет. Тем не менее есть группа, к которой таковой термин может быть применим и существование которой допускают сами евреи. И именно эту группу человеческих существ мы называем еврейской расой. Отметим, что это не религиозное сообщество, хотя еврейская религия используется этой группой как наклейкой.
Еврейская раса — прежде всего абстрактная раса ума. Она объединяет как наиболее рьяных атеистов, так и самых убежденных, искренне верующих. Объединяет их и факт многовекового преследования, хотя евреи забывают, что они сами провоцируют эти преследования.
Следует заметить, что евреи не обладают теми антропологическими характеристиками, которые определили бы их принадлежность к однородной расе. Однако нельзя отрицать, что у любого еврея в мире наличествуют несколько капель чисто еврейской крови. Если бы это было не так, не имелось бы никакой возможности объяснить присутствие определенных физических черт, присущих всем евреям от варшавского гетто до марокканского базара: безобразный, хищный нос, жестокие грязные ноздри и т.д.
Раса ума являет собой нечто более цельное и более прочное, чем обычная раса. Перевезите немца в Соединенные Штаты — и вы превратите его в американца. Но еврей остается евреем, куда бы он ни перемещался; остается существом, которое ни одна окружающая среда не может ассимилировать. Характерная особенность умственного устройства его расы позволяет ему оставаться невосприимчивым к процессам ассимиляции. И именно тут, в двух словах, находится доказательство превосходства ума над телом…
Поразительное влияние, которого они достигли в девятнадцатом веке, дало евреям чувство их собственной власти и вынудило сбросить их маску. Мы благодарны им за порыв откровенности с их стороны, — откровенности со стороны нашего смертельного врага.
Я всегда был абсолютно справедлив в моих делах с евреями. Накануне войны я сделал им последнее предупреждение. Я сказал им, что если они вызовут еще одну войну, щадить их никто не будет и что я вымету паразита из всей Европы — раз и навсегда. На это предупреждение они ответили объявлением войны и дали ясно понять, что где бы в мире ни находился еврей, там будет неумолимый враг националсоциалистической Германии.
Мы вскрыли еврейский нарыв, и мир будущего будет вечно нам благодарен.
АДОЛЬФ ГИТЛЕР
Когда отец, закончив разговор, положил трубку, Ричард сказал:
— Ты говоришь о стаде. И о кнуте. Да, это применимо к сталинской России, к гитлеровской Германии, но относительно Америки — вопрос довольно–таки спорный.
— Германия и Россия? Нет, там все обстояло сложнее. Там была диктатура, предлагавшая жить под эгидой идеи и во имя ее.
— Не столько предлагавшая, сколько принуждавшая, поправил Ричард.
— Пусть — так, — кивнул отец. — Но в Штатах была избрана попросту куда более гибкая система того же принуждения. Если ты не соблюдаешь каких–либо правил, система автоматически отторгает тебя, и в итоге ночлег ты проводишь под мостом, в картонной коробке, а доходы получаешь лишь в качестве милостыни. В конце концов, и достаточно быстро, такой индивидуум естественно погибает, попадает в накопитель морга и, впоследствии, совместно с ему подобными отправляется в общую безымянную могилу, а, вернее, в строительную яму, заливаемую бетоном. А вот послушных биороботов система лелеет. Оглянись вокруг, и ты найдешь их повсюду. Порою они производят впечатление интеллектуалов, но образование их и искушенность касаются, как правило, сферы финансов и бизнеса, где важен не столько талант и самостоятельное мышление, а овладение комплексом навыков…
Обхватив колено ладонями, Ричард потянулся всем телом и, рассмеявшись, спросил:
— Ко мне это тоже относится?
— Нет. Во–первых, ты — страж системы, а потому тебе даны специальные знания. Во–вторых, работа твоя требует присутствия в твоем сознании творческого начала, умения анализировать, прогнозировать и адаптироваться в той или иной среде. За это, кстати, система предоставляет тебе пожизненные льготы, чтобы ты также пожизненно был верен ей, — нравится она или нет. А в третьих, в тебе — хорошие германские крови.
— Да был я в этой твоей любимой Германии, — отмахнулся Ричард. — Между прочим — возрожденной усилиями и деньгами Америки! Ты, конечно, скажешь — еврейскими деньгами в расчете на дальнейшее Германией манипулирование…
— А что, не так?
— Так.
— И в чем же тогда…
— А в том, что более роботизированной нации я вообще нигде не встречал! Вся жизнь — согласно графику. В девять часов вечера все замирает. Не успеешь купить что–либо в магазине в пятницу — жди до понедельника. В транспорте проверяются документы, в подземке ходят контролеры билетов с собаками…
— Зато соблюдается порядок и дисциплина. К тому же, это не нью–йоркский сабвей, где жизнь висит на волоске буквально каждую минуту, особенно по ночам… А два обязательных выходных продиктованы заботой о здоровье нации. Ты цепляешься к мелочам, Рихард.
— А что ты скажешь о порно, что демонстрируют по официальному телевидению?
— А то его здесь не смотрят! Да, в программе штата и голой задницы не мелькнет, вырежут — как же, безнравственно! Но порнокабель работает двадцать четыре часа в сутки. Страна лицемеров, Рихард. Там узаконены публичные дома, а здесь они в подполье, однако проституции не меньше, и управляется она мафией. Но никакая итальянская, китайская или же японская мафия не сравнится по возможностям и деньгам с мафией мафий — еврейской!
— Я чувствую, — сказал Ричард, — ты бы нашел себе абсолютно адекватную компанию среди ветеранов СС. Кстати. Я заметил, что ты избегаешь общения со здешними немцами. Причем — явно умышленно. Не так?
Отец, тяжело вздохнув, задумался.
— Хорошо, — произнес вдруг тихим, будничным тоном. Вероятно, мне стоит кое–что тебе рассказать. Начну с того, что Валленберг — фамилия вымышленная. И зовут тебя Рихард Гюнтер. Вернее, так бы тебя следовало называть.
— Сюрприз, — откликнулся Ричард отчужденно. — Ты… серьезно?
— Вполне. И история такова…
